— И что мне это принесло? Ничего хорошего!
— Отступать некуда, сестричка, — проговорил Фрэнсис, — забыла?
Роберта долго молчала, потом, откинув волосы назад, сказала:
— Я клятву не нарушу. Только… зачем это!?
— Быть вольным, рисковать жизнью, искать сокровища, жить разбоем, спускать награбленное в притонах, не признавать никакой власти над собой и закончить путь на виселице под крики толпы… Зачем это? Каждый сам решает. Только теперь уж поздно, я взял с тебя клятву, потому ты пойдешь за мной, пока не достигнем цели.
Роберта не сдвинулась с места, не пошевелилась, будто и не слушала.
— Зачем это нужно? — снова проговорила она, — что изменится, если твоим именем станут пугать детей? К чему тебе слава?
— Не знаю. Но теперь уж не отступлюсь, и вас четверых доведу до конца. Вместе мы покорим море от края от края, даже король будет с нами считаться.
— Ты беспечен. Пусть сегодня мы остались живы, так неизвестно, что будет завтра.
— Я думаю, все пройдет по плану, — улыбнулся Фрэнсис.
Роберта встала и прошлась к воде. Черпнула ладонью соленой воды, задумалась.
— У тебя и плана то нет, — сказал она, обернувшись, — ты дрейфуешь по волнам и скоро пойдешь ко дну. И нас за собой утянешь. Вот в чем правда.
Фрэнсис присел, печально улыбнулся.
— Не пророчь неудачи. К чему говоришь это?
Роберта поджала губы:
— Теперь я вижу, что нет ничего хорошего в пиратстве.
— Нет, — согласился Фрэнсис, — это судьба.
Проснулся Оливье, шершавой рукой смахнул с лица прилипший песок. Отплевавшись, нащупал бутылку и глотнул.
— Я вот что скажу, внучка. Столько лет я жил напрасно, а теперь — нет. Может, и не правильно теперь, но не напрасно. Уж поверь мне, это многого стоит. Или взять Дина, он ведь мог бы сделать карьеру в королевской академии. Ан нет, все бросил и видишь где сейчас и с кем. Не лучшая компания! Думаешь, просто так? Не печалься, внучка, не время сейчас. Все радуются победе, найденным сокровищам, а ты странные вещи толкуешь. Первый помощник должен поддерживать капитана, даже я — писарь, дипломат и бывший канонир — понимаю это, а ты — нет.
Роберта переводила взгляд то на улыбающегося Фрэнсиса, то на сумрачного Оливье.
— Простите, — сказала она, — не знаю, зачем было говорить.
Фрэнсис снова прилег на песок:
— Забудь, Роберта. А ты, Оливье, хорошо сказал, как надо.
Гроза морей хлебнул из бутыли и, набрав воздуха, гаркнул:
— Так точно, капитан!
Роберта улыбнулась и присела к ним:
— Скорее бы деньги потратить. После таких потрясений предлагаю хорошенько отдохнуть.
Минут через десять к берегу подошла лодка, пираты высадились, и отряд снова углубился в джунгли. У Фрэнсиса было предположение, что в норе спрятаны были не все сокровища капитана Райса. Фаскол точно не мог сказать, сколько было сундуков, потому капитан сделал вывод, что может быть больше четырех, и команда отправилась искать следы других тайников.
Пошли по новому маршруту, не к центру острова, а взяли восточнее. Пролезали сквозь мангровые заросли, шагали среди папоротника, что доходил до самого носа, продирались через сплетения лиан. Лес бушевал зеленью, сотни насекомых, противно жужжа, вились вокруг пиратов, норовя сесть прямо на лицо.
Спустя час движения по непроходимым джунглям моряки устали так сильно, будто шли несколько дней без передыху. Но следов клада не было. И тут здоровенный малый с ружьем за спиной, Барт, громко свистнул. Все обернулись, а он указал на вход в пещеру, едва заметный среди листвы.
— Чую золото, капитан, — сказал Барт.
Чтобы пролезть внутрь, пришлось пригнуться. Разожгли факелы. На четвереньках шли добрых две минуты, после чего очутились в просторной пещере, где встали в полный рост. Тут было сухо и темно. Среди белых камней, опутанные паутиной, стояли двенадцать кованых сундуков. Фрэнсис подошел к одному и поднял крышку. Старинные золотые монеты, ныне такие не выпускают, были насыпаны даже с горкой. Фрэнсис открыл еще один сундук, он оказался доверху набит драгоценностями. А рядом, в углу пещеры стояла статуя некой богини с отбитыми руками и головой, густо покрытая запекшейся кровью.
— А вот и остальные сокровища капитана Райса! — крикнул капитан. Отражаясь от стен, пещеру потрясли радостные вопли команды.
Фрэнсис потянулся, чтобы взять горсть монет, но его остановил Дин, схватив за руку.
— Стой! — сказал он с бешеными глазами, — они прокляты! Все двенадцать сундуков!
Радостные возгласы оборвались, пираты недоуменно посмотрели на Дина.
— Змеи тут проводили свои ритуалы! Вызывали демонов. Я не представляю, как они научились так ловко пленять бесов и забирать силу. Среди людей никто не умеет вселять демонов в отдельные части тела. А змеи легко вживляли в клыки, так, чтобы полностью контролировать. Здесь они проводили обряды, долгие годы общались с преисподней. Приносили жертвы! Я чувствую, сокровища насытились темным сиянием злого места, каждая монетка теперь проклята, все двенадцать сундуков! Одно касание — и мы обречены! — Дин встал спиной к сундукам, будто закрывая их, и продолжил, — змеи хотели призвать одного из иерархов преисподней. Если представить на минуту, что у них это вышло, даже подумать страшно, что могло случиться! Он бы вырвался и начал разрушать все на пути! А в мире демонов покачнулась бы иерархия и началась война, что отразилось бы и на нашем мире, потому что мы — часть единой Вселенной.
Барт смачно сплюнул и с ружьем на плече подошел к сундукам. Дин в недоумении посмотрел на него:
— Я сказал: к золоту нельзя прикасаться!
Барт скинул крышку сундука, одностволку положил рядом.
— Ублюдок, ты глухой!? — Дин схватил пирата за плечи, но тот легко скинул колдуна, отбросил в сторону, тот шмякнулся о камни.
— Мимо сокровищ не прохожу, — сказал Барт.
Дин тяжело поднялся. Шатаясь, выхватил из-за пояса Роберты пистолет.
— Коснись хоть монетки, и я тебе башку снесу, недоумок! — крикнул колдун, приставив дуло к затылку Барта. Тот замер. Пираты молчали. Фрэнсис аккуратно опустил руку Дина с пистолетом, Барт ухмыльнулся, но вдруг почувствовал, что его обхватили стальные руки капитана, и через мгновение он оказался впечатанным в стену. Барт не устоял на ногах и рухнул, яростным взглядом ища ружье.
— Никто не тронет сокровища, — сказал Фрэнсис, и в наступившей тишине его слова прозвучали громче крика, — кто вздумает ослушаться — умрет на месте. Барт, ты слышишь?
— Конечно, капитан, — ярость в глазах Барта сменилась обычным для него равнодушным, чуть насмешливым выражением, — нет, так нет. Еще награбим.
