Падают, а не летят…
…Порезы ныли, чесались и затягивались на глаза. Эрелайн взмахнул ладонью — раз, другой, — отряхнул ее о штаны, избавляясь от последних застрявших в коже осколков. Развернулся и, более не глядя на холмы и острые пики гор, вонзающихся в чернеющий край неба, пошел прочь. Дверь, впервые за много лет, яростно захлопнула за ним.
«Зачем», спрашиваешь ты? Зачем долг, на который всем наплевать? Честь, которой никто не придерживается? И дом, которого уже нет?
Дом, чьим проклятьем он стал?
Он не знает. Но должен; должен — и все тут. И отступится, лишь напоровшись на острие поющего его смерть клинка.
— Мы — вот здесь. До Зеленых Холмов два дня пути. Но по большаку нам нельзя, поэтому… ах ты, зараза!
Карта смялась у меня в руках, затрепетала — и хлестнула по лицу. Во взметнувшем ее порыве ветра мне отчетливо послышалось зловредное хихиканье.
Нэльвё прыснул в кулак. Камелия поспешно отвела взгляд, чтобы не рассмеяться.
— Хорош издеваться! Сами бы попробовали по такой погоде ее расправить! — возмутился я, скрывая досаду за злостью.
— Я предлагал разобраться со всем еще в трактире, — пожал плечами Нэльвё. — Но тебя это почему-то не устроило… не помнишь, почему? Ах, да! Я помню! Тебе не терпелось уехать!
Я гордо промолчал. Про карту я действительно вспомнил только после завтрака, когда мы уже расплачивались с трактирщиком, а задерживаться еще на полчаса-час посчитал глупым. За что теперь и расплачивался.
Чутко прислушавшись к затихшему ветру, я встряхнул и расправил сложенную вчетверо бумагу. И зорко следя за игривым проказником, доносящим нам запахи луготравья, углубился в ее изучение.
— … по большаку нам нельзя, — как ни в чем не бывало продолжил я, проигнорировав выпад Нэльвё. — Поэтому мы заберем влево и пойдем вдоль него, но поодаль, не доходя до Леса Тысячи Шепотов.
— А почему не по самому Лесу? — наивно спросила Камелия. И, наморщив лобик, добавила, разбив сковавший воздух ледок паузы: — Они же тоже альвы, да? «Слышащие»?
Мы с Нэльвё переглянулись, решая, кто на этот раз примет на себя утомительную роль ментора.
«Ты же ее учитель», — всколыхнулась Грань ехидным шепотком Нэльвё. Сам он щурился на солнце, как довольный кот.
Я выразительно скривился, но крыть было нечем.
…на первый раз.
— О Слышащих, Shie-thany, говорят, что они столетиями придерживаются политики невмешательства, — мягко начал я. — Но мне кажется, в отношении их уместнее говорить не о нейтралитете, а об изоляции. Лес Тысячи Шепотов закрыт для смертных так же, как и для иных ветвей aelvis. Поэтому и думать нечего, чтобы идти через Лес.
— А если тихонько и незаметно? — с детской непосредственностью спросила Камелия. И звонко воскликнула: — Мы же никому не помешаем!
— Камелия, закрыт — значит закрыт. Для всех и без исключения, — под наш дружный смех беззлобно пояснил Нэльвё. — А пробраться тайком, если ты с присущей высочайшим домам изящным слогом говорила об этом, невозможно. Лес Тысячи Шепотов охраняют не стражи, которых можно обмануть, подкупить или упросить. Его обнимает Завеса, пропускающая только желанных гостей. И тех, кого ждут.
— А что будет, если через Завесу пройдет не тот, кого ждут? — понизив голос, точно говоря о тайне, прошептала она.
— А этого, моя леди, никто не знает. Но из ушедших никто не вернулся, — подыгрывая девушке, зловеще проговорил Нэльвё, напустив на себя таинственный вид.
В глазах Камелии загорелся настоящий восторг и непременно желание прикоснуться к страшной, но такой заманчивой тайне. Впрочем, почти сразу ее лазоревый взгляд померк, и она надулась:
— Опять обманываете?!
Нэльвё покаянно развел руками.
Камелия хотела что-то сказать, но передумала и, подхлестнув лошадку, вырвалась вперед. Впрочем, недалеко, чтобы не пропустить ничего интересного.
— Сейчас мы едем на северо-восток, — нарочито громко начал я, чтобы маячившая в дюжине шагов от нас девушка непременно услышала. — Да, придется делать крюк, зато будем уверены, что не подцепим никого на хвост. Подберемся поближе к Лиирскому хребту и границе Леса, а там, как планировали… ай! Да чтоб тебя!
Дождавшись, пока я заболтаюсь и позабуду о его каверзном характере, ветер выждал момент — и толкнул меня легким, игривым порывом. Едва ощутимый для меня, он заставил карту затрепетать и щелкнуть меня по носу.
Я выругался и попытался совладать с разбуянившейся картой. Ничего не добившись, я плюнул на нее и, коротко бросив спутникам:
— В общем, вы поняли! — кое-как запихал негодяйку в сумку.
Старый и заброшенный тракт вился впереди, то ныряя, то выпрыгивая из-за покатого бока холма. Зыбкий, дрожащим среди плещущихся волн, он казался дорожкой по гребню волны, которую вот-вот смоет прибой. Местами море уже поглотило его, и там, в этой зеленоточащей ране, плескалось разнотравье. Шепчущий лес обнимал нас взглядом со всех сторон. Куда ни глянь — беспокойное море разбивалось о его скалящиеся острия, бьющие ввысь.
— А вот и лес, — приложив козырьком ладонь к глазам, негромко сказал Нэльвё, думая, похоже, о том же.
Я задрал голову, глядя на небо. Среди пуховых гряд облаков, тех самых, в которые так хочется нырнуть в детстве, белели далекие, но уже различимые величественные шпили Лиирских гор.
— Как красиво, — прошептала уже позабывшая об обиде и поравнявшаяся с нами Камелия. — Неужели мы уже почти?..
— Даже не надейся, леди! — фыркнул thas-Elv'inor.
— Как? Но ведь горы — вот они, только руку протяни!
— Так только кажется. Будь мы у подножия, ты бы их вряд ли увидела, — насмешливо пояснил он. — Llirey aethis величественны. Их когти царапают небеса, и видны за несколько дней пути… в ясный день, конечно же.
— А вы были у гор? — пытливо спросила она, не сводя глаз с вытканных из облачной дымки и радужных переливов горных вершин. Невесомых, прекрасных и эфемерных настолько, что кажутся нарисованными акварелью.
Нэльвё расхохотался.
— «Был»! Представь себе, леди, я там жил!
Камелия удивленно встрепенулась и, оторвав зачарованный взгляд от Лиирских гор, начала было:
— Но разве вы не… — но осеклась, вдруг смутившись.
— Не «что»?
— Не живете… ну… — она смущенно замолчала, надеясь, что Нэльвё не будет выпытывать до победного. Но его насмешливый, будто не замечающий написанного на ее лице отчаяния взгляд говорил об обратном.
Камелия зажмурилась и выпалила на одном дыхании:
— Разве вы не живете в подземельях?
Я позволил себе усмехнуться, спрятав улыбку в уголках губ. Нэльвё расхохотался.
