Наемник находился у камина. Вокруг него расположилось несколько молодых неопытных дворян из свиты герцога. Все серьезные люди были со своими отрядами и на военный совет прибудут немного позже. И пользуясь тем, что рядом только молодняк, который не мог его одернуть, сотник расписывал свои подвиги и попутно поливал меня грязью:
— Так вот, господа, перед сражением я лично подошел к графу Ройхо и сказал ему, что он поступает неосмотрительно. Необходимо было ограничиться обстрелом противника, а не ввязываться в серьезный бой. Но граф поступил по–своему и теперь его косточки догрызает дикое зверье. Хотя, все может быть гораздо хуже. Если его взяли в плен, то в данный момент он выдает северянам все наши военные секреты.
— А вы уверены в том, что граф мертв? — спросил сотника стройный семнадцатилетний брюнет в потертом кожаном камзоле, барон Кетиль Анхеле. Кстати сказать, хороший честный паренек и достойный преемник своего предшественника Солэ Анхеле. Я его знал. Мы сталкивались пару раз у герцога, и в память о его дядюшке, который просил меня за ним присматривать, я негласно оказывал ему поддержку и пару раз через своих людей, инкогнито помогал молодому человеку деньгами.
— Юноша, — Корцвэ свысока посмотрел на барона, — я начал воевать с нанхасами еще тогда, когда ваши мама и папа даже не думали о вашем зачатии, и потому знаю о чем говорю. Ройхо и его отряд не могли уцелеть, слишком много врагов за ними в погоню бросилось, так что без вариантов. Граф поступил глупо, как самый настоящий баран, и погубил часть нашего войска, которое могло бы пригодиться на границе. Это вам говорю я, сотник Илихха Корцвэ, имя которого ненавистно и памятно всем кочующим вдоль отрогов Агнея диким нанхасам.
Расслабленные поучительно–наставительным тоном сотника молодые дворяне промолчали и наемнику не возразили. Все, кроме Анхеле, который, несмотря на свою молодость, кое–что в жизни уже видел, а потому сразу сообразил, что Корцвэ, хоть и офицер, но простолюдин, который только что оскорбил благородного человека. И не просто какого–то там столичного аристократа, а земляка, северного владетеля и вассала герцога.
— Корцвэ! — барон гордо вскинул подбородок и потребовал: — Немедленно заберите свои слова обратно!
— С чего бы это? — ощерился агнеец. — Я сказал правду, и отвечаю за свои слова. Или вы, барон, желаете вступиться за честь графа Ройхо? В таком случае я всегда к вашим услугам. Дуэли не запрещены, мы не регулярная армия, а вы не мой наниматель. И если вы меня вызовите на поединок, то биться станем всерьез. Однако предупреждаю молодой человек, я опытней и сильней вас минимум вдвое, так что предлагаю забыть про этот неприятный инцидент, и сделать вид, что ничего не произошло.
Формально сотник был прав. Поединки чести в сборном войске герцога Гая не запрещены. Они не поощряются, ибо у нас военное положение, но пара дуэлей за минувший месяц все же состоялась, первая до серьезного ранения, другая до смерти одного из противников. И учитывая, что наемники, клинки которых необходимы герцогу, за своих офицеров стоят крепко, сотник понимал, что за убийство Кетиля Анхеле, ему ничего не будет. Кроме того, Корцвэ знал о том, что многие местные дворяне недолюбливают графа Ройхо, и на то были причины. Моя удачливость, сила, слава, влияние, богатство и близость к сюзерену. Все вместе это возбуждало зависть «домашних» баронов Герцогства Куэхо—Кавейр и немногочисленных представителей старых северных семей. И слушая рассказы моего троюродного братца барона Роберто Арьяна, который сидел у себя в замке, и распускал про меня грязные слухи, мелкие дворяне вели себя словно подзаборные шавки, тихо скулили и подгавкивали недоброжелателям, но в драку не кидались. Так что, если бы я действительно погиб в Мертвой Пересыпи, семейству Ройхо пришлось бы туговато, и суки, вроде Корцвэ, могли бы говорить за спиной моих братьев и друзей всякие гадости. Однако я жив. В мой адрес было озвучено оскорбление, и сотник должен был за него ответить. И единственное, что меня удерживало от немедленного вмешательства в ход беседы это желание посмотреть на реакцию Анхеле.
«Интересно, — подумал я тогда, — отступит паренек или нет?»
Кетиль не отступил и я получил очередное подтверждение того, что он благородный человек.
— Вы подлец, сударь, и я вызываю вас на поединок чести, — произнес барон.
— Ха–ха! — засмеялся Корц. — Вы сами напросились господин барон… Дуэль, так дуэль, до смерти одного из поединщиков… До вашей смерти, барон…
Агнеец был весел и, наверняка, уже представлял себе, как он распластает молодого и неопытного юношу, за спиной которого нет крепкой дружины и влиятельных друзей. Но радовался сотник недолго.
— Ого! — произнес я, выступая из полутьмы на свет. — Да я гляжу, меня уже похоронили. Быстро вы господа, Уркварта Ройхо в дольний мир спровадили.
— Граф!? — воскликнул наемник.
— Да, это я, господин Корцвэ. — Сказав это, я подошел к камину, на столике рядом с ним взял кувшин с теплым вином, налил себе бодрящего напитка, выпил и вернул кубок на место. Дворяне вокруг меня сохраняли гробовое молчание, а я повернулся к Кетилю и сказал: — Барон, благодарю вас за то, что вы вступились за мою честь. Это достойный поступок и я думаю, что покойный Солэ Анхеле, глядя на вас из мира мертвых, гордится вами. Вот вам моя рука и знайте, что отныне вы друг нашего семейства.
Я протянул вперед раскрытую ладонь. Кетиль вложил в нее свою, и мы обменялись крепким рукопожатием. После чего, я снова обратился к барону:
— Друг, поскольку ты решил биться за честь Ройхо, не зная того, жив я или нет, по всем правилам, при появлении члена нашей семьи, твой поединок становится моим. Верно?
Анхеле согласился:
— Да, это так.
— Уступишь ли ты мне право убить этого наглеца? — я пренебрежительно кивнул в сторону наемника.
— Разумеется, граф Ройхо.
— Вот и хорошо. Корцвэ выбирайте оружие и место схватки, и назовите время поединка.
Сотник растерялся, но я был прав, и возразить ему было нечего. Отказаться от поединка уже нельзя, а его перенос мог быть истолкован как трусость. Ну и, поскольку в среде хороших наемников, какими являлись агнейцы, репутация ставится выше денег, чинов и заслуг, выхода у Корцвэ не было, и он произнес:
— Бьемся, как только вернется герцог. Насмерть. В крепостном дворе. Пехотный доспех, щит, кинжал и корт.
Резко развернувшись, наемник покинул помещение, а я присел поближе к огню, усадил рядом своего нового друга и разговаривал исключительно с Анхеле. Молодые дворяне, которые наблюдали за всем происходящим, незаметно исчезли, видимо, побежали разносить весть о поединке по крепости. Я был уверен в том, что выиграю очередную дуэль, а потому не суетился и ждал появления сюзерена.
