— Строго говоря, отцом кралота я не могу являться физически, не имея некоторых присущих отцовским особям органов, но в чем-то это утверждение верно.
— Все, все, оставим это усыновление кралотов, — запротестовал я. — Бабакан, пошли вниз.
Лестница, ведущая на нижние этажи комплекса, казалась бесконечной. Ее металлические ступени были покрыты тонким слоем пыли, хотя, казалось бы, откуда пыль в таком закрытом помещении? Но везде, везде, где нет человека, обязательно появляется пыль веков… А тут была пыль не веков, а пыль тысячелетий.
Бабакан, ворча, тащился за мной, проклиная создателей этой лестницы, этот мир, эти ступени, это… в общем, все, что он видел. А особенно он не одобрял мой замысел, который считал противным воле богов. Время от времени он начинал разговор об этом, но я отмахивался от него и переводил разговор на другую тему. В конце концов, гном отстал от меня, замолчал и лишь тащился сзади, неодобрительно сопя в свою лохматую бороду.
В конце спуска у меня уже чуть ли не кружилась голова от бесконечных поворотов лестничных пролетов, а Бабакан жаловался на то, что его мышцы онемели от ходьбы, а ведь надо было еще и возвращаться обратно… Эта мысль не приводила в восторг.
Наконец лестница закончилась длинным залом, практически пустым, за исключением странных механизмов у стен и, собственно, реактора.
Компьютер показал мне, как открывается та часть реактора, в которой хранится контейнер с веществом, и через несколько минут я осторожно вытягивал из него цилиндр. Он был порядка двадцати сантиметров в диаметре и сорока — в длину, но его вес… Я даже боялся прикинуть примерно, сколько он весил, — килограммов сорок, не меньше.
Благодаря закачке через шлем у меня в голове замелькали какие-то непонятные термины, сведения о контейнере — что он на самом деле и не контейнер, а замкнутое не себя силовое поле, в котором висит (висело) что-то вроде антивещества или что-то ему подобное. Моих знаний точно на это не хватало, и не хотелось заморачиваться.
Главное — у меня был контейнер, образец. Надо было найти такой же. И еще — чтобы он был заряжен веществом. Как это сделать? А как я искал золото, как искал воду, как искал отряд эльфов, — магией, конечно.
Обратный путь занял больше времени и потребовал больше усилий, и если мой модифицированный организм на удивление легко переносил нагрузки, то гном стал сдавать. Я, взявший Бабакана с собой из-за его чудовищной силы и выносливости, пожалел, что потащил его вниз. Мне хотелось, чтобы он помог мне донести этот контейнер, но забыл, что он еще не набрал прежней силы после болезни, а самому ему сказать мне об этом не позволяла дурацкая гордость.
Так и получилось, что, кроме контейнера, мне практически пришлось тащить вверх по лестнице, на высоту небоскреба, еще и полуживого гнома.
В общем, я под мышкой держал блестящий цилиндр, а другой рукой волок на буксире гнома, чуть не падающего в обморок. Все-таки, после того как я собрал его, чуть не разорванного пополам, ему надо было восстанавливаться гораздо дольше…
Я шагал вверх по ступенькам как стальной робот и под нос бубнил, ритмично, по-русски: «Я узнал, что у меня есть огромная семья — и тропинка, и лесок, в поле каждый колосок!» Мне вспомнился фильм «Брат-2», глядя на эту лестницу.
Вот только у главного героя картины не было под мышкой сорокакилограммового контейнера, а на буксире пыхтящего гнома, мертвой хваткой уцепившегося за свою секиру, громыхающую по ступеням.
Лестница закончилась неожиданно, я втащил гнома на верхнюю площадку, усадил, прислонив к стене. Сам тоже присел, поставив контейнер, и спросил у компьютера:
— Егар, контейнер точно не радиоактивный? Не хотелось бы получить дозу радиации…
— Абсолютно. Можешь не беспокоиться. Это сложный прибор для хранения антиматерии. Использовать его можно, только подключив специальное устройство — что-то наподобие реактора.
— А как мне определить, полон он или нет? Не тащить же сюда все контейнеры, что есть в городе?
— Полный контейнер будет синего цвета, я тебе показывал. По мере его опустошения цвет меняется на более светлый и становится серебристым.
— А если он стоит в реакторе? Не будет ли взрыва, если я достану его из запущенного реактора?
— Не будет. Когда ты вынимаешь контейнер из реактора, его работа останавливается, вот и все. Будь осторожен, когда окажешься там, где есть рабочий реактор, — все они под охраной боевых модулей, если, конечно, автоматы сохранились за это время.
— Ясно. Как ты, Бабакан, отошел? Можешь идти? — посмотрел я на бледного от слабости гнома.
— Викор, не говори никому, что я так облажался, ладно? Стыдно…
— Чего стыдного-то? Это мне должно быть стыдно — потащил больного, после такого ранения, чуть не загнал до смерти. Болван я, в самом деле. Теперь, пока не наешь мяса на свои кости, таких упражнений не будет.
— Все равно не говори, ладно? Не хочу…
— Да ладно, ладно — пошли тогда. Наши уже заждались.
Мы поднялись и побрели к выходу.
Вечер прошел под знаком еды.
Время в подземелье пролетело незаметно — мелькнуло, как его и не бывало, но организм отказывался работать без подпитки энергией, как и реактор комплекса. К тому моменту как мы с Бабаканом вылезли наконец-то из норы, ведущей в подземный научный центр, в лагере вовсю шло приготовление мяса, трещал костер, освещая пространство языками пламени, а рядом, на другом костровище, на углях жарились нанизанные на вертелы большие куски свинины.
Кралоты сегодня побаловали нас кабанятиной, не преминув добавить, что мышатины не было. Мол, ешьте, что дают. И мы ели. Гном отошел немного после нашей вылазки и тоже наслаждался горячим сочным мясом, истекающим соком. После еды все уселись к костру, ковыряясь в зубах и попивая чай, заваренный с травами. Даже здесь эльфы умудрялись найти нужные травки для заварки.
— Викор, ты не хочешь рассказать, что за тела делает Егар?! — вдруг заявил Алдан. — Я догадываюсь, но хотел бы услышать от тебя. Тебе не кажется, что держать нас в неведении как-то нехорошо?
— Действительно, — поддержала его Аранна, — чего там придумал-то? Давай выкладывай.
Я подумал немного — чего уж там, все равно узнают, да и нехорошо как-то скрывать от друзей, рисковавших своей жизнью за меня сотни раз, и сказал виноватым тоном:
— Извините, друзья, плохая привычка. Кажется, что, если начну говорить, все сорвется.
— Говори, говори, — хмыкнул Бабакан, — хрен у тебя что-то сорвется, знаю я тебя… рассказывай им. Я и так знаю, давно догадался. На вот, съешь еще кусок мяса и начинай вещать о своих злостных планах.
