— Мы никогда не будет в безопасности, Мередит, — сказал Дойл.
— Пусть будет, как будет, — ответила я.
— Осторожнее со словами, принцесса, — сказал Мистраль.
— Я говорю правду, Мистраль. Слишком много заговоров, врагов, или просто людей, которые хотят использовать меня. Моя собственная кузина использовала нашу бабушку как оружие, и убила ее. Многие из сидхе ни капли не заботит смерть низших фейри и это тоже неверно. Если я стану королевой, то я стану королевой для всех, не только для сидхе.
— Мерри… — сказал Дойл.
— Нет, Дойл, низшие фейри не попытались меня убить. Почему я должен быть лояльной к тем, кто продолжает пытаться причинить мне боль?
— Потому что ты сидхе, пусть и частично.
— А еще я частично человек и брауни. Мне нужен телефонный справочник и офис. Слишком давно я там не была. Но мы вызовем полицию, они приедут и выведут нас. Мы полетим на самолете в Лос-Анджелес, а в самолете достаточно металла и технологий, чтобы защитить нас.
— Полететь… не очень счастливая для меня мысль, Мередит, — сказал Дойл.
Я улыбнулась ему.
— Я знаю, много металла — это проблема для большинства из вас, но это самый безопасный способ для нас и это гарантирует, что там нас будут ждать человеческие СМИ. Мы собираемся втянуть СМИ, потому что это война, Дойл. Не война оружия, а общественного мнения. Волшебная страна растет силой веры смертных, значит дадим им возможность поверить нам.
— Ты это все время планировала? — спросил он.
— Нет, нет, но еще не пришло время применять мои собственные силы. Я была воспитана среди людей, Дойл. Теперь понимаю, почему мой отец забрал меня из волшебной страны ребенком, по той же причине я уезжаю теперь. Это было более безопасно.
— Ты ссылаешь нас, включая наших детей, из волшебной страны.
Я подошла к нему, обернув свои руки вокруг него и прижимаясь к нему.
— Только недавно ты настаивал на этом.
Он смотрел на меня.
— Мередит, не бросай трон ради меня.
— Я признаю то, что продолжающиеся попытки убить тебя, это самый сильный аргумент, который повлиял на мое решение. Но не только это, Дойл. Магия вокруг меня становится все более дикой и я не могу управлять ею. Я больше не знаю то, что возвращается. Есть вещи, которые стоило бы держать подальше и от людей и от нас самих. Что, если я возвращаю вещи, которые действительно могут разрушить нас всех, смертных и бессмертных? Я слишком опасна, чтобы быть так близко к волшебным холмам.
— Волшебная страна пришла в Лос-Анджелес, Мерри, или ты забыла?
— Эта новая часть волшебной страны стоила нам Холода, я не забыла этого. Если бы я не была в это новой частичке магии, то Таранис, возможно, не смог был забрать меня. Мы разместим охрану у дверей, а я останусь в человеческом мире, пока Богиня или Бог не скажут мне изменить это.
— Какое видение дала тебе Богиня, что приняла такое решение? — спросил он.
— Это не видение, а благие около холма слуа. Я приношу опасность для всех, кто защищает меня в волшебной стране. Пришло время вернуться домой.
— Волшебная страна дома, — сказал он.
Я покачала головой.
— Я рассматривала Лос-Анджелес, как наказание. Теперь это убежище и я сделаю это нашим домом.
— Я никогда не был раньше в городе, — сказал Мистраль. — Не уверен, что буду там процветать.
Я протянула ему свою руку.
— Ты будешь со мной, Мистраль. Ты будешь наблюдать, как мое тело готовится к родам, ты будете держать наших детей в руках. Что больше дома, чем это?
Он подошел ко мне, к нам, и их руки обернули меня силой. Я спрятала лицо в аромате груди Дойла, зарылась в ней. Мое решение укрепилось бы, если бы другим обнимающим меня, был Холод. Возвращаясь в человеческий мир и отрываясь от волшебной страны, я отрывалась и от последней его части. Белый олень не выживет в городе из металла и бетона. Я спрятала эту мысль подальше. Мой выбор был верным. Я чувствовала это. Пришло время вспомнить о другой моей частичке. Пришло время вернуться в Лос-Анджелес и сделать его моим домом.
Хаттан, кузен Шолто, охранял дверь. Его брат был с другой стороны двери. Ночной летун уселся на полу, его большие крылья расстелились вокруг него как большой черный плащ. Стоя, ночной летун был немного ниже меня ростом. Я смотрела в эти огромные глаза без белков, их вид и вид наполненных чернотой глаз Хаттана наводил на мысль о наследственности.
Они были кузенам Шолто со стороны отца.
Хаттан внимательно глядя на меня, произнес:
— Принцесса Мередит, рад видеть Вас в здравии. Это — Тарлак, наш дядя.
Я знала, что он подразумевал под «нашим».
— Приветствую, дядя Тарлак. Приятно встретить еще одного родственника моего короля.
Тарлак поклонился тем странным текучим движением, которые были свойственны только ночным летунам, словно их позвоночники не походили на человеческие. В его голосе слышалось шипение змеегоблина, но при этом звук напоминал гудящий порыв ветра в небе, его слова напоминали крики диких гусей, улетающих зимовать, но смешанных со звуком штормовых волн и человеческой речи.
— Давно уже никто из сидхе не называл меня дядей.
— Я рожу Вашего племянника и Вашего короля. Согласно закону слуга это делает нас родственниками. Слуа никогда не настаивали на соблюдении формальностей, увеличивших бы количество родственников. Кровь взывает кровь. — В Неблагом дворе кровь к крови означало бы угрозу, но среди Ссуа это просто означало, что я ношу гены Тарлака в своем дитя.
— Вы знаете наши законы, это хорошо. Вы — дочь своего отца.
— Вне Неблагого Двора я встречаю людей, которые уважали моего отца. Мне становиться жаль, что он был на долю приятнее, нежели на долю безжалостней..
Тарлак пожал тем, что у человека означало бы плечи, но это движение было знакомо по движениям моего наставника ночного летуна Бхатара.
— Думаете, это спасло бы его? — спросил Тарлак.
— Планирую узнать это.
— Хочешь быть безжалостнее отца? — спросил Хаттан.
Я посмотрела на него и кивнула.
— Проводите меня в офис, мне нужно позвонить и я попытаюсь быть практичнее и неожиданнее.
— Какая может быть помощь от телефона против благих? — спросил штормовым голосом Тарлаке. Не у всех ночных летунов были такие голоса. Это был признак королевской крови. Но даже среди королевских особей не у всех был такой голос.
— Я вызову полицию и скажу им, что мой дядя опять пытается меня похитить. Они прибудут и спасут меня, а как только я уйду, благие уйдут за мной.
— Если слуа не могут противостоять благим, то люди точно не смогут, — сказал Хаттан.
