Андрей Денисенко - Ненавижу колдунов!

Книжник, конечно, ни хрена не понял. А как ему объяснишь? Я и не пытался особо, махнул рукой. Думай, мол, что хочешь. Чего уж теперь…

Соломенная подстилка была жесткой. Я поворочался, пытаясь прикинуть, сколько же я здесь уже нахожусь, но совершенно потерялся в догадках. Ничего, будет ужин – разберемся. Хоть какое-то развлечение.

Насчет вареной крысы Дартч не обманул. Когда скрежетнул засов в коридоре и послышались шаги, Книжник скривился, но достал откуда-то из-за пояса кривую ложку. В решетчатом окне показался краснорожий стражник. Он зыркнул на мои запястья, поискал глазами обрывки веревки и разочарованно рыгнул. Видимо, я здорово его раздосадовал, потому что следом он просунул в окошко единственную миску и плюхнул туда неполный половник вонючей баланды.

– Ужин, уроды!

– Ваша милость, но нас теперь… некоторым образом, двое… – Книжник шумно сглотнул и уставился на миску у себя в руках. – Хотелось бы, если возможно… еще одну порцию…

– Жрите, что дают, ублюдки! – стражник ощерился редкими зубами. – Пользуйтесь моей добротой. Сегодня нас меняют Рекрилк и Желтомордый Пенди. Они живо научат вас вежливости!

Брызгая слюной прямо в миску, стражник заржал, Дартч едва не разжал руки. Увидев это, стражник заржал еще сильнее.

– Вы забавные ребятки! Искренне желаю вам не попасться сегодня Желтомордому, и тогда мы еще, может быть, увидимся! И мясца, мясца не забудьте попробовать! Дичь сегодня особенно наваристая!

Продолжая хохотать, он двинулся к следующей двери.

Книжник стоял ни жив ни мертв, остановившимся взглядом уставившись на баланду.

– Рист, опять… тут крыса, Рист!

Я молча встал, заглянул в миску. Крыса была крупная. И выглядела, честно говоря, гораздо аппетитнее самой похлебки. Хотя и нечищеная… Я уцепил крысу за хвост.

Книжник следил за мной вытаращенными глазами, в полумраке аж белки светились.

– Ты… зачем ее вынул?

– Съем. – Я перевернул тушку, деловито осмотрел с другой стороны. – Нам же на двоих миску дали. Вот и поделим: баланда – тебе, крыса – мне. По-моему