— Я не люблю магию стихий, — князь удивленно моргнул, — Я практически несведущ в ней, так, знаю пару фокусов.
— Вот видно, что ты мужчина! — неожиданно опять завелась девушка, — Не умею, и учиться ничему не хочу! А раз я не знаю — то и быть такого не может! Дурень! Посох знает, в чьи руки идет, посох сам показывает, определяет силу владельца! Розоватый туман, эти сполохи вокруг тебя — прямое указание на отличные способности к магии стихий! Надо быть полным идиотом, чтобы не знать этого!
— Магия стихий сильна, — подал голос Ашет, с видимым интересом и, кажется, даже гордостью глядя на брата, — Ты способен совершить многое, Фредо, очень многое.
— Он — человек, которому суждено стать проводником великих перемен для королевства, — тихо вставил Эрнесто, — Хорошо, что ты обрел силу, друг мой. Ты заметил? Ты исцелен.
Ответить нескрываемо пораженный чернокнижник не успел.
С ложа, рядом с которым он стоял, донесся тихий вздох, и Шин, упершись ладонями, приподнялся на руках, окидывая недоумевающим, блуждающим взглядом толпу вокруг. Наконец, взор его остановился на князе, сжимающем посох, и страж, одним движением сев, легко соскользнул на пол, вставая на одно колено.
— Ваша светлость…
— Братец! — восторженный Антон, не будучи в силах сдержать радость, бросился к своему другу и, по-прежнему держа в руках скрипку и смычок, попытался обнять его. Дядя юноши, усмехаясь, покачал головой.
— Антон, осторожнее. Ты так ему глаз выколешь.
Паренек испуганно отступил, нервно прижимая к себе смычок и косясь почему-то на Карину. Предстать перед ней в глупом свете ему совсем не хотелось.
Девушка, заметив этот взгляд, надменно фыркнула и обратила все внимание на вылеченного человека.
— Встань, — обратился к нему, тем не менее, все-таки сам князь, полагая своим долгом лично известить подданного, что тот исцелен.
Шин, только сейчас вспомнив о своих сломанных ногах, уставился на выставленное вперед колено, на котором стоял легко и твердо и, не веря себе, медленно поднялся. Переступил с ноги на ногу, неловко притопнул… и перевел на собеседника еще более потрясенный взгляд.
— Это… это…
— Карина исцелила тебя, — Фредо быстро улыбнулся: приписывать себе лавры целителя он не собирался. Однако, шаманка, коей не чужда была жажда справедливости, недовольно хмыкнула, раздраженно скрещивая руки на груди.
— Ложная скромность еще ни одного мужика не украсила, князь Финоры, запомни это. Я вылечила парню только спину, ноги ему срастил ты.
— Вы… — Шин едва вновь не упал на колени, — Ваша светлость! Вы… вы исцелили мои ноги??? Я… я даже не знаю, как благодарить вас, спасибо…
— Прекрати, — в голосе князя появились металлические нотки, — Тебе не за что благодарить меня, Шин. Я только исправил совершенное зло, и надеюсь впредь не допускать подобных ошибок. Друзья мои! — он немного возвысил голос, — Скажите мне, все ли готовы идти к Черным лесам? Все ли готовы предпринять попытку спасти законного короля дель’Оры?
Ответить ему не успел никто — ни единому человеку шаманка не позволила даже и рта раскрыть.
— Во-первых, у меня чувство, будто и меня ты записываешь в свои друзья, — недовольно начала она, — А во-вторых, тебе, кретин, следует обратить внимание, что другим тоже требуется помощь! Останетесь до утра. За это время я, думаю, справлюсь с вашими ранами, а вот потом… Потом посмотрим.
* * *
Раненную, покалеченную капканом ногу пронзило острой болью. Мартын вздрогнул и выпал из мимолетного забытья, приходя в себя.
Он по-прежнему сидел в той же позе — на холодном полу, привязанный к высокому деревянному столбу за спиной, поджав здоровую ногу и вытянув раненную. Голова его свешивалась на грудь, но сейчас пират поднял ее, не понимая, чем вызван приступ боли.
Лицо его перекосилось от омерзения; к горлу подступила тошнота.
У ноги, нагло присосавшись к колотым ранам, уютно устроился упитанный клацпер. Он сидел, опершись передними лапами на ногу человека, чуть впившись в нее когтями и с жадностью, как огромная пиявка, поглощал его кровь.
