бы валяться где-нибудь ниже со сломанной шеей.
Присев на корточки, он изучил мокрые камни. Похоже, он поспешил, забрызгав водой чьи-то следы. Складывалось впечатление, что оказался он на берегу отнюдь не по прихоти природы или помощи безумной сестрёнки из своей головы. Его кто-то вытащил. Очередная заверть отвлекла каю от изучения мокрых камней и он принялся осматриваться.
Густой сосняк должен был дарить незабываемые ароматы весенней хвои, но нос оказался заложен, и, похоже, Мангуст простыл. Слабость во всём теле просила, чтобы он лёг спать, меньше двигался, а головная боль мешала нормально соображать. Становилось всё холоднее, и Мангуст решил направиться в чащу. Солнце стояло в зените, но из-за гор совсем скоро наступит холодная ночь, потому следовало бы поторопиться. Сперва надо было узнать, выжил ли хоть кто-нибудь из их отряда, а там… Он пока не знал, что будет делать дальше. За раздумьями не сразу услышал ломавшиеся ветки. Наученный организм, едва заслышав чей-то бег, скользнул под разлапистые ветви хвойного дерева. Иголки больно резанули по лицу, но каю не обратил на это внимания, плюхнувшись в снег. В горных лесах снег будет таять ещё очень долго.
Кто-то на большой скорости бежал вниз по склону, совершенно не заботясь о поднимаемом шуме. Собирая все ветки, что норовили выколоть глаза, кто-то спотыкался о каждый камень и утопал в сугробах. Во всяком случае, оставалось уповать на невнимательность незнакомца.
Когда неизвестный пробежал мимо его укромного уголка, каю напряг все силы, чтобы ничем себя не выдать. Бежавшим оказался Захар. Следом за ним запыхавшийся Даарг, а последним Менги. Если вспомнить, что Захар очень много бегал от узкоглазых каю, то неудивительно, что в скорости и выносливости ему не было равных среди жителей снегов. Их грузные тела не были рассчитаны на бег.
Оставалось только удивляться, как Мангуст не услышал их пыхтение раньше, успев скрыться в последний момент. Запоздало пришла мысль о том, что бежали они не просто так, а от кого-то. Но сколько бы Мангуст не вслушивался, лес оставался нем, здороваясь с людьми лишь редким пением птиц. Присмотревшись, он разглядел небольшую часть скалы, и всё сразу встало на свои места. Страх подстёгивал испугавшихся людей, столкнувшихся с тварью. От одного только воспоминания Мангуста передёрнуло.
Выбравшись из-под дерева, он скользнул вниз по склону, пытаясь унять озноб. Сидение в сугробе под деревом никому радости не подарит, особенно с мокрой одеждой. Каю трясло всё сильнее, и с простудой ничего сделать было уже нельзя. Утешало лишь то, что нога осталась цела и почти невредима. На поясе ещё оставалась небольшая порция укрепляющего отвара, и лучшего времени для применения не найти. Каким образом он уцелел, оставалось загадкой. Когда жгучий отвар провалился в вывернутый наизнанку желудок, Мангуст молился, чтобы он не полез обратно. Горечь обожгла глотку, расходясь по всему телу долгожданным теплом. По окончании действия отвара тепло исчезнет, а озноб только усилится, но время до вечера у него ещё есть.
Чувства обнажились, реакция обострилась, мир вдруг стал просторней. Теперь передвигаться в нём стало куда проще. Догнав беглецов, Мангуст притаился в валежнике. Они отдыхали, уперев руки в колени. Их бока вздымались, а испуганные глаза шарили по склону, выискивая преследовавшую их тьму. Благо, каю заранее пришло в голову подкрасться с другой стороны, и они не могли его увидеть.
— Похоже…. Оторвались…
Менги дышал прерывисто, выговаривая по одному слову. Даарг в этом тоже не отставал:
— Да… Уж… Вы… Как?
— Нормально всё… — пропыхтел Менги. — Где Литос и… этот?
Они принялись оборачиваться во все стороны, выкрикивая их имена. Когда дыхание снова закончилось, люди продолжили пыхтеть с новой силой.
— Найдём их, что дальше? — задал вопрос Захар.
На удивление Мангуста, его голос изменился. Судя по всему, ранее он всего лишь играл роль, доставая всех в отряде. Значит, никто, кроме Менги и его родичей правду не знал. На этот раз Менги огляделся внимательнее, обшаривая каждый куст, и Мангусту пришлось вжаться в землю.
— Что-что… — передразнил того Менги, — известно, что.
Даарг недоумённо переводил взгляд с Менги на преобразовавшегося Захара.
— А чего раньше-то не взяли? — тихо спросил Захар. — В Надежде, например? Там бы он уж точно никуда не делся.
— Народ бы не уразумел. Вы ведь для них уже святые, саму тьму победили.
— Да о ком вы речь ведёте? — не выдержал Даарг.
— О Славе. Я тебе позже всё растолкую, брат. Сперва их надо отыскать.
Каю ещё в Надежде понял, что Захар его узнал. Каждый день ждать нож под рёбра, и просыпаться от малейшего порыва ветра в снежной пустыне он привык. Но страшнее, когда крохотный посёлок Надежда окружён снегами и бежать просто некуда. Подслушав разговор Менги с отцом, каю только удостоверился в своих мыслях — им не по пути. Сперва он ожидал, что его скрутят, едва отряд отойдёт от Надежды. Потом, когда они вошли в пещеру, каждый миг сжимал кинжал, надеясь продать жизнь подороже, но никто не нападал. Он был ещё нужен, чтобы пройти пещеры. Как ни крути, а Менги во что-то верил. Мангуста просто оставили на потом, и это было самой отвратительной догадкой.
Взобравшись выше по склону, каю довольно быстро нашёл удобное для слежки место. Выступавший из склона каменный валун давал хороший обзор на лес, и в случае приближения снизу можно было незаметно затаиться в кустах неподалёку. Отвар пока хорошо согревал, но надолго его не хватит. Сейчас он жалел о том, что принял его заранее. Оставалось ещё немного, но в последнее время он принимал наркотик слишком часто и стоило переждать. Сложнее стало сдерживать чихание и кашель, а из-за заложенного носа приходилось дышать ртом. Шума это создавало немного больше, но пока что беспокоиться не о чем.
Ждать пришлось до вечера. Целый день они ходили по округе, выкрикивая их имена и обшаривая каждый куст. Из-за головной боли и замёрзшего тела, Мангуст забыл как следует позаботиться о следах на берегу. Во всяком случае он надеялся, что ветер давно высушил гальку.
Продрогший каю не сразу понял, что крики давно уже прекратились и они, наверное, решили спускаться. Сумерки сильно нагадили, подарив крупные хлопья снега и стылый мороз, подбирающийся со всех сторон. Оставшийся без тёплой одежды
