У Тико сдавило горло.
— Ты узнал его? — спросил Алекса.
— Нет, госпожа моя.
— Предпочитаешь лгать?
— Конечно, нет, госпожа моя. — Тико обвел глазами комнату. За стулом Алексы стоял высокий диван с шелковым покрывалом. На стенах висели ковры. В свинцовом переплете одинокого окошка поблескивали стекла. Единственная странность комнаты — запах. Смесь дыма и какого-то резковатого аромата. Он преследовал Тико всю сегодняшнюю ночь.
— Гашиш, — произнесла Алекса. — Опиум для бедняков, — она кивнула на медное блюдо, над которым курился дымок. — Ты принюхался.
— И вы читаете мои мысли?
— С трудом. С большим трудом. Но прежде расскажи, как ты попал сюда… — Она нетерпеливо ожидала ответа.
Тико открыл было рот, собираясь пересказать, как прошел от Сан-Симеон Пикколо, по краю Рио Марин и Рио ди Сан-Поло, а потом — в промежуток между церквями Сан-Апонал и Сан-Сильвестро к мосту Риальто. Так его путь описал бы любой венецианец. Но в последний момент осознал: герцогиня спрашивает совсем о другом.
— Я не знаю.
Слова показались на вкус горькими, как тушь.
— Рагнарек, — произнесла Алекса. — Я знаю больше, чем ты думаешь.
— Это не моя вера, — Тико, не задумываясь, ответил правду. Господин Эрик и его люди верили в пламя, которое в конце сожжет весь мир. Но мать Тико не была ни викингом, ни скелингом. Так сказала Сухорукая.
Странно, но Алекса казалась довольной.
— Принц Леопольд цум Бас Фридланд, — она указала на рисунок. — Его отец — император, мать — француженка. Он кригсхунд. Будучи бастардом императора, посланником в Венеции и кригсхундом, Леопольд хорошо защищен. Во всех смыслах…
Сейчас Тико следовало задать вопрос.
Он промолчал, и герцогиня вздохнула.
— Официально мы не можем его тронуть. И неважно, что он сделал.
Тико не следовало задавать вопроса. Его это не касается. Ассасини повиновались без вопросов и раздумий. Раздумья, по словам Атило, могли касаться только действий убийцы, иначе потом ему вряд ли удастся спать спокойно.
— А что он сделал?
— Не твое дело, — герцогиня чуть склонила голову. — Неужели ты спросил?
— Едва ли не первый урок.
Она рассмеялась, взяла бокал вина и осторожно отпила, стараясь не испачкать вуаль.
— За пять месяцев он убил пятнадцать женщин. Точнее, его люди. Только три убийства имели какой-то смысл. Третье, седьмое и последнее. Есть в этом некое коварство. Убивать беспорядочно, скрывая истинную цель за случайными. А потом он уничтожил Ассасини. За одну ночь, полтора года назад, его Волчьи братья убили почти всех людей Атило. Они подорвали силы Венеции и оставили нас без защиты.
— Почему вы решили действовать только сейчас?
— Да, — заметила она, — твой ум не уступает твоей внешности. В таком случае ответь сам…
— Неподходящий момент?
— Ты был не готов.
Тико посмотрел на нее, разинув рот, но быстро справился с собой. Он закрыл рот, с лица исчезло всякое выражение. Ночь будет хлопотливее, чем он думал.
— Почему в один день погибло столько Ассасини?
Герцогиня Алекса глубоко вздохнула, грудь туго натянула платье.
— Сосредоточься, — резко сказала она.
Вскоре Тико узнал все, что Алекса решила сообщить ему.
Госпожу Джульетту похищали дважды.
В последний раз ее похитили мамлюки. В рассказе герцогини об этом похищении слышалась какая-то нотка, насторожившая Тико. Но она снова заговорила о принце Леопольде. За первым похищением стоял он. Алекса и регент даже не подозревали о факте злодеяния, пока Атило не вернул растерянную и заплаканную Джульетту во дворец. И сообщил о потерях…
— Совет, — принц Алонцо громко хлопнул дверью. — Тебе следовало подождать.
— Я ждала…
— Однако же вы здесь вдвоем, — он оглядел комнату, диван, единственный стакан вина и только потом мельком посмотрел на Тико. — Полагаю, мне нужно радоваться — вы всего лишь разговаривали.
— У тебя есть основания предполагать иное? — поинтересовалась Алекса, незаметно пряча рисунок в карман. Регент и его невестка стояли друг напротив друга, чуть наклонясь вперед. Единственная разница — Алонцо был сильно пьян.
— Мы договорились сделать все вместе.
— Я ждала твоего прихода.
— Ну да, разумеется. Ты… — регент уставился на Тико. — Много ли ты успел узнать?
— Ничего, мой господин.
— Хорошо. Твоя задача — убить германского принца. Сам он ничего не значит. Это испытание. Больше тебе ничего знать не нужно. — Алонцо потянулся и одним глотком допил вино герцогини, нисколько не беспокоясь, что взял чужой стакан. — Убей ублюдка, убей его сестру, убей всех в его доме…
— Алонцо…
— Ты чем-то недовольна?
— Так мы не договаривались.
— Ты первая встретилась с мальчишкой. Об этом мы тоже не договаривались. Но разве я жалуюсь? Он убьет Леопольда, вот и весь разговор. Пусть твой мавр докажет, что не утратил хватку. — Алонцо наполнил стакан Алексы и вновь осушил его. Он поднял взгляд и, похоже, удивился, обнаружив Тико в комнате. — Ты еще здесь? Иди займись делом.
Тико уже был у двери, когда его остановил вопрос.
— Сколько тебе лет? — спросила герцогиня Алекса.
— Семнадцать, — фыркнул Алонцо. — Может, восемнадцать.
А может, и больше. Если есть какой-то смысл в снах о бойне, льде и пламени. И Бьорнвине, сожженном пятьдесят лет назад.
Особняк Фридланд располагался в десяти минутах ходьбы от моста Риальто, к северу вдоль правого берега Каналассо, на пересечении с Рио ди Сан-Феличе. Некогда этот район был непопулярен, но сейчас его реконструировали. Дворец принца Леопольда оказался огромным особняком, выходящим на канал; серый фасад почернел от времени. Свет горел только в одном окне на втором этаже. У причала пришвартована самая обычная гондола. Надо полагать, гондола принца более представительна.
Тико хотелось бы иметь такой дом — пятиэтажный, с бесконечными стрельчатыми окнами, с колоннами и статуями, а может, еще и с коврами и гобеленами.
— Эй, ты, — на набережной сидел нищий. Из кучи тряпья поблескивали крысиные глазки. Попрошайка прищурился, пытаясь получше разглядеть Тико. — А ну, вали отсюда. Здесь мое место.
Пару секунд спустя нищий уже был мертв. Тико скользнул к нему, сломал шею и осторожно придерживал, пока в глазах не перестала теплиться жизнь. Потом короткий всплеск, и поток понес еще одно тело. Молниеносное, инстинктивное убийство.
Теперь он осознал правду. Вряд ли Амелия и Якопо способны на многое. Величайшее оружие Ассасини — их название, подкрепленное случайными убийствами и тем, что до сих пор никто не узнал, насколько они в действительности слабы. На восстановление группы потребуются годы. У Атило их нет. Он старик, который выставляет себя дураком, связавшись с молодой женщиной. И, кажется, чем дальше, тем сильнее жалеет об этом.
