Я знала, кто это «она» была. Я заметила, что многие из стражей говорили о королеве Андаис, как «она». Она была их королевой и абсолютным правителем их судеб. Единственная женщина, которую они так долго надеялись коснуться.
— Я не знаю. — Это единственное, что я могла предложить.
Дойл подошел и обхватил за плечи Мистраля.
— Логика давно оставила королеву.
Это был вежливый способ сказать, что Андаис была безумна. Это было так, но говорить это вслух не всегда было мудро.
Я коснулся руки Мистраля и он отдернулся, как от боли.
— Если она узнает, что волшебная страна обручила вас с Шолто, она может воспользоваться этим предлогом, чтобы забрать назад остальных стражей.
— Она не может забрать отцов моих детей, — сказала я увереннее, чем чувствовала.
Мистраль высказал мои страхи.
— Она королева, и она может делать все, что ей нравится.
— Она поклялась отдать вас всех мне, если вы приедете в мою кровать. От нее отказались бы. Дикая охота снова стала реальностью и снова охотится на клятвопреступников, даже королевских.
Мистраль сжал мою руку так, что стало больно.
— Не угрожай ей, Мередит. Ради любви к Богине, не делай ничего, чтобы стать для нее опасной.
— Ты делаешь мне больно, Мистраль, — сказала я мягко.
Он ослабил свою хватку, но не позволял освободить руку.
— Не думай, что внуки ее брата будут для тебя достаточной защитой от нее.
— Мне опасно оставаться в волшебной стране. Я знаю это. Именно поэтому мы должны уехать как можно быстрее в Лос-Анджелес. Мы должны выдвинуть обвинения против короля и натравить на него человеческие СМИ. Мы должны бежать из волшебной страны. Слишком много вещей, которые станут оружием, используемым против всех нас. — Я повернулась к Дойлу и положила свою руку на его. — Богиня предупредила меня, что сидхе вернулись к ней. Здесь слишком много наших врагов. Мы должны вернуться в город и окружить себя металлом и технологиями. Это ограничит силу других.
— Это ограничит и нас, — сказал Мистраль.
— Да, но и без магии волшебной страны я доверяю своим стражам, которые защищают меня с пистолетами и мечами.
— Волшебная страна пришла к нам в Лос-Анджелесе, Мерри, — сказал Дойл.
Я кивнула.
— Да, но чем ближе мы к волшебным холмам, тем больше наших врагов окружают нас. Я даже не уверена, что благие мои враги, но они не друзья. Они стремятся управлять мной и моей магией.
— Тогда мы должны вернуться в Лос-Анджелес, — сказал Дойл.
— Шолто не может оставить своих людей осажденными благими, — сказал Мистраль.
— Мы не можем, — поправила его я.
— Что ты хочешь сделать, Мередит? — спросил Дойл.
Я покачала головой.
— Не знаю, но знаю, что должна убедить их, что слуа меня не украли. Я должна убидить их, что не могут забрать чашу у меня.
— Им нужны ты и чаша, — сказал Мистраль. — Я думаю, они понимают, что она прибыла в твою руку.
— Правда, — сказал я. А сама думал «Что мне делать, Богиня? Что мне делать, чтобы остановить это?». И тогда мне пришла в голову идея, очень человеческая идея.
— В холме слуа есть комната, как в холме неблагих, где есть телефон и компьютер, офис.
— Откуда ты знаешь это? — Мистраль спросил.
— Мой отец звонил отсюда однажды, когда приводил меня сюда.
— Почему он не использовал телефон в холме неблагих? — Спросил Мистраль.
Я посмотрела на Дойл.
— Он не доверял неблагим, — ответил ему Дойл.
— Это было за несколько недель до его смерти.
— Кому он звонил? — Спросил Мистраль.
— Он заставил меня пойти с Шолто, чтобы посмотреть другую часть холма.
— Я думал, что ты боялась Короля Слуа, — заметил Дойл.
— Да, но мой отец сказал мне идти, к тому же слуа никогда не вредили мне. Так что холмы слуа и гоблинов были единственными волшебными холмами, где меня никогда не били и не оскорбляли. Он был прав. Теперь слуа боятся, что став королевой Шолто, я изменю их. Но тогда я была всего лишь дочерью Эсусса и им нравился мой отец.
— Он всем нам нравился, — сказал Мистраль.
— Не всем, — сказал Дойл.
— Кому? — спросил Мистраль.
— Тому, кто его убил. Это должен был быть другой воин сидхе. Никто другой, не смог бы противостоять Принцу Эссусу. — Впервые я слышала, как Дойл сказал вслух то, что я знала всегда. Кто-то из окружавших меня при дворе был убийцей моего отца.
Дойл повернулся ко мне.
— Кому будешь звонить?
— Позову полицию. Скажу правду, что благие пытаются вернуть меня в руки короля. Скажу, что они не верят в его вину, и то, что я нуждаюсь в помощи.
— Они не смогут победить благих, — сказал Дойл.
— Не смогут, но благие не смогут защищаться от человеческих властей. Если они это сделают, то потеряют право жить на американской почве. Они будут высланы из последней страны, которая разрешила им пребывание.
Мужчины смотрели на меня, и Мистраль кивнул.
— Разумно.
— Ты поставишь благих в ситуацию, в которой они не могут победить, — сказал Дойл. — Если они подведут своего короля, он может их убить.
— У них есть возможности победить его как короля, Дойл. Если они слишком слабы волей, чтобы сделать это, то их судьба — это их выбор.
— Жестокие слова, — сказал он мягко.
— Я думала, что беременность сделает меня более мягкой, но когда я стояла одна в снегу, я поняла, что Онилвин пытался убить меня, зная, что я беременна, — я покачала, пытаясь подобрать слова, — и это заставило меня держаться. Или возможно, это была бабушка, умирающая на моих руках, наконец заставило меня понять.
— Понять что, Мередит?
— То, что я не могу позволить себе быть слабой, или даже больше — слишком доброй. Время для таких вещей вышло, Дойл. Я спасу волшебную страну если смогу, но я защищу своих детей и мужчин, которых я люблю больше всего остального.
— Даже больше трона? — спросил Дойл.
Я кивнула.
— Ты видел дворян, когда королева представила меня, Дойл. Меня поддерживает меньше половины из них. Я думала, что Андаис достаточно сильна, чтобы выдвинуть наследника, которого она выбрала, но если дворяне ее Двора сговариваются с дворянами Благого Двора, то она потеряла большую часть власти над ними. Если мы не найдем здесь больше союзников, то трон будет опасным для меня.
— Ты отказываешься от короны? — очень осторожно спросил Дойл.
— Нет. Но я говорю, что я не могу его занять, если не будет гарантии моей безопасности и безопасности моих королей и детей. Я не хочу отдавать людей убийцам, и я не буду умирать от их рук, как это произошло с моим отцом. — Я положила руки на живот. Все еще плоский, но я видела их крошечные фотографии на ультразвуке. Я не потеряю их. — Мы вернемся в западные Земли, и мы остаемся там, пока не родятся младенцы или пока мы не будем уверены, что на мне угрожает опасность.
