понял, что́ найдет в разломе.
— А вот и трупы, — процедил он.
— Что там, мертвецы? — тревожно спросил Симах. — Проклятие! Ветер не к нам?
— Нет. Но все равно, давай-ка уйдем отсюда!
— Погоди, я взгляну, — неожиданно возразил Симах. — На торжище могли быть саконы…
Он взобрался на высокий каменный блок, осторожно заглянул в яму и ахнул:
— Аоранг, ступай сюда! Тебе надо это увидеть!
Зрелище, открывшееся мохначу, было ужасным — но ему сразу стало ясно, зачем его позвал Симах. Яма была доверху полна полуразложившихся трупов. Не меньше пары дюжин мертвецов, прикинул мохнач. И все — безголовые…
— Хвала Солнцу, это не мор, — сдавленным голосом произнес мохнач. — Их убили. Смотри, как порублены тела! Эх, а я ведь заметил — наверх следов вело намного больше, чем вниз! Еще думал, что бы это значило… Их привели сюда и убили. А уже потом кто-то отрубил им головы…
— Они тут давно уже лежат, — еле сдерживая тошноту, проговорил Симах. — Не меньше месяца… И там в яме не сурьи.
— Вижу, — мрачно ответил Аоранг. — Это люди из Аратты.
Кафтаны и сапоги с мертвецов сняли, но и по оставшейся одежде можно было догадаться, откуда те родом.
— Эти из столицы, — Аоранг оглядывал трупы, — вон те — с поречья Ратхи… Должно быть, это те самые барышники, которых мы искали. Купцы, их слуги, охрана… Все-таки война добралась и сюда!
— Или грабеж, — возразил Симах. — Гляди, как их обчистили. Небось и товар забрали.
— А головы зачем рубить?
Симах пожал плечами и спрыгнул с камня наземь.
— Одно могу сказать точно, — продолжал Аоранг, присоединяясь к нему. — Что-то произошло между сурьями и моими соотечественниками. Сурьи пригнали купцов сюда, убили, ограбили, отрубили головы… и сбежали в степи. Поэтому и людей нет ни на торжище, ни на дороге. Боятся расплаты!
— Ладно хоть не мор, — заметил Симах. — Думаю, лучше нам сейчас в Эрех не ходить.
— А я думаю, там тоже никого нет, — сказал Аоранг. — Искать сурьев по всей степи — дело бесполезное, а городок — вот он. Приезжай и наказывай…
Юноши отошли подальше от зловонной ямы.
— Что дальше делать будем? — спросил Аоранг.
— Возвращаемся, — со вздохом ответил Симах. — Поедешь домой другой дорогой, через владения накхов. Сейчас у Аратты с ними вроде мир…
— Этак я только к лету доберусь до столицы, если вообще доберусь… Погоди-ка!
— Что? — вскинулся Симах.
— Ты чувствуешь запах цветов?
— Смеешься? Конечно нет! Только мертвечины.
— Мертвечина — понятно…
Аоранг поднял подбородок и начал принюхиваться. Симах смотрел на него с любопытством. Мохнач сейчас напомнил ему дикого зверя на охоте.
— Первоцветы, — произнес Аоранг, опуская голову. — Много, вон там!
— Первоцветы — здесь? Да тут только колючки…
— Ну-ка пошли!
Они обошли расколотую башню, каменные завалы и выбрались на площадку, вымощенную каменными плитами. Аромат цветов усилился.
— Это что еще за…
Симах умолк на полуслове.
Перед ними зеленела цветущая поляна. Посередине ее на каменной глыбе стоял незнакомый божок — приземистый, тяжелый, грубо вырубленный идол. Короткие ноги широко расставлены, руки угрожающе воздеты. Острые лучи торчали из головы, словно рога. Оскаленные зубы, красные глаза… Весь он, с ног до головы, был вымазан чем-то бурым. На плечах накинут очень странный плащ…
— Святое солнце, — прошептал Аоранг, рассматривая цветочную поляну.
Именно она, а не идол повергла его в ужас. Площадка была уставлена отрубленными головами. У каждой было проломлено темя, и оттуда наружу тянулся к небу весенний цветок. Две головы с нарочно оставленными длинными золотистыми волосами были торжественно поставлены под ноги зубастого идола.
— У этого дива на плечах, — заикаясь, произнес Симах, — человеческая кожа… Что все это значит?
Аоранг не мог найти слов, и ответа у него не было.
Аоранг шел на север. По левую руку от него то появлялась, то снова скрывалась в туманной дымке голубая полоса гор Накхарана. Справа, на восток, простирался бесконечный Солнечный раскат.
Мохнач шагал по торговому тракту, что тянулся вдоль гор до самой Ратхи. Дорога была изрядно разбита колесами повозок и копытами быков, но сейчас пуста. Насколько помнил Аоранг, ему предстояло миновать несколько небольших торжищ и обойти еще один город ремесленников. А затем, когда белые вершины Накхарана останутся позади, он выйдет к широкой, медленной Ратхе. Там его ждет перевоз, в прежние времена очень многолюдный, и наконец — Двара, столица юга.
День выдался теплый и ясный. Пригревало солнце, но до летней жары было еще далеко. Все вокруг цвело и пело. Среди первоцветов уже поднимались синие звезды диких тюльпанов. Небо звенело от пения жаворонков. На обочинах, свернувшись кольцом, грелись пятнистые змеи. Аоранг полной грудью вдыхал аромат оживающей земли, в то время как его взгляд подмечал каждое движение в степи. Вот в траве мелькают дрофы; вот орел медленно кружит в высоте. Изящные рыже-серые сайги, заметив мохнача, отбежали подальше и замерли, развернув в его сторону большие уши.
«Где сейчас Рыкун? — весело подумал Аоранг. — Уж не лежит ли в траве позади этого табунчика, выбирая себе обед?»
В щедрой степи сурьев Рыкун отъедался за все предыдущие голодные дни. Шерсть его лоснилась, морда стала еще шире. В последнее время он завел новую привычку — днем спать в каких-нибудь кустах, а охотиться по ночам. Аоранг никогда не учил его этому. С каждым днем в саблезубце будто просыпалась память предков. Мохнач почти ожидал, что однажды Рыкун уйдет на охоту и не вернется. Однако тот все равно каждую ночь нагонял «отца».
«Как здесь хорошо! — думал Аоранг на ходу. — Как будто и не существует ни ямы с трупами, ни расколотых голов… Ни зубастого дива, завернутого в человеческую кожу…»
Но они были — и могли встретиться снова. Так что мохнач среди всей этой красоты каждый миг оставался настороже.
«Словно мало необъяснимых, ужасных бед творится в мире, — размышлял мохнач. — Неужели теперь и людьми овладело то же безумие, что и природой? Право, мне все чаще кажется, будто мир сломался, а я в одиночку пытаюсь починить его… Куда я иду? Неужели верю, что святейший Тулум, услышав о водах на юге, сразу найдет решение? Не веду ли я себя как ребенок, который в миг опасности бежит к отцу?»
Аоранг нахмурился.
«А ну-ка прекрати! — одернул он себя. — Ты — жрец, который несет важные сведения главе храма. Это все, о чем следует думать!»
В сущности, мохнач понимал, почему его мучают подавленность и недовольство собой. Все из-за Симаха. Они расстались не слишком хорошо.
Молодой сакон повел себя как наседка! «Я не хочу, чтобы ты
