Но я знаю, что уже проиграла.
Я смотрю на Бена, и он забирает пистолет из моей руки.
Барклай улыбается. - Пули, - говорит он.
Я оглядываюсь по сторонам. Я понятия не имею о чем он говорит.
– Гидрохлораднеум... - его голос стихает.
Я уже и забыла. Даже если бы мы вытащили из щитов, табельные пули АИ покрыты гидрохлораднеумом, они создают раны, которые нельзя исцелить их способностями. Элайджа испытал это на своей шкуре, когда Эрик подстрелил его прошлой осенью.
– Мы были хорошей командой, Теннер.
Я хочу сказать одной из лучших. Я открываю рот, но я не могу подобрать слов.
Барклай протягивает руку и я обхватываю ее. - Я не смог бы сделать этого без тебя. - слезы вытекают из моих глаз, они горят, когда катятся вниз по моему лицу.
Он кашляет снова, на этот раз появляется больше крови. Он бледный, даже призрачный, а я сжимаю его руку, как будто контакт с живым будет держать его с нами чуть дольше. Его пальцы перемещаются немного, а затем его рука - мертвый вес в моей.
– Джаннель... - говорит он, его глаза с трудом остаются сосредоточенными.
– Я здесь, - говорю я, поправляя голову так, чтобы он смотрел на меня. - Прямо здесь.
– Убедитесь. - его глаза закрываются.
– Что? - говорю я, слегка встряхнув его.
– Мой памятник.
И тогда я смеюсь и плачу одновременно. - Я прослежу за этим сама, если придется.
И тогда я знаю. Он ушел. Все, что сделало Тейлора Барклая тщеславным придурком, определило и довело его до точки одержимости - то, что сделало его моим другом - этого человека больше нет. Сейчас это просто тело.
Бен тянет меня к себе, и тепло его тела вокруг меня это просто слишком много чтобы выдержать. Мы оба были подстрелены, и мы оба истекаем кровью, но мы все еще здесь.
Мы живы.
– Я думала, ты умер, - говорю я и чувствую вкус соли от моих слез.
– Ага, так он и сделал, - говорит Элайджа.
– Я никогда тебя не брошу, - говорит Бен, его голос шепчет в мои волосы.
– Сесиль? - спрашиваю я.
– Бодрая, как всегда, - говорит Элайджа. - И снова с Непристроенными.
– Что произошло?
– Я рискнул, - говорит Бен. - Я пригнулся, когда я увидел пистолет, и первый выстрел пролетел мимо меня; второй задел руку. Еще два застряли в жилете. Я схватил Сесиль и мы побежал через ближайший выход: в окно.
– Но падение...
– Он думал, что это будет хорошее время, чтобы проверить эту силу открытия портала, - говорит Элайджа. - Пока они падали, он думал о больнице, открыл портал, и они, черт возьми, упали прямо в него. Ты веришь в это дерьмо?
– Вы пошли обратно в больницу? - говорю я. Мы должны были вернуться туда - мы должны были перегруппироваться, но у меня просто не было веры. - Я думала, вы были мертвы.
– Посадка была жестокой, и мы оба были в отключке на больничном полу.
Я сжимаю Бена крепче. Я все еще жду, что он исчезнет, чтобы проснуться и осознать, что я только вообразил, будто он еще жив. - Как вы узнали о нас?
– Парень был в отчаянии, чтобы найти вас, - говорит Элайджа. - Это было жалкое зрелище.
– Я не знаю, куда я хотел открыть портал, но я знал, что должен найти тебя. Вместо того, чтобы думать о месте, куда я должен был пойти, я открыл портал, думая только о тебе. Я не был уверен, куда приведет меня этот путь, но мы оказались на заднем дворе поместья. Он привел меня так близко к тебе, насколько можно было. Мы попытались проникнуть внутрь, но были пойманы охранниками на первом этаже. Остальное ты знаешь.
Я не могу в это поверить. Вопреки всем ожиданиям, мы могли бы выйти из этой комнаты. Нам удалось сохранить друг друга - снова.
– Мне не хочется вас прерывать, но мы должны убраться отсюда, - говорит Элайджа.
Я киваю напротив груди Бена. Кто знает, соберутся ли парни Меридиана или когда вернуться сюда?
Вспоминая о Рене, я отодвигаюсь и поворачиваюсь в ее сторону. Она притаилась под столом с закрытыми глазами, и я думаю, что она молится.
– Рене, - говорю я, приближаясь к ней. - Пойдем с нами, мы вытащим тебя отсюда. - я хочу спросить ее, что она делала для губернатора, но сейчас не время, а губернатор мертва в любом случае. У нас есть достаточно времени, чтобы обсудить это позже.
Ее влажные карие глаза смотрят на меня, и она выглядит моложе двадцать лет и старше одновременно. Я полагаю, что похищение может сделать такое с человеком.
– Мы заберем тебя домой.
Она встает. - Домой, - говорит она, и от того, как она это делает, я понимаю, она разговаривает не со мной. Я знаю, она не думала, что это слово будет иметь смысл для нее.
Я хватаю пистолет, которым Барклай убил Меридиана, и проверяю его - осталось четыре пули. - Возьми пистолет. Он может нам понадобиться.
– Как скажешь, Джи, - говорит Элайджа. - Это уже второй гребаный раз, когда я получил пулю, находясь с тобой. Я не думаю, что мы можем быть друзьями.
По какой-то причине, тот факт, что мы друзья заставляет меня хотеть улыбаться.
Бен достает специальное устройство из кармана Барклая.
Я почти говорю ему, что мы в этом не нуждаемся. По некоторым причинам, я не хочу отнимать у Барклая то, что так свойственно ему. Бену это не нужно, чтобы открывать порталы, а я не знаю, как это использовать.
Но тогда я вспоминаю, что и Бен и Элайджа были подстрелены и вероятно довольно истощены, и я, конечно, знаю, как учиться. Наличие устройства это умный поступок. Кроме того, Барклай хотел бы, чтобы я взяла его.
Элайджа несет Бена, комбинированным стилем, и мы пробираемся через дом, быстро и тихо, гуськом в линию. Я иду первой, не обращая внимания на пульсирующую боль в руке, истощение движется через все мое тело. Я держу пистолет перед собой, и я готова стрелять, если понадобится. Я не знаю, где губернаторский муж, но продолжаю напоминать себе, что нам просто необходимо выбраться наружу. Тогда мы сможем переместиться в безопасное место.
Рене идет следом за мной, а Элайджа и Бен у нее за спиной. Детали как в тумане.
Все, что я знаю, когда мы спускаемся вниз, что вижу свет фар - фары, которые принадлежат слишком большому количеству машин, чтобы сосчитать - но вместо паники я чувствую только гнев.
Он катится через меня, как огонь - гнев от того, что в меня стреляли, что я дважды чуть не умерла сегодня ночью, что я избита, истощена и терплю больше боли, чем я считала возможным. Этому должен прийти конец, здесь и сейчас. Я больше не буду убегать.
И это мое единственное оправдание за то, что я делаю, возможно, самую глупую вещь, которую я когда-либо делала.
Я иду прямо в дверь. Я ничего не слышу, что Бен говорит мне. Я распахиваю дверь и выхожу в эти прожекторы, пистолет на боку.
Из-за угла и света, я ничего не вижу, но слышу, как люди кричат мне бросить оружие и поднять руки вверх. Это так отличается от того, что я ожидала, будто кто-то вылил на меня холодную воду.
