Анна и Элль, но точно знала: из всей нашей компании я была несчастней всех. Они не виноваты. Во всем виновата только я. И к утру об этом будет знать весь двор.
К страданиям примешивалось полное отчаяние. Как я смогу защитить Аврору, если теперь мне никто не доверяет?
Ко времени, когда вернулись Анна и Элль, явно после скандала с родителями, я наплакалась до полного изнеможения. Горло першило, глаза опухли, щеки жгло, а голова пульсировала болью.
Я подняла взгляд. У обеих подруг были влажные волосы. Кто-то, скорее всего их матери, приказал точно так же отскрести с них сок гоблинских фруктов, пока вместе с ним не сойдет верхний слой кожи. Точно так же со мной обошлась и Белинда.
– Мы остаемся в Свите и твоими фрейлинами, – Анна говорила за них обеих. – Но только потому, что наши матери считают, что теперь никто другой нас не возьмет даже младшими фрейлинами, тем более королева.
– Это я виновата… – я подавилась вслипом.
– Мы все виноваты, Мири, – ответила Элль, а потом вздохнула и протянула мне баночку с мазью. – Возьми, а то с тебя словно всю кожу содрали.
Обе они отправились спать, а я воспользовалась мазью. Боль немного отступила, но стало только хуже, ведь теперь я осталась один на один с последствиями своих поступков.
И я плакала до тех пор, пока не забылась тревожным, полным кошмаров сном.
Я проснулась на рассвете в полном безразличии ко всему. Я не хотела есть, просто не могла, поэтому не стала спускаться к завтраку. Мне было все равно, что думают мама и папа, что скажет или подумает двор. Я знала, что Анна и Элль спускались к столу, и то только потому, что обе заглянули ко мне после: Элль с бокалом и кувшином, а Анна с тарелкой.
– Мири, надо поесть, – сказала Анна.
– Не могу, – прохрипела я в ответ, умудрившись разразиться новым потоком слез.
– Хотя бы попей что-нибудь, – настаивала Элль.
Они обе вошли в комнату. Анна поставила тарелку в изножье кровати, а Элль налила вина в бокал, протянула его мне.
Я не хотела вина, но во рту было сухо, как в пустыне, а горло болело от рыданий. Поэтому кое-как, на ощупь, потому что глаза отказывались нормально видеть, я взяла бокал и принялась цедить напиток мелкими глотками.
Воодушевленные, подруги подвинули тарелку ко мне поближе и уселись в ногах.
– С Авророй все будет хорошо, – проговорила Элль. – Все стражники способны видеть магию, а король удвоил за ней присмотр. Уверена, темные феи больше не полезут к ней. И мы вернем расположение короля быстрее, чем ты думаешь.
Мне хотелось ей верить. Правда хотелось. Но ужас, лавиной обрушившийся на меня, едва я подумала об Авроре, убедил, что Элль ошибается. Я просто покачала в ответ головой, отказываясь утешаться чем-то столь невероятным. Темные феи на это и рассчитывали, что мы именно так поступим – решим, что Аврора в безопасности на годы вперед, и расслабимся. И тогда они нанесут удар снова.
Или, что хуже всего, у них есть шпион или шпионы при дворе. Они узнают, что папа ограничил в правах Свиту и запретил нам предпринимать что-либо без одобрения его, сэра Делакара или леди Брианны. Узнают, что между ними и Авророй стало на одну преграду меньше. А это, возможно, все, что им и было нужно.
При мысли об этом я разразилась хриплыми всхлипами, бросилась на кровать, закрывая голову руками, и безутешно разрыдалась.
Через какое-то время подруги осознали, что ничем не могут мне помочь. Анна перенесла тарелку на маленький столик, Элль поставила туда же бокал и кувшин. Я плакала до тех пор, пока совершено не обессилела. И в какой-то момент снова заснула от полного морального и физического истощения. А когда я проснулась, судя по солнцу, стоял полдень. Обед прельщал меня не более, чем завтрак.
Я оделась, поплескала на ободранное лицо водой. На всякий случай достала меч, пристегнула его на сорочку под верхним платьем и вышла из комнаты. Я не решилась идти по главной лестнице, тайно выскользнув по лестнице для слуг в сад, к своему дубу.
Как и было обещано, у дуба меня ждал стражник. Я не сказала ни слова, когда он последовал за мною сквозь дверь. А потом побежала до самого дома Брианны, и мне было все равно, как там стражник при доспехах и оружии будет меня догонять.
Брианна ждала перед домиком, с тревогой меня высматривая. Она вернулась раньше обещанного. Я бросилась в ее объятия, не в силах с собой совладать. У меня снова началась истерика.
Брианна, молча поглаживая меня по волосам, дождалась, пока слезы немного утихнут, а потом повела в домик, который теперь оказался внутри не больше, чем снаружи, и вмещал все, что и должен небольшой сельский дом. Но я не обратила на это никакого внимания, просто села, куда велела Брианна, а потом закрыла лицо руками и снова зарыдала.
В этот раз слезы иссякли быстрее, но я вновь осталась без сил и надежды. Брианна протянула мне влажный, прохладный платок, который каким-то чудом унял боль в опухших глазах и носу. Но он никак не помог мне вновь собраться с духом.
– Лобо и Виридити рассказали мне о рынке гоблинов, – заговорила Брианна. – И, судя по всему, у тебя большие проблемы с отцом. Расскажи мне остальное.
Я рассказала, икая и прерываясь на глухие всхлипы.
– Король упорно не понимает, насколько мы ограничены в отношении темных фей, – мрачно заключила Брианна. – Я не могу защитить Аврору, как он того требует.
Ее слова лишь усилили мое отчаяние.
– Он забрал твой меч? – спросила Брианна.
– Нет, – я задрала верхнюю одежду, показывая клинок. – Я боялась, что он так и сделает, поэтому вчера ночью его спрятала, а сегодня взяла с собой.
Фея одобрительно кивнула.
– Не думаю, что король потребует у тебя меч. В конце концов, клинок никак не поможет тебе его ослушаться. Но на всякий случай избегай короля как можно дольше.
Я вздохнула, потому что и это мне никак не помогло. Брианна долго сидела с непроницаемым выражением лица. Я надеялась, что она обдумывала выходы из ситуации, потому что я не могла думать от слова «совсем». Мой разум все еще бесконечно кружился вокруг мысли, насколько Аврора беззащитна теперь, и я ничего не могу поделать.
Наконец у меня мелькнула единственная идея.
– Вы можете научить меня заклинанию, которое мгновенно перенесет меня к Авроре в случае опасности? То есть вы это умеете. А я?
