Всю ночь, сгибаясь под неутихающим ветром, путники провели в седле, упрямо двигаясь дальше на восток. Слепящий снег только усугублял трудности езды во тьме. Дорога сузилась до тропки, окаймленной острыми выступами скал. Что еще хуже, снежное покрывало делало неразличимыми канавы, ложбины и овраги. Лошади то увязали в снегу, то скользили копытами по обледенелым камням, рискуя упасть и сбросить седоков. Ветер по-прежнему дул с неутомимой яростью, не затихая ни на минуту. Лошадиные гривы и плащи людей покрылись ледяной коркой. Острые льдинки больно кололи лицо и руки; никакие сапоги не могли уберечь ноги от ломящего холода.
Дорогу преградила горная река Валендаль, которую лошади перешли вброд. Ветер нес водяную пыль от близких водопадов, и она инеем застывала на лошадиных боках и плащах всадников. Когда-то речные каскады радовали путников редким по красоте зрелищем; казалось, что не вода, а потоки звездного света низвергаются с высоты, питая сотни ручейков и речек.
К рассвету четверка всадников добралась почти до середины Орланского перевала. Снег действительно прекратился. Густой туман — исчадие Деш-Тира — скрывал утесы и уступы. Ветер продолжал завывать и жалить. Путники медленно ехали по высокогорной дороге, занесенной сугробами. На отвесных участках Тальдейнских гор снегу было не удержаться, и он несся дальше, оставляя каменные склоны чернеть под пронизывающим ветром.
Часто уже в двух шагах было ничего не различить, и только чутье магов позволяло не сбиться с пути. Асандир и Аритон поочередно возглавляли процессию. Иногда роль ведущего брал на себя Дакар. Невзирая на холод и превратности дороги, Безумный Пророк все время норовил заснуть в седле. Возможно, он не верил или не желал верить, что всадника, свалившегося в расселину, можно безуспешно искать до самого таяния снегов. Асандир по-прежнему оставался наедине со своими мыслями. Аритона давно подмывало рискнуть и помериться силами с судьбой, и противиться этому искушению он больше не мог.
Он вызвался ехать впереди, вроде бы для разведывания дороги, после чего так впереди и остался. Видя, что Асандир, кажется, не порывается поменяться с ним местами, Аритон понемногу отдалялся от остальных, пока расстояние не достигло пятидесяти шагов.
Здесь, в заснеженном сердце перевала, дорога делала резкий поворот на север и обрывалась вниз. Точнее, дальше дороги не было; гранитные утесы без малейших признаков хоть какой-то тропы тонули в тумане. С южной стороны нагромождения скал поднимались до самых вершин, также скрытых от глаз, но уже бураном. Снег лежал здесь в несколько слоев, и кобыла Аритона нередко увязала в этих наносах почти по самое брюхо. Она устало перебирала ногами, а всадник тихо уговаривал ее двигаться дальше. Когда она спотыкалась, Аритон онемевшими руками отпускал поводья и помогал ей сохранить равновесие. Он упрашивал свою Тишеальди пройти еще немного, вон до той нависшей скалы; там ее будут ждать прикрытие от ветра и горсть отрубей. Словно в насмешку над этими обещаниями, ветер ударил ему прямо в лицо, обжигая до слез. Аритон закрылся капюшоном и вдруг почувствовал, что у лошади разъезжаются ноги. Они скользили все сильнее. Аритон прильнул к лошадиной шее, потом спрыгнул в снег. Накинув свой плащ на вспотевшую спину кобылы, он достал кинжал. Подняв одну из передних ног лошади, Аритон выковырял из копыта ледяной шарик, образовавшийся в полости. Снег давным-давно счистил защитный слой жира, которым путники смазали лошадиные копыта после переправы через Валендаль.
Оглянувшись назад, Аритон увидел, что его спутники тоже остановились и осматривают копыта своих лошадей. Рассчитывая, что неизвестные по-прежнему следят за ним, он намотал на локоть поводья и повел кобылу дальше, даже не потрудившись отряхнуть снег, успевший покрыть его плечи. Его камзол все равно промок, а плащ оставался на лошадиной спине. Кобыла не на шутку устала и продрогла, а вокруг не было ни малейшего намека на какой-нибудь естественный навес. Если лошадь свалится, положение окажется катастрофическим.
Аритон пересек полоску, свободную от снега и покрытую напластованиями льда. За ней возвышался утес, возле которого громоздились сугробы. Другая сторона утеса обещала прикрытие от ветра. Кобыла вновь утонула по самое брюхо в снегу и остановилась.
Завывания ветра остались снаружи. Здесь же, в каменном кармане, было непривычно тихо. И в этой тишине раздался человеческий голос.
— Не двигаться!
Голос был звонким, властным и, если оценивать с точки зрения горожан, совершенно варварским.
— Только пикни — и останешься без лошади.
Кобыла тревожно заржала. Пытаясь обрести хоть какое-то преимущество, Аритон заехал кулаком кобыле в бок. Она взбрыкнула, развернувшись мордой к утесу. Аритону хватило времени, чтобы сдернуть свой плащ и, скомкав его, замахать перед ее мордой, отчего кобыла испугалась еще сильнее. Она дернулась, и Аритон, увлекаемый этим движением, намеренно отлетел в сторону. Незнакомец выполнил свою угрозу, но лошадь была слишком подвижной целью. Стрела, пущенная из верхнего укрытия, процарапала ей спину и с шипением застряла в рыхлом снегу.
Однако несчастной кобыле хватило и этого. Испугавшись, она стала на дыбы. Инстинкт погнал ее назад, к другим лошадям. Копыта ударили по камням, рассыпав желтоватые струйки искр. Потом она стремительно пронеслась по белому покрывалу снежных наносов и скрылась из виду. Вой ветра заглушил цокот ее копыт.
Пространство вокруг Аритона клубилось снежными вихрями, что было ему только на руку. Воспользовавшись этой завесой, он сбросил плащ, выхватил Алитиель и вжался спиной в холодный камень утеса. В просвете, возникшем на мгновение в снежной пелене, Аритон вновь увидел свою кобылу. Она уже поравнялась с тремя его спутниками, двигавшимися ей навстречу. Ее поводья, свернувшись петлей, зацепили морду гнедого и резко развернули коня. Тот зашатался и широко расставил ноги. Опыт всадника помог Лизаэру удержаться в седле, но не уберег от столкновения с вороным конем Асандира. Оба коня были отброшены в разные стороны, один при этом угодил под ноги пятнистой кобыле Дакара и бредущему рядышком пони с поклажей. Жалобно забряцали котелки и сковороды; плохо привязанный шатер оказался на снегу. Взбрыкнувший пони сбросил с себя какую-то корзинку, напугав пятнистую, и та, в свою очередь, скинула все-таки умудрившегося заснуть Дакара. Пророк полетел головой прямо в сугроб. Вынырнув оттуда, Дакар разразился потоком отборнейшей брани, перечислив все возможные способы появления на свет своей кобылы и пони. Тем временем пятнистая вместе с пони и, разумеется, вместе с провиантом и имуществом путников понеслись догонять обезумевшую лошадь Аритона.
