— И ты хочешь их продать? — ахнула Шура. — Да ты с ума сошел!
— Нет, — поправил девушку шаман. — Я хочу их обменять. На клятву верности. Находим старого волшебника вроде Сан Саныча и даем ему лишних пятьдесят лет активной жизни. Жизни, которую он проведет, работая на нас.
— А оставить для себя не хочешь? — спросил Серый.
— На триста пятьдесят-четыреста лет? — всплеснул руками шаман. — Да бог с тобой, златая рыбка, они к тому времени выдохнутся, несмотря ни на какие зачарованные по самое не могу фиалы! Срок хранения у них не больше двух десятилетий.
— А что насчет тех мелких животных, которым наш гипнург промыл мозги, — вспомнила Шура, — может, их тоже можно как-то использовать?
— Птицы и так на нас работают, — пожал плечами Семен, — но все, на что их хватает, так это предупреждать, в какой стороне они видят что-то ненормальное и движется это или нет. Со своими личными змеями мы стараемся надолго не расставаться, остальные свили гнездо около входа в пещеру, но без команды на вошедших бросаться не будут… Куда змея Азриэля, кстати, делась?
— Тоже в гнездо отправилась, — сказала Настя, — под доспехи ее же не засунешь, так что она у него в повозке почти все время и оставалась.
— Ну тогда из ручной живности у нас остались только тушканчики, — подвел итог Шиноби. — Но без Мозга они так и остаются мелкими, ни на что не способными грызунами, единственное, что к нам в пещеру не лезут и не укусят, даже если мы наступим им на хвост. Вроде на этом перечень наших ресурсов завершается… Как по мне, так это немало и вполне позволяет попробовать воскресить Азриэля.
— Тогда решено, — вынесла вердикт Настя, — готовимся к походу, и вперед! Мы вернем Рустама!
«Ну что ж, посмотрю, как это у них получится, — пробормотал Келеэль, отставляя в сторону кристалл, хранящий иллюзии. — Ах да! Не забыть завтра прихватить посох, вдруг снова придется его применить. С другой стороны, если я возьму свой символ власти, то нападение мне точно не грозит».
О посохе Келеэля ходило множество легенд, и за этим артефактом, бывало, устраивалась настоящая охота не слабее той, которую вели на самого архимага. Уникальной эту опору пятитысячелетнего волшебника делал один простой факт. Келеэль с помощью своего посоха мог все. Обычно магические предметы выполняли какое-то одно действие. Ну два. Ну три. Те из них, что могли выполнять пять различных задач, стоили как целый замок. В посохе Келеэля, по мнению авторитетных исследователей, насчитывалось чуть больше трех сотен плетений, которыми он мог воспользоваться. Там было все, начиная от алхимических трансформаций и кончая запрещенной для свободного изучения магией Хаоса. Никто не знал, что за могущественное существо изготовило эту вещь и какими путями она попала к архимагу. А ответ никому даже в голову не пришел. Келеэль его сделал собственноручно из самой обычной заготовки, купленной за пару золотых, причем пользовался при этом точно теми же инструментами, что и остальные чародеи.
Секрет был прост. Посох действительно умел делать только пять вещей. Скрывать содержимое, чинить самого себя, не даваться в чужие руки, телепортировать небольшие предметы из специальной камеры-хранилища и… направлять в них силу. Ах да, еще он был полым. Схема работы была несложной. Создавался небольшой артефакт, обычно круглой или цилиндрической формы, годный для какой-либо работы с плетениями, и клался в камеру-хранилище. Естественно, он был комплексным, несолидно волшебнику такого ранга бросаться огненными стрелами или прочими примитивными заклинаниями. Огненный ливень, вызов сразу нескольких элементалей или среднее по силе землетрясение — совсем иное дело. Когда архимагу были нужны свойства какого-то конкретного артефакта, то этот предмет телепортировался… внутрь посоха.
Таким образом Келеэль мог придать своему символу власти абсолютно любые свойства. Уж плетений, совпадающих по размеру с диаметром посоха, у него было заготовлено куда больше двухсот. К примеру, та комбинация, которая была в посохе сейчас, обеспечивала оружию возможность проходить сквозь любые магические щиты. А как иначе? Ведь то, что старший друид академии всегда носит на себе одно или два защитных плетения, было известно абсолютно всем, а проучить его грубой силой очень хотелось. Конечно, теперь комбинацию чар стоит сменить, в конце концов, зачем же повторяться? А вместо нее он поставит что-нибудь, ну, скажем… ментальный удар, навсегда сводящий противника с ума. Или ускоренное старение. А может, просто иллюзию, способную убить болевым шоком. Да, именно ее! Архимаг любил сюрпризы. Особенно те, которые готовил самостоятельно.
На запястье архимага вспыхнула синим огнем татуировка, точно таким же огнем загорелся десяток толстых щупалец, пробравшихся в комнату через окно и пытающихся дотянуться до древнего эльфа.
«Примитив, — подумал Келеэль, скатываясь с кровати, — такой примитив, что прямо-таки кричит о ловушке. Но о какой?»
Пламя наконец-то доделало свою работу и угасло, оставив от ветвей, норовивших оторваться от дерева и раздавить волшебника, лишь горстку пепла. Будь на месте зачарованной древесины простая сталь, она бы испарилась в магическом огне раньше, чем волшебник успел бы моргнуть.
— Ну и что дальше? — задал сам себе вопрос только что проснувшийся чародей, одновременно бросая за окно сканирующее заклятие. — Никого нет? Странно.
Прилетевший в ответ хоровод листьев, которые могли бы разрезать даже не слишком прочное железо, доказал, что в саду академии, прямо под окнами архимага, кто-то все-таки есть. И этот кто-то — другой архимаг, да к тому же в совершенстве знает друидизм, но не знает историю. Иначе почему одно из сильнейших заклинаний поиска не нашло ничего, кроме разнообразных форм растительной жизни, а эльфа, который внес в современные учебники по магии немало знаний, пытаются уничтожить заклятием, разработанным им же самим?
— А я ведь тоже жрец природы, — сказал неизвестно кому Келеэль, вытрясая из волос застрявшую там листву, — да еще к тому же и маг жизни! Бить меня «последним танцем осеннего леса», это ж надо додуматься! Интересно, какое дерево в саду загубил этот недоумок? Судя по листьям, яблоню, но откуда она там? Вечером, во всяком случае, плодовых внизу точно не было, неужели с собой приволок?
Сотни вращающихся семян клена влетели с потоком воздуха через окно и наполнили покои архимага. И там, где они касались дерева, мгновенно начинали прорастать какие-то растения, стремительно обзаводящиеся клыками и плюющиеся кислотой.
