* * *
Слова чернокнижника прозвучали как гром среди ясного неба, заставили обернуться всех: даже Карина, которая уже, казалось бы, сосредоточилась на исцелении Шина, отвлеклась, изумленно оглядываясь.
Ашет отступил, недоверчиво глядя на брата. Фредо, не поднимая глаз, продолжал созерцать меч.
— Фредо… ты в чем меня подозреваешь? — охотник ощутимо помрачнел и по старой, еще детской привычке, привнесенной во взрослую жизнь из тех дней, когда он был озлобленным волчонком, выходящим один на один против стаи, бросился в атаку, — Ты, чернокнижник! Ты смеешь вешать мне какие-то нелепые подозрения?!
— Что это ты так разволновался, Аччайо? — Аркано тяжело шагнул вперед, — Фредо пока тебе никаких подозрений не высказывал.
— Они сквозят в его голосе, в его словах! — завелся Аш, — Скажи, скажи прямо, Фредо, скажи, что тебе хватило ума подумать, будто я мог убить Тревора! Мне было восемнадцать, когда он пропал, я едва поступил в легион, толком ничего не умел! И ты считаешь, что я мог?!
— Возраст не оправдание, — в голосе чернокнижника зазвенели льдинки, — Когда я взошел на престол Финоры, мне едва сравнялось шестнадцать лет!
— Мальчишка! — совсем вспылил охотник, — Бедная Финора, теперь я понимаю, почему в ней такой разор! Князь — мальчишка, да еще и чернокнижник! В чем, чем ты винишь меня, Фредо?! Или, по-твоему, я похож на проклятого монстра?!
— Остынь, — князь, изо всех сил старающийся взять себя в руки, пытающийся вернуть привычное спокойствие, медленно поднял голову, — Расскажи, как ты нашел этот меч. Прошу тебя, брат… расскажи.
Это обращение еще пуще разозлило охотника. Он упер руки в бока и гневно, тяжело дыша, надвинулся на собеседника, практически нависая над ним.
— Вспомнил, что я тебе брат? А как подозревать меня… черт знает, в чем, — он неожиданно яростно махнул рукой и с видом огромного одолжения принялся отвечать на вопрос, — Я, чтобы ты знал, когда-то тоже пытался выследить монстра из Черных лесов. Он известен на все королевство, я думал — убью его и прославлюсь! Монстра я не нашел, зато нашел этот клинок. Он лежал возле камней, недалеко от берега реки, и весь был покрыт кровью. Я тогда еще плохо владел оружием, но меч мне понравился — я помыл его, отчистил…
— Что обернуто вокруг рукояти? — глаза Фредо внезапно полыхнули серебром, — На первый взгляд будто проволока, но ведь это не проволока, верно, Аш? Это… струна?
Ашет выпрямился, как спущенная тетива, гордо приподнимая подбородок и расправляя плечи. Голос его при ответе прозвучал надменно.
— Струна зачарованной арфы, да, ты угадал, брат. Я много пережил на своем веку — еще до исчезновения Тревора, до своей службы в столичном легионе! — и однажды судьба свела меня с колдуньей, играющей на арфе. Ее песнь заворожила меня, я начал учиться музыке и обучался долгих шесть месяцев… А потом бежал, вырвав из арфы струну, ибо знал — даже струны ее обладают силой. Бежал, потому что понял — моя судьба не следовать за ней, моя судьба — однажды убить ее! Потому что я охотник. Потому что я гоняюсь за колдунами, чернокнижниками, чародеями и ведьмами, и потому что меня с ума сводит все происходящее здесь! — Аччайо яростно выдохнул и раздраженно прошелся по хижине, не переставая гневно бормотать, — С ума сойти! Я узнаю, что у меня есть брат, узнаю, что этот брат — чернокнижник, которого я должен схватить и доставить в столицу, я понимаю, что никогда не сделаю этого! И в тот же день на меня сваливается взбалмошная девица-шаманка, которую я тоже не могу схватить, хотя и должен, в тот же день неожиданно обретенный брат винит меня в том, что я повинен в гибели короля! Похоже, по возвращении из похода мне тоже придется навестить дом Потерянных душ.
Крепкая рука, внезапно сжавшая его плечо, заставила охотника остановиться, удивленно оглядываясь. Одиночка по жизни, он не привык получать поддержку, и прикосновения всегда равнял с нападением, но сейчас…
Аркано широко, приветливо улыбнулся и, выпустив плечо взбешенного молодого человека, легонько хлопнул по нему большой ладонью.
