— Каждый по-своему, — ответила я. — Одни ищут доказательства его существования, иные — его отсутствия, а кое-кто не прочь встретиться с ним, чтобы задать ему кое-какие вопросы.
— И все же, Колин, — отозвался Морган. — Чем ты занимаешься в свободное от исполнения обязанностей няньки время?
Колин стыдливо потупился:
— Вообще-то дурачусь… А если откровенно, занимаюсь плагиатом. За время моих странствий я многое узнал, закончил три университета, всерьез увлекся квантовой физикой… — Он на секунду умолк, а его щеки покрылись густым румянцем. — Ну, и совсем недавно в одном из миров я опубликовал серию статей по теории поля, которые произвели там подлинную революцию. Меня считают гением, буквально носят на руках, выдвинули мою кандидатуру на соискание Нобелевской премии — и наверняка присудят ее. А ведь в тех статьях нет ничего моего… почти ничего… разве что некоторые обобщения…
Я не смогла сдержать улыбки, вспомнив выражение лица Брендона, когда на Земле Хиросимы ему вручали золотую статуэтку Фрейда "за выдающиеся достижения в области психоанализа". Многие Властелины, живя в мирах простых смертных, время от времени грешат плагиатом — и большей частью не из тщеславия, а по необходимости. К примеру, тетя Помона, чей конек медицина, невесть сколько раз «изобретала» пенициллин, не дожидаясь появления местного Флеминга, и без лишней скромности принимала все почести, воздаваемые ей как спасителю человечества. А что касается меня, то на той же Земле Хиросимы даже последнему «чайнику» известно, что язык описания страниц PostScript от начала до конца создан доктором Сильвией Брендон. И если бы я вздумала заявить, что настоящие авторы PostScript-языка живут в другом мире, меня сочли бы… ну, в лучшем случае, дамочкой с причудами.
Я собиралась сказать это Колину и посоветовать ему поменьше мучаться угрызениями совести, но не успела, так как в этот момент появилась Пенелопа с маленькой Дэйрой на руках. Девочка вела себя смирно, не проявляя никаких признаков неудовольствия, и смотрела на нас своими карими глазками со спокойным любопытством.
— Малышка проснулась, — сообщила Пенни очевидный факт, — и не хочет лежать в кроватке… — Тут она заметила Колина и удивленно подняла бровь. — Прошу прощения?
Колин подошел к ней и поклонился:
— Колин Лейнстер к вашим услугам, миледи. — И, отвечая на немой вопрос Пенелопы, он добавил: — Да, да, тот самый экс-король Логриса. Последний из династии узурпаторов.
Между тем девочка протянула к нему свои ручонки и что-то бессвязно пролепетала.
— Дэйра просится к дяде? — спросил Колин ласково, но без того глупого сюсюканья, с которым многие взрослые обращаются к детям.
Как будто поняв вопрос, девочка вновь прильнула к плечу Пенелопы и погладила ладошкой по ее щеке.
— Дэйра не хочет к дяде, — с улыбкой прокомментировал Колин. — Она уже подружилась с тетей.
— Не с тетей, а с сестрой, — сделала уточнение Пенелопа. — Разве Бронвен не сообщила вам, что на самом деле я дочь Артура?
Теперь пришел черед удивляться Колину. Несколько секунд он молчал, переваривая это известие, наконец ответил:
— Нет, этого я не знал. Бронвен не говорила мне, что у Артура такая прелестная дочь.
— Их уже две, — сказала Пенелопа, нежно прижимая к себе Дэйру. — Не стану говорить о себе, но младшенькая действительно прелесть. Она настоящее чудо!
(Прощайте фрески в соборе Андрея Авалонского, подумала я.)
Будто в подтверждение слов Пенелопы, девочка решила продемонстрировать, какое она чудо. Над ее головкой возникло слабенькое, призрачное голубое мерцание, по форме напоминавшее Образ Источника Артура.
— Ну, вот! — тихо, почти шепотом произнес Морган; в голосе его слышалась тревога. — Начинается.
— Что начинается? — удивилась я и вызвала свой Образ. — Почему вас это так беспокоит?
Силовая колыбель, по глупости (или от излишка ума) созданная Бронвен, не просто ослабляла контакт с Источником, но и делала его вязким, тяжеловесным, давящим на психику.
— Нет, друзья, — сказала я, обращаясь к Моргану и Колину. — Так дело не пойдет. Ваши меры предосторожности чистейший идиотизм.
Благо по пути к усадьбе я тщательно проанализировала эти чары и составила контрзаклинание, плавно устраняющее их. Я привела в действие ключевые алгоритмы, и по мере того, как исчезала «колыбель», Образ, вернее Образик Дэйры-младшей становился четче, обретал все большую устойчивость, а ее милое детское личико просто-таки сияло от удовольствия и облегчения.
Когда дело было сделано, я осторожно направила свой Образ к Образу Дэйры, и они слегка соприкоснулись. В тот же самый момент во мне проснулся материнский инстинкт и всю меня переполнило нежностью к этому маленькому, хрупкому существу, едва только начавшему познавать мир. Девочка радостно засмеялась и протянула ко мне ручонки. На сей раз сомнений не было — она просилась к тете Бренде.
Я явно понравилась ей и завоевала ее доверие. Мало того, мы с ней нашли общий язык.
По свидетельству очевидцев, коронация Брендона получилась гораздо пышнее и торжественнее, чем состоявшаяся одиннадцать лет назад коронация Амадиса. Этот, на первый взгляд странный факт в действительности объяснялся просто: если восхождение на престол Амадиса знаменовало раскол в семье, то нынешние торжества символизировали ее единение перед лицом грядущей войны. Конечно, недавние трагические события и конфликт с Израилем не позволили многим Домам прислать официальные делегации, зато те Дома, которые решили встать на сторону Света, удостоили празднества присутствием своих глав или, в худшем случае, вторых лиц государства. Так, в числе прочих почетных гостей на коронацию Брендона прибыли король Марса Валерий I, император Римский Юлиан VII, старший сын Одина Гунвальд IV (на самом деле его отцом был Гунвальд III, а "старший сын Одина" было официальным титулом правителей Асгарда), святейший Далай-лама, верховный имам Аравии, а также наследные принцы двух славянских Домов, которые постоянно соперничали между собой, а подчас и враждовали, с тех самых пор как один из них отринул религию предков и принял христианство.
К большому огорчению мамы, Янус отказался присутствовать на торжествах и даже не направил официального поздравления Брендону. И хотя в эти праздничные дни Солнечный Град был битком набит Сумеречными (как-никак, наши ближайшие родственники), с формальной точки зрения Сумерки проигнорировали коронацию. Это произошло по моей вине, поскольку я упросил деда выступить посредником в переговорах с царем Давидом, которые должны состояться в Замке-на-Закате после восшествия Брендона на престол. Являясь гарантом безопасности обеих сторон, Янус не имел морального права выказывать свою пристрастность (пусть даже она была очевидна, и царь Давид согласился на эту встречу, полагаясь не на сомнительный нейтралитет Сумерек, а на безупречную репутацию Януса как человека слова), однако Юнона не могла этого понять — или, скорее, не хотела. Вопреки ее же собственным утверждениям, она прежде всего была дочерью и матерью — и лишь затем королевой.
