Кианг, пока я говорил, грустно кивал. Дослушав, объявил:
— Три с минусом, Громов. Ты должен был догадаться не сейчас, а ещё в больнице. Теряешь навыки. Подумать только, и это лучший мой ученик…
— Если перестанешь мной гордиться — переживу, — пообещал я. И потребовал: — Позови сюда врача.
— Желаешь услышать врачебный вердикт? — хмыкнул Кианг.
Я промолчал.
— Доктор Болин, — не оборачиваясь и не повышая голоса, позвал Кианг. — Вы ведь нас слышали. Подойдите.
Я готов был спорить на последние деньги, что толстенной монастырской двери помещала распахнуться настежь исключительно её тяжесть. Створка поползла вперёд медленно, неохотно, но сам Болин выкатился из-за неё резвее, чем летает над столом мячик для пинг-понга.
— Господин Ченг! — Он всплеснул руками и засиял лысиной так, словно увидел давно пропавшего друга, которого уже отчаялся отыскать. — Рад! Искренне рад вас видеть.
— Радость оставьте при себе, — попросил я. — И поверьте: в других обстоятельствах от вас бы уже мокрого места не осталось. Скажите, господин Болин, Ниу действительно избрана духом?
— О, да! И это так чудесно! — Болин снова всплеснул руками и едва не затанцевал на месте. — Такое великолепное воплощение, так удивительно ей подходит…
— Можно, я ему шею сверну? — угрюмо спросила Дэйю. — Не представляю, как ты столько времени выносил эту трепотню.
— Да я, собственно… — опасливо забормотал доктор. — Я всего лишь хотел сказать, что это потрясающе! Хотя, с другой стороны, ничего удивительного нет, духам свойственно избирать людей, наиболее подходящих им ментально. Поэтому, безусловно, чёр…
Он не договорил.
В следующую секунду над горами взвился вопль. Безумный, отчаянный — но короткий, оборвавшийся в тот же миг.
Глава 43. Два стремительных вихря
Вопль умолк, едва раздавшись — мгновенно, будто выключили. Трудновато кричать, когда у тебя нет головы, а голова Болина словно взорвалась изнутри. Разлетелась у нас на глазах кровавыми ошмётками, правую сторону моего лица оросили тёплые капли. Я машинально поднял руку, утереться, и понял, что рукав тоже заляпан кровью и мозгами.
Опустил руку и посмотрел на Кианга.
Он не сделал ни единого движения — но тело Болина лишилось головы и рухнуло мне под ноги, словно набитый мешок. Вокруг обезглавленного тела растекалась кровавая лужа.
— Вспышка смерти, — услышал я. Побледневший, как покойник, Юн пробормотал эти слова чуть слышно и так растерянно, словно не верил своим глазам.
— Прошу прощения за неаккуратность, — спокойно и ровно обронил Кианг. Не спеша расстегнул куртку.
Я следил за каждым его движением, готовый в любую секунду закрыться техникой или призвать меч, но Кианг всего лишь вытащил из внутреннего кармана носовой платок. Тканевый, не бумажный — я мгновенно вспомнил, что бумажные платки он и в прежней жизни не признавал. Протянул платок мне. Пояснил:
— Не сдержался. Устал от его болтовни. Вынужден её слушать уже не первый час. Раздражает.
Лицо Кианга выражало полнейшее равнодушие — прихлопнул надоедливую муху, не более, — и человека, знающего его не так хорошо, как я, это равнодушие наверняка сумело бы обмануть. А мне оставалось уповать лишь на то, что и моё лицо для Кианга — не открытая книга, как было когда-то. И на то, что обоим моим спутникам тоже удастся сдержать эмоции. Не выдать, как много значит для нас слово, которым заикнулся, но не успел произнести до конца дурачок Болин.
Чёрная черепаха — ничем другим эти слова быть не могли. А Болин, вероятно, попросту не знал, как важно то, что он выпалил простодушно, без всякой задней мысли. Кианг его, видимо, не предупредил — то ли подвела самоуверенность, и думал, что встретиться с доктором нам уже не доведётся, то ли просто не успел. А самому Болину, далёкому от избранников и хитросплетений их ритуалов, что черепаха, что птица, что дракон — всё едино. Как бы там ни было, сейчас это уже не важно. Важно, что Кианг не знает доподлинно, знаю ли о чёрной черепахе я. Понял ли, что Ниу — тот самый недостающий пятый, или в силу своей непроходимой тупости не догадался.
— Спасибо. — Я взял из рук Кианга платок, вытер лицо и куртку.
