Кирилл Кащеев - Спасти дракона

– Наверняка тут паводки не в первый раз, вот и построили, – прикинула Ирка. – Ездить же как-то надо.

– Но ездят не часто, – муркнул кот, свешиваясь с седла и толкая задней лапой деревянные столбы, на которые крепился мост. Столбы скрипели и слегка покачивались, будто вода уже успела подмыть их.

Ирка соскользнула с седла мушхуша. Перил у мостков не было, только сильно пружинящее плетеное полотно. Можно, конечно, перекинуться, посадить кота на спину и полететь. А мушхуши, а собранная Диной поклажа – что они будут делать в городе совсем без вещей? Появление у ворот Симураны крылатой борзой, способной превращаться в девочку, наверняка привлечет внимание – и прощай, скрытность: через день о ее появлении будут знать не только Айтовы враги, но даже дворники в Змеевых Пещерах! Ирка уже поняла, что в Ирии свое понятие о необычном: ядовитый кролик – норма, а вот ведьмы и собаки с крыльями – почему-то нет. Она еще раз сильно надавила на мостки – плетеное полотно провисло чуть не до самой воды, а потом, как батут, подпрыгнуло обратно.

– Верхом нельзя, но если вести мушхушей в поводу, все будет в порядке, мря, – уверенно муркнул кот.

– Это понятно, – пробормотала Ирка. Элементарное распределение нагрузки: где найдешь такого идиота, чтоб на хлипкий мостик двойную тяжесть навалить? Она перекинула поводья мушхушу через голову и крепко взяла его под уздцы. Обернулась к удлиняющему поводья своего мушхуша коту: – А ты и рад, что разговор опять откладывается?

Кот сморщил короткий розовый нос, его усы встопорщились:

– Мне нужно подумать.

– Что мне врать? – отвернувшись, тихо бросила Ирка.

– Нет… Просто… Я взрослый кот, и у меня есть свои беды… которые мне совсем не хочется обсуждать, – проворчал кот, – Мря, дай с духом собраться, ведьма!

Ирка тяжко вздохнула – откладывать разговор не хотелось, неизвестно, чем могла обернуться очередная отсрочка. Но кот ей был… не чужой. Ее кот, ведьмин, она ему обязана жизнью, и она вовсе не хотела с ним расставаться, особенно здесь, в чужом мире, где она совсем одна! Что ж… если чего-то хочешь от человека… а тем более от кота…

– Я потерплю! – тоном скорее угрозы, чем смиренного обещания, выдала Ирка. – До твердой земли.

Ловко цепляясь когтями за переплетение стеблей, мушхуш ступил на покачивающийся мостик. Опорные столбы громко заскрипели и накренились под его тяжестью. Плетеное полотно провисло – шумная волна перекатилось через него, заливая Иркины сапоги и лапы мушхуша.

– Держатся, мря! – прокричал из-за спины кот.

«Спокойно, главное не торопиться, мы нормально пройдем…» Стебли под ногами зловеще похрустывали, иногда лопаясь на стыках плетения, – видно было, что мостик не просто шаткий, но и очень старый. Волны паводка захлестывали лишенные перил края, обдавая Ирку брызгами. Мушхуш не больно, но ощутимо покалывал рогом в спину, давая понять, что не прочь двигаться быстрее. Вот глупый, и не объяснишь ему, что быстрее нельзя! Нельзя смотреть по сторонам, на струи мутной воды, нельзя под ноги, на хлипкое плетеное полотно, отделяющее ее от паводка, нельзя оглядываться, пытаясь понять, что за чавканье грязи под когтями слышится с берега…

Истошный кошачий мяв заставил Ирку подпрыгнуть, раскачивая хлипкий мостик, и все же оглянуься. Подавальщик из шинка гнал своего мушхуша вдоль берега – прямо к мосткам!

– Не-е-ет! Мя-а-а! – одновременно заорали Ирка на мостках и кот на берегу. Кот прыгнул, повиснув на поводьях мушхуша подавальщика.

– Пусти меня! – гаркнул тот, заставляя мушхуша вскинуться на дыбы. Кот тушкой повис на поводьях. – Я сам решаю, куда мне ехать, и я собираюсь убраться подальше от той змеюки и ее пещеры!

– Нет! Мушхуш! Мост! – перекрывая рокот воды, прокричала Ирка…

Подавальщик шарахнул своего мушхуша пятками в чешуйчатые бока. Мушхуш гневно рявкнул и… прыгнул вперед! Все трое – мушхуш, его всадник и болтающийся на поводьях кот – влетели на мостки. Плетеное полотно провисло, как резинка, на которую подвесили тяжелый груз… и тут же выгнулось, будто коврик, что вытряхивает аккуратная хозяйка. Ирку резко толкнуло в ноги… и она взлетела, точно ею выпалили из рогатки. Рывок, обмотанное поводьями запястье дернуло болью, резкий хлопок, Ирка почувствовала, что свободна… и кипящий над оврагами поток ринулся ей навстречу. Ирка плашмя ударилась о воду – будто ее огрели доской. Из легких вышибло воздух – как сквозь бутылочное стекло Ирка увидела убегающую к поверхности цепочку пузырьков. Под паводком действительно оказался овраг, узкая и глубокая щель, наполненная водой и поросшая кустами – ветки вцепились в Иркину юбку. Ирка рванулась, взбрыкнула ногами и выскочила на поверхность.

Солнечный свет больно ударил по глазам. Сквозь сверкающую завесу брызг Ирка отчетливо, будто в приближенном кадре кино, увидела как ее собственный мушхуш, растопырив лапы, цеплялся когтями за пляшущее полотно мостков.

– Держись! – заорал подавальщик из трактира и прямо с седла кинулся в воду. Крыльями всплеснули полы плаща. Толчок заставил мушхуша пошатнуться… и вместе с вцепившимся в поводья котом скакун рухнул по другую сторону мостков. Подавальщик нырнул в поток… и грохнулся животом и грудью о едва прикрытую водой землю. Замолотил руками и ногами, пытаясь грести то ли по воде, то ли по земле. Паводок с ревом перекатился через мостик, перевернул незадачливого спасателя на спину, и… тот ухнул в прячущийся рядом овраг, камнем уйдя под воду.

Звучно ударили крылья, гоня воду и воздух. Черная борзая прянула вверх, как идущая на взлет ракета. Заложила крутой вираж и вошла в воду посреди расходящегося от падения подавальщика круга. Полумрак поднявшейся вокруг мути снова заволок взор, превращая все в бесформенные тени. Подавальщик отчаянно и бессмысленно дергался, но полы плаща уже насадились на острия веток, и чем больше он рвался из пут, тем сильнее плащ обкручивался вокруг него, закатывая как в кокон. Хортица гребла всеми четырьмя лапами, борясь с желанием убраться из водной ловушки. «Ничего-ничего, собаки отлично плавают!» Еще гребок – и она оказалась совсем рядом с бьющимся в путах плаща парнем. Свободным оставалось только его лицо – она увидела раздутые, как у балующегося малыша, щеки. Подавальщик старался удержать воздух… и тут над ним нависла оскаленная собачья морда. Невольный вопль вырвался из его груди, цепочка пузырьков рванула к поверхности, вода хлынула в легкие…

Собачья пасть ощерилась у самого его горла… клыки рванули опутавший его плащ, вспарывая плотную ткань. Псина ухватила его за рукав ветхой рубахи и поволокла наверх, навстречу свету и жизни.