— Фредо никогда и ни при каких обстоятельствах не обвинил бы в смерти своего названного отца своего родного брата, — негромко вымолвил он, — Запомни, Аш. Запомни накрепко — семья для Фредо святое. Он рано потерял отца, его, как и меня, растила женщина, некогда бывшая нашей кормилицей. Он всегда мечтал иметь рядом родную душу, всегда мечтал, чтобы хоть в ком-то, кроме него, текла та же кровь… Ты нужен ему, Ашет. И он никогда, ни за что на свете не стал бы винить тебя в нападении на Тревора, тем более… — здесь Медведь повернулся к сидящему с опущенной головой молочному брату и пожал плечами, — Тем более, что король, по последним сведениям, жив.
— Да, но меч… — князь неуверенно приподнял заветный клинок. Серебряные искры в его глазах потухли; гнев отступил, и на смену ему пришло испуганное недоумение.
— Этот меч я узнаю из тысячи! Я верю тебе, брат, но… но как меч короля Тревора мог оказаться на берегу Красной речки? Меч был в крови, ты говоришь… Значит, или монстр напал, едва отец приблизился к Черным лесам, или… — Фредо качнул головой и быстро облизал губы, — Или я не знаю, что думать. Не хочу думать о самом худшем, но если меч был в крови…
— То это, вполне вероятно, была кровь монстра, — неожиданно подала голос шаманка и, отвернувшись, опять склонилась над пострадавшим, — Довольно слов. Фредо, бери меч и действуй, как я сказала. Скрипач, играй. Остальные — брысь отсюда! Марыся, начинаем.
Кошка, доселе мирно умывавшаяся возле пациента, последний раз провела язычком по передней лапке и, опустив ее, мигнула умными желтыми глазами. Потом легко вспрыгнула на спину несчастного и, улегшись точно на том месте пониже лопаток, которое Карина указала Фредо как одно из мест перелома, место, где, возможно, была только трещина, свернулась клубком, внимательно следя за хозяйкой. Девушка вытянула вперед обе руки, располагая их по сторонам от кошачьего тела и, закрыв глаза… замурлыкала. Совершенно по-кошачьи замурлыкала, не обращая внимания на собравшихся вокруг нее изумленных мужчин!
Марыся несколько секунд прислушивалась к этим звукам, потом тихонько подхватила нежный напев, начиная подыгрывать внутренним моторчиком.
От рук шаманки, от тела кошки пошли легкие вибрации, проникающие в тело Шина, вибрации визуально ощутимые, видимые — казалось, что прозрачно-зеленые волны идут от них, проникая в истерзанный организм.
Фредо, в немом остолбенении созерцающий происходящее, вдруг встрепенулся и, вспомнив о своих обязанностях, аккуратно вытянул ногу стража вдоль меча, создавая корсет для своей магии. Потом вытянул руки, касаясь ребром ладони одновременно ребра меча и сломанной ноги и, закусив губу, нахмурился, начиная медленно, натужно сводить руки. Заклинаний он сейчас не произносил — это была иная магия, та, к которой чернокнижник обращался реже всего, глубокая, внутренняя магия, которую он знал, но практически не использовал. Эта магия задействовала самые потаенные ресурсы его сущности, он колдовал, истощая не тело, но душу, отдавая, вкладывая всего себя в созидаемое.
— Трещина, — негромко резюмировала шаманка и мягко убрала руки, — Готово. Марыся, дальше. Смещение.
Кошка поднялась на лапы, зевнула, потянулась, выгибая спинку горбом и медленно, чинно прошествовала дальше, усаживаясь там, где Карина указывала перелом с небольшим смещением.
Шин чуть шевельнулся. С губ его слетел болезненный стон. Шаманка, вмиг разъярившись, резко повернулась и едва ли не зашипела, не пытаясь сдерживать ярость:
— Я ведь велела тебе играть, Скрипач!
Антон, и в самом деле напрочь забывший о своих обязанностях, вздрогнул и, виновато улыбнувшись, торопливо вскинул скрипку. Как играть, что играть — парень не знал, но предпочел, как и в лесу, полностью довериться зачарованному инструменту.
Скрипка не подвела. Из-под смычка полилась тихая, завораживающая, успокаивающая мелодия, и мучительно скривившееся лицо Шина начало расслабляться. Тело вновь обмякло, боль отступила — молодой человек заснул, заснул глубоким сном, чтобы проснуться уже здоровым.
