Ознакомительная версия.
— Ну как? Понравилось? — Судя по блеску ртутных глаз, Гарм и сам не остался равнодушным. — А потанцевать не хочешь?
Амариллис хотела было с возмущением отказаться, но тут музыканты снова заиграли и она предпочла замолчать. Иначе ей пришлось бы солгать…
…Твой разум может обмануть тебя, говаривал ей аш-Шудах. Повинуясь соображениям выгоды или тщеславия, он с легкостью убедит тебя в чем угодно. Твое сердце может обмануться — повинуясь несбывшимся желаниям, принимая видимость за сущность, оно поведет тебя обманным путем, обещая счастье и обрекая на разочарование. Но твое тело всегда право. Причини ему боль — и оно не скажет тебе, что испытало наслаждение. Заставь его работать сверх сил — и оно честно сломается, не страдая геройством. Слушай свое тело, Амариллис, слушай внимательно…
Она прислушалась. Ее плечи вздрагивали, подергивались, пальцы четко выстукивали ритм по столешнице, а ноги… ноги попросту приплясывали под столом, совершенно этого не стыдясь. Было бы чего стыдиться…
В этот момент кто-то, напоминающий комплекцией среднюю копну сена, подошел к их столу, заслонив свет и заполнив все свободное пространство.
— О! Гарм! — нежданный гость грохнул на стол свою кружку и сам уселся, не дожидаясь приглашения. — Давненько не виделись. Кого это ты к нам привел?.. — и он оценивающе глянул на Амариллис.
— Давненько, приятель. — Согласился Гарм, жестом подзывая служанку. — Амариллис, это Турс, мой давний знакомец в этих краях.
— Вон оно как… — громила потопил конец фразы в кружке. — Какими судьбами? Заскучал, поди?
— Это она заскучала. — И Гарм кивнул на Амариллис.
Великан поперхнулся пивом, закашлялся, грохнул пару раз по столу кулаком и, наконец, насилу перевел дыхание.
— Заскучала?! Твоя гостья?!.. — и он изумленно воззрился на Амариллис.
— А что тут удивительного, дружище, и я не всесилен… — Развел руками Гарм. — Потому и привел сюда. Чтобы кто-то скучал в «Бездонной бочке» — не припомню…
— И то верно. А что ж ты, дева, сидишь, ручки сложив? Не в храм пришла. А может, ты танцевать не умеешь?
— Так это смотря какой храм… — улыбнулась Амариллис. — И я, пожалуй, потанцую…
Вежливо наклонив голову, она упредила Турса, уже привставшего, чтобы подать ей руку.
— Благодарствую, я и одна управлюсь. А если нет… попрошу вот его помочь. Не знаете, кто это?
И танцовщица подбородком показала на сидящего в самом дальнем углу и полном одиночестве седого, непритязательно одетого мужчину — тот сидел, уперев в стол локти, и созерцал свое отражение в кружке. Ничего примечательного в этом человеке не было, разве то, что изредка он развлекался тем, что поднимал глаза и смотрел на горящую перед ним на столе свечу. Через минуту пламя начинало заметно колыхаться, как лоскуток оранжевого шелка под порывами ветра.
— Эхм… — Закашлялся громила, проследив за взглядом Амариллис. — А ты, дева, случаем, не ошиблась? Силенки свои не переоценила? Вытащить танцевать Пьющего Песок?! — и он с сомнением покачал головой. — Это, дева, возможно самый лучший из проводников в Арр-Мурра, он свое имя заслужил… сам я с ним в пустыню не ходил, не довелось такой чести сподобиться, но если десятая доля того, что о нем рассказывают, правда — так я только на то и годен, чтобы его коню копыта полировать. А ты его в хоровод звать собралась…
Амариллис не ответила, только передернула плечами… встала, расправила складки юбки и направилась в залу, в самую гущу пляшущих.
Ни особым умением, ни легкостью движений завсегдатаи «Бездонной бочки» не отличались, но с вполне возмещали это лихим азартом, с которым они кружились, притоптывали, вытанцовывая несложные фигуры простых сельских танцев. Амариллис легко скользила между танцующими, вдыхая запах разгоряченных тел и крепкого пива, с головой ныряя в пенящийся, хмельной поток музыки. Протолкавшись почти в центр толпы, она пару раз пихнула локтями в стороны, освобождая себе немного места для начала, и дождалась, когда музыканты прервались на минутку, перевести дух.
— Эй, а «Пьяную Карусель» сыграть можете? Или кишка тонка?
Ее неожиданно ставший пронзительным голос услышали все. На девушку немедленно уставились десятки глаз, все повернулись в ее сторону, желая разглядеть, кто же это так лихо начинает свой вечер в «Бездонной Бочке». «Пьяная Карусель» была развеселой песенкой, не очень приличной, но чтобы оттанцевать ее, предельно быструю, вкручивающую мелодию в уши скрипичными трелями… Эта песня стремилась заставить ноги танцора споткнуться, не выдержав темпа, сбивала его неожиданными синкопами и перебивами ритма. Скрипач опустил скрипку и поднял голову. Увидев стоящую, подбоченившись, Амариллис, он усмехнулся, подмигнул мальчишке-флейтисту и тот повел мелодию, сначала обманчиво медленную, закружившую юбку танцовщицы колоколом.
— Хо! — и оборвав переливчатую трель флейты, мальчишка прямо-таки завопил первый куплет «Пьяной Карусели».
Но ему не удалось обмануть Амариллис; она будто только этого и ждала. Скрестив руки, сжав локти пальцами, она начала вытанцовывать по кругу, будто деревянные бусы рассыпая из-под каблуков. Вздернут подбородок и сверкают глаза. Закружившись на месте, девушка чудом поймала вновь изменившуюся мелодию, прохлопала в ладоши ответ музыкантам, подхватила подол, уперла руки в бока и пошла вокруг одного из танцоров, стоявшего столбом с самого начала «Карусели». Заставив его почти что свернуть себе шею, она пошла танцевать вокруг другого, третьего, пятого… Она летала будто сумасшедший бродячий огонек, ловко ускользая от протянутых к ней рук. Ни разу не ошиблась танцовщица, ни разу не споткнулась, не остановилась перевести дыхание. И не было в этом танце особого изящества или изысканности, были лишь невозможно быстрый перестук каблуков, вызывающе выставленные локти, повороты и легкие прыжки, будто дите по лужам скачет, поднимая тучу брызг и несказанно этому радуясь.
Музыканты сдались первыми. Отнял флейту от губ мальчишка, опустил смычок старик, и смолк волынщик. Амариллис, воспользовавшись этим, не глядя, сцапала с оказавшегося рядом стола чью-то кружку, полную страшным, черным пивом, крепким, горько-сладким и единым махом выпила ее. Поставила обратно на стол, вытерла рукавом подбородок…
— Неплохо для начала. — Мальчишка подмигнул танцовщице. — Чего теперь пожелаешь?..
— Как чего?!.. — Она даже рот приоткрыла от изумления. — Танцевать!..
И засмеялась. Было ей хорошо, легко и свободно; что-то, казалось, безвозвратно потерянное в лесах Одайна, вернулось к ней, и теперь вскипало в крови и щекотало сердце. Упали путы, стягивавшие ноги, мешавшие двигаться и дышать.
Ознакомительная версия.
