ним теперь надёжно сокрыты Оставленные города и уснувшие Владыки. За ним запечатан ужас и гибель мира. И за ним навеки остался Ошима.
Они сделали это втроём, по воле Богов. Они выиграли. Но теперь выигрыш надо делить на двоих.
Он усмехнулся. Усмешка осела едкой горечью на языке. Повернулся к Лим и наткнулся на её взгляд. Острый, как блик на лезвии топора палача. Лим заметила его маленькую хитрость с Ошимой, она видела что успел зачерпнуть из омута Владык её соратник. И Лим уже вынесла приговор.
Выигрыш делить не придётся. Всё достанется прекраснейшей беловолосой Лим. Как же чудесно всё складывается для неё, правда?
— Твоя неуёмная жадность, Тхонос, — сказала женщина, делая шаг к нему. — Ты слишком молод, чтобы осознать ценность дара вечности. Я волей Богов и своей волей заберу его.
Он пытался бежать. Ну, разумеется, пытался. Он пытался и сопротивляться. Но Вечный велик только для людей. За хрупкими изящными плечами Лим стояли Боги. И признавали её право наказать предавшего.
Когда щупальца первородной Силы сжали его тело, выбили воздух из лёгких, он успел подумать, что его величие было лишь мигом… А что такое миг для вечности?
Кто бы мог подумать, что у жреца Дикса такой мощный удар?
Отплёвываясь кровью из разбитых губ, Брайд ощущал, как в голове бухает тяжёлым колоколом.
— У меня не было выхода, — пробурчал Морхан. — Я не был готов смотреть тебя далее. А ты очень хотел смотреть сам.
— Тхонос, — сказал Брайд отдышавшись. — В моих видениях Тхонос. Это какой-то древний маг?
Жрец ошалело глянул на него и сел рядом, вытянув ноги. Прикрыл глаза и, словно выдавливая из себя каждое слово, произнёс:
— Трое Вечных. Тхонос, Ошима и Лим. Эпоха Скитальцев. Люди, стоящие у самого зарождения магии, избранные Богами для защиты смертных от созданий Итхелу. Сумевшие возвести барьер и усыпить Владык. В награду получившие от Богов дар вечной жизни. Величайшие. Я не хочу пересказывать тебе историю, которой учат любого мага Тангаты ещё в школе.
— Значит эти воспоминания, — замялся Брайд, подбирая слова, — Они принадлежат некоему Тхоносу. Почему я вижу их? Почему, Предел побери, я вижу воспоминания и мысли мертвеца?! Которого, судя по всему, прикончила эта самая Лим.
Морхан определённо скрипнул зубами. Всё так же, не открывая глаз, медленно ответил:
— Почему… Откуда мне знать? Я вижу. Не меняю, не даю оценки, не дарю советов. Тем более, когда я вижу то, что пугает меня, как ничего из виденного ранее.
Он замолчал, потом добавил тихо:
— Ты не смог бы переживать память мертвеца, лэт. Это невозможно.
Брайд не слишком понимал, отчего жрец пребывает в таком вот благоговейном ужасе. Сам он по крайней мере узнал имя своего постояльца, а значит есть куда двигаться, есть информация о нём и наверняка не только в Тангате. Благо магов теперь в окружении эмиссара каждый второй. Ну и будет о чём потолковать с Серп-Легатом, в конце концов.
— Ну значит Лим не сумела убить Тхоноса, — сказал он. — Тем более, как мне кажется, я видел ещё и более поздние воспоминания. Видимо, этот маг жив. А раз жив, я найду его. И попрошу ответов у него.
— Хорошо, наверное, ничего не понимать в магии и не знать историю первородной Силы, — устало заметил жрец. — Хорошо быть слепцом. Как же это хорошо…
Брайд покосился на него. Лицо Видящего сейчас выглядело так, как по мнению эмиссара и должно было выглядеть лицо безумного жреца. Глаза подёргивались под тонкими веками, губы кривились, на лбу изломались глубокие морщины.
И, наверное, расспрашивать его дальше бессмысленно. Если чему-то и научился Брайд у дознавателей Серпов, так это видеть когда человека есть резон допрашивать, а когда хоть шкуру с него по лоскуту снимай — будет молчать. Напугало Морхана слишком то, что он увидел. Не исключено, что посмотрел жрец и поболее, чем сам Брайд. Но не скажет. Нет.
Но главное получено — имя и история. С этим уже можно работать.
— Да, хорошо быть слепцом. Я предпочту не знать, — сказал Брайд, не в силах сдержать слова, что вдруг захотели быть, — Ни истории, ни магии. А главное — не знать того, что я ничего не могу изменить, как ты уверяешь. Но при этом не корчиться от страха, придавленным знанием и бессилием что-либо сделать.
Морхан поднял на него совершенно больные глаза.
— Заплатишь мне за работу, Серп?
— Чем?
— Позови сюда Вождя и своего эвоката. Пусть придут вдвоём. И не мешай им. Останься в поселении. Сделаешь это?
Брайд удивился, но только молча кивнул. Видящий заработал свою плату. Как сумел, а сумел он много больше, чем Брайд успел узнать сам за всё время поисков ответов.
— Почему тут так мало детей? — спросил Брайд у Тахори, коротая время в ожидании возвращения стреги и Вождя. — Вроде поселение большое, а не видно.
Старший тоже не спешил общаться с сородичами. Сидел рядом со Змейкой и даже вполне мирно обсуждал что-то, когда Брайд подошёл к ним.
— У нас вообще детей мало рождается, — вяло ответил Тахори. — А тут особенно. Тут, в Пустых землях.
Старший выглядел особенно мрачным и каким-то понурым. Словно возвращение к своим его надломило изрядно.
— Ну, узнал, что хотел? — бодро спросил Змейка. — Удалось жреца потрясти?
— Зря ты пугал меня, — хмыкнул Брайд. — Морхан этот особенно и не ломался. Узнал.
— Ну и замечательно. Значит, осталось только вас обратно довести без приключений.
А вот Риган Рош выглядел довольным и, как всегда, сиял улыбкой. Интересно, не надоедает ему всё время носить эту маску? И ведь наверняка чует угрозу, но продолжает играть свою роль. То, что у Змейки железная воля и отменная выдержка, сомнений нет. Довелось убедиться в этом не раз.
— Нет, — сказал Брайд. — Назад мы пойдём без тебя.
Риган смерил его высокомерным взглядом.
— Не так хорош проводник оказался? Странно, а я думал, что нравлюсь тебе, Серп.
— Не паясничай, — буркнул Брайд. — Нельзя тебе возвращаться. Да ты и сам знаешь. Так что, уходи сейчас. Тахори, можно просить Вождя, чтобы Змейку без хлопот пропустили через земли убежища?
Старший прищурился и покачал головой.
— Не пожалеешь, Брайд? Не знаю уж что показал тебе жрец, но скорые решения могут плохо обернуться.
— Это не ответ
