есть семья в Менди-Саконе, и наши двери всегда открыты для тебя!
— Я этого не забуду, — торжественно ответил мохнач.
— И что бы там ни говорил людям страх, ты нас спас, — добавил Симах. — Я это очень хорошо понимаю, хоть и не Знающий. Да скует тебе Тарк золотую тропу до самой столицы!
* * *
К полудню названые братья спустились с гор. Теперь они шагали по разбитой возами дороге, окутанные пьянящим ароматом цветов, слушая жужжание насекомых и птичий щебет в зеленеющих кустах.
— Что-то я не вижу ни одного воза, — с беспокойством заметил Аоранг. — И быки тут давно не проходили — ни одной свежей лепешки… А что, если барышников из Аратты не будет? Когда я уходил из столицы, начиналась война…
— Будут! — беспечно сказал Симах. — Сурьи с Араттой никогда не враждовали, а для армии лошади особенно нужны. Причем сурьи продают не просто отличных коней, а обученных — и для всадников, и для колесниц…
— Но ведь мы сейчас в самой южной области Десятиградия. Неужели купцы поедут за лошадьми в такую даль?
— Конечно поедут! — Симах даже удивился невежеству мохнача. — Чем дальше от столицы — тем дешевле кони. В Эрехе за доброго коня спрашивают втрое меньше, чем за такого же на севере, в Манхе…
Однако уверенность Симаха оказалась напрасной. Когда путешественники обогнули холм, их взорам предстало пустое, заброшенное торжище. Аорангу сразу вспомнилось такое же, где его застал потоп, только это было вчетверо больше.
— Никого! — изумленно восклицал Симах, обежав пустые ряды. — Оно брошено! Все ушли! Причем давно…
Аоранг испустил глубокий вздох:
— Что будем делать?
— Пойдем дальше, в Эрех, — развел руками сакон. — Уж его-то точно не бросили! Городок небольшой, но несколько десятков семей там живет постоянно: кожевенники, седельники, кузнецы…
Аоранг кивнул. Города Десятиградия были весьма необычным местом. Все они были расположены на одинаковом расстоянии, какое можно с рассвета до заката одолеть верхом. Всякий город был выстроен в виде солнечного колеса и окружен высокой глиняной стеной, за которой селились ремесленники и торговцы. Подавляющее большинство сурьев в городах не жили и приезжали туда только по делам. Никогда бы они не согласились обменять свою волю, колесницы и войлочные вежи на дымные и темные глиняные домишки.
— Да, я помню Эрех, — сказал мохнач. — Там был вполне приличный постоялый двор. Если хочешь, ступай домой, я доберусь…
— Нет уж, я тебя провожу!
И друзья отправились на восход, углубляясь все дальше в степи.
Они шагали, разговаривая о том о сем, а солнце двигалось в противоположную сторону — к горам Накхарана. Вот оно уже начало светить им в спину, бросая на дорогу длинные тени. А до Эреха все еще было далеко…
— Пожалуй, сегодня не дойдем, — оглядываясь, заметил Симах. — Надо думать о ночлеге.
— А что там думать? — пожал плечами Аоранг. — Выберем лощинку, чтобы укрыться от ветра, завернемся в плащи и проспим до утра. Людей тут нет, а от зверей нас Рыкун устережет…
— Может, есть кто похуже зверей, — проворчал сакон, снова озираясь.
— Да что ты все вертишься? — не выдержал Аоранг. — Скоро голову открутишь!
— Горы, — вздохнул юноша. — Все дальше и дальше! Уже еле видны…
— Как — еле видны? Да вон они!
— Далеко, — упрямо повторил сакон. — И как это люди вообще могут жить на равнине?! Укрыться негде, ты как на блюде — налетай и ешь! Недаром сурьи гордятся своей доблестью. Для житья в таком месте и впрямь нужна отвага!
Уже на закате дорога вывела друзей к одинокому кургану. Тот высился шагах в ста от дороги. На вершине его торчал идол в островерхом шлеме. К удивлению мохнача, Симах низко поклонился ему.
— Это же ваш Господь Солнце, — объяснил он Аорангу. — Как не почтить его?
— Этот истукан? — скривился Аоранг. — Поистине оскорбление для господа Исвархи!
Они подошли поближе к кургану и остановились, рассматривая каменного идола. Вблизи он выглядел таким же неказистым, но достаточно грозным. Взор его был обращен на закат, к горам.
— Сурья Викартан! — произнес Симах, приглядевшись к идолу. — Ну, понятно!
— Ты неверно говоришь, — поправил его Аоранг. — Здешние жители называют солнце «Сурья Исварха».
— Ничего подобного, — хмыкнул Симах.
— Нас так учили в храме!
— А я сюда третий год вожу наконечники стрел на продажу. Сурьи поклоняются солнцу, но совсем не так, как в Аратте. Тут на каждый случай жизни — свой Исварха. У них и нрав отличается, и облик, а порой и пол…
— Верно ли я тебя понял? Сурьи считают Исварху женщиной?!
— Ну гляди: в холодное время года здесь правит Сурья Химават — Согревающий, иначе Зимнее солнце. А как начинает пригревать, Химават уходит в Накхаран, на ледники, и там засыпает до зимы. На смену ему приходит юная, светлая и нежная Сурья Васанта…
— Богохульники, — проворчал Аоранг. — А это что за чучело на горке?
— Сурья Викартан, бог полуденного солнца, а по сути — войны. Он охраняет рубежи Солнечного Раската. Уж не знаю от кого. Может, от накхов.
— Бог войны, надо же! — усмехнулся Аоранг. — Как думаешь, он не испепелит нас, чужаков?
— Зачем? — удивился Симах. — Мы ведь не с дурными намерениями, мы сурьям не враги…
— Тогда давай под этим холмом и заночуем. Пусть этот божок охраняет нас. Как знать, может, и в нем есть частица солнечного огня…
* * *
Когда зашло солнце, Аоранг и Симах уже сидели и ужинали, греясь у костра. Сухой кустарник сгорал быстро, но живой огонь пришелся очень кстати: после заката похолодало так, будто Сурья Химават вернулся с ледников.
В последнем селении, где они ночевали, Симаху выдали целый мешок припасов, так что ужин получился сытным и вкусным. После еды Аоранга начало сразу клонить в сон.
Но Симаха как будто что-то беспокоило. Он снова принялся оглядываться, вздрагивая при каждом шорохе.
— Ты чего ерзаешь? — зевая, спросил мохнач.
— А знаешь, сколько по ночам в степи шастает нечисти?
Аоранг удивленно взглянул на сакона и рассмеялся.
— Ты не смейся, а то как бы не заплакать! — обиделся Симах. — Кто предупрежден, тот, знаешь ли, дольше проживет…
И юный сакон принялся рассказывать страшные байки о степных дивах. У Аоранга от них даже сон прошел. Конечно, во всякой земле есть свои темные дивы — но, похоже, самые злобные и жуткие собрались именно тут, в Солнечном Раскате.
— …зимний див приходит морозными ночами. Он настолько страшен обликом, что при виде его птицы замертво падают с неба. Травы чернеют, вода высыхает, земля покрывается трещинами… Все гибнет при его приближении. Людей охватывает тоска, они ложатся наземь и умирают. А потом путники находят