Протянул обратно, но Кианг брезгливо поморщился. Я кивнул и отбросил платок в сторону. Заметил:
— Не думал, что ты стал таким нервным. В больнице мне говорили, что Болин — лучший в своей специальности.
Кианг покачал головой:
— Появление здесь другого врача — вопрос максимум пары часов. А то, что тебе рассказали о Болине, ровно ничего не значит. Это было сказано по моему распоряжению, на самом деле он не выделялся среди своих коллег ничем, кроме феноменальной болтливости. В том, что Ниу будет оказан надлежащий уход, ты можешь не сомневаться.
— Пока ещё я сомневаюсь даже в том, что она жива, — отрезал я. — Никаких доказательств, кроме слов этого… излишне разговорчивого доктора, пока ещё не было. Я хочу увидеть Ниу.
— Имей в виду — я не позволю тебе прикоснуться к ней, — жёстко сказал Кианг. — Она сейчас не в том состоянии, чтобы испытывать нервные потрясения.
Ну да. А ещё, если я к ней прикоснусь — обрету недостающего пятого. Если мне и нужно было подтверждение того, что я прав, я только что его получил.
— Боюсь, Лей, что господин Кианг беспокоится не напрасно, — вмешался Юн. — Ниу очнулась совсем недавно. Избранницей себя, скорее всего, пока ещё даже не осознала. Организм ослаблен, ей и так нелегко. Если ты кинешься к ней с объятиями, можешь спровоцировать эмоциональный взрыв. Который неизвестно, чем закончится.
«Пусть он её хотя бы приведёт, — прочитал я в глазах Юна. — А дальше посмотрим».
Юн разгадал мою игру. Дэйю, по всей видимости, тоже.
— Для того, чтобы убедиться, что человек жив, к нему не обязательно прикасаться, — проворчала она.
Кианг благожелательно кивнул:
— Верно, девочка моя. Ты всегда была рассудительной.
Дэйю пренебрежительно фыркнула и отвернулась.
Я постарался изобразить моральные колебания убедительно, как мог. В конце концов «сдался»:
— Ладно. Я к ней не притронусь. Веди.
— Полагаюсь на твою честность, — помолчав, сказал Кианг. — Приведи девушку.
Он всё так же стоял спиной ко входу в монастырь — как в момент, когда позвал Болина. Точно так же ни к кому видимому не обращался и тон не изменил. Но в том, что приказ будет выполнен, у меня сомнений не было.
Я, замерев, смотрел на двери. Они были закрыты так плотно, что казались единым монолитом. За моей спиной замерли в ожидании Юн и Дэйю.
— Что ты там копаешься? — подождав с минуту, недовольно бросил Кианг. — Не заставляй наших гостей ждать!
Толстая тяжёлая дверь поползла вперёд медленно и неохотно. Гораздо медленнее, чем могла бы, — понял вдруг я. Если бы дверь была живым существом, я бы сказал, что делает она это глумливо, с явной издёвкой и желанием подольше нас помучить.
Я пока не настолько сошёл с ума, чтобы верить в одушевлённость дверей. Но за секунду до того, как дверь распахнулась полностью, понял, кто за ней стоит.
— Я буду писать жалобу производителю этих кресел, — обиженно объявил Юшенг. Он вышел на крыльцо, держа перед собой кресло, в котором сидела Ниу. — Они абсолютно не приспособлены к передвижению по тысячелетним каменным плитам! О чём только думали конструкторы?
Я услышал, как Юн за моей спиной закашлялся — должно быть, подавил едва не вырвавшийся возглас. Дэйю сумела сдержаться — хотя у неё тоже наверняка было, что сказать.
Но хуже всего почувствовал себя Кианг.
Он не смог скрыть растерянности, не успел придать себе невозмутимый вид. Услышав голос Юшенга, он резко развернулся. Мне даже показалось, что я вновь стал свидетелем какой-то неизвестной техники: лицо и затылок Кианга поменялись местами, как и всё остальное, он словно бы перетёк в другое положение и — замер, глядя на эту ужасающую в своей обыденности сцену.
— Подай, принеси, — ворчал Юшенг, неторопливо спускаясь по ступенькам. — Чем только не приходится заниматься избранным… Тьфу! Ещё и всякой дряни под ноги набросали. — Он аккуратно перешагнул распластанное тело Болина и поставил кресло так, чтобы колёса не коснулись кровавой лужи. Наклонившись к Ниу, посоветовал: — Не смотри туда, девочка. Там — фу, бяка!