— Пошел вон, тварь! — Мартын раздраженно дернул ногой, сбрасывая мерзость и отшвыривая ее подальше от себя.
Клацпер отлетел на несколько метров и, приземлившись с гулким шлепком, противно заверещал, бросаясь куда-то вглубь зала.
Разнеслись под высоким потолком чьи-то твердые, уверенные шаги. Из полумрака в дальнем конце зала вынырнула знакомая фигура жреца Неблиса, по-прежнему облаченного в черный с золотом камзол и черные штаны. Темные кудри его на сей раз были перехвачены на затылке черной атласной лентой, будто колдун силился придать себе вид благородного дворянина.
Клацпер подбежал к нему и, встав на задние лапы, поскреб передней высокий сапог, что-то отчаянно вереща.
Донат склонил голову набок, глядя на него, кивая и как будто понимая противный визг чудовища. Звереныш замолчал. Колдун присел на корточки и, аккуратно подхватив монстрика, взял его на руки, мягко гладя по голове и перебирая короткие шерстинки.
— Ну-ну-ну, полно плакать, Креон. Это блюдо пока не готово, да и кровь его может не пойти тебе на пользу. Как дела, Мартын?
— Пошел ты, знаешь, куда?! — мгновенно взвился пират, — Фракасо! Завел себе какую-то тварь, кормишь ее моей кровью, и еще спрашиваешь, как я?!! Хватает же наглости! Тварь!
Жрец Неблиса негромко, бархатисто рассмеялся и, присев на корточки, спустил с рук клацпера. Креон, недовольно зачавкав, вперевалочку заковылял прочь от непокорной жертвы, не позволяющей ему даже напиться своей крови.
— Люди заводят кошек, собак и лошадей, я же предпочитаю существ более оригинальных, — Донат спокойно развел руки в стороны, не глядя на своего «любимца», — Быть может, ты чего-нибудь хочешь?
Мартын яростно зарычал. От такого провокационного вопроса у него мгновенно начинали болеть растущие клыки, и чесаться не до конца отросшие когти на руках.
— Я хочу только одного — разодрррать тебе глотку! И напиться, нахлебаться вдоволь твоей теплой крови, сладкой, вкусссной…
Он почувствовал, что теряет человеческий облик и поспешил сделать несколько глубоких вздохов, успокаивая гнев. Ярость в его состоянии определенно скорее вредила, чем помогала.
— Фракасо… — парень устало вздохнул. Руки за спиной затекли, сидеть было холодно, а конца этой пытке все не виделось.
— Какого хрена ты мучаешь меня? Ты говорил, что хочешь добраться до обители Светлых — компас на моей руке вертится, как заведенный, указывает путь, чего же ты медлишь?
Донат подошел и, присев рядом с пленником на корточки, приподнял указательным пальцем его подбородок.
— Я не так глуп, чтобы в одиночку идти против Светлых, Мартын. Мне нужен союзник. Помощник или, если быть точнее — покровитель. Жрецы Неблиса — эти жалкие пешки — стараются по всей дель’Оре, сманивают безмозглых святош, чтобы напоить моего Бога их кровью. Пока ее еще мало, но скоро чаша наполнится… И он изопьет из нее. И тогда нас не остановит никто — ни глупые смертные, ни даже сами Светлые!.. Ты смотришь на мое горло, «господин»?
Мартын тяжело сглотнул и попытался отвести взгляд. Горло проклятого колдуна и в самом деле притягивало, манило его, жажда крови накатывала алыми волнами и справиться, совладать с ней, казалось, нет никакой возможности.
Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться.
Послышался тихий смешок. Палец, удерживающий подбородок исчез, а спустя несколько секунд по губам вдруг мазнуло что-то влажное, с железно-солоноватым привкусом, безмерно вкусное, важное, нужное…
Из груди вырвалось глухое рыдание, мгновенно обратившееся рычанием. Пират подался вперед и, теряя всякий контроль, жадно припал к узкой ране на бледном запястье, с наслаждением высасывая, вытягивая из нее живительную субстанцию.
Донат, предоставивший в распоряжение пленника собственную кровь, хладнокровно наблюдал за его действиями, следил за утолением звериной жажды… А потом вдруг резким движением убрал руку. Мартын зашипел, потянулся… но веревки не пустили его.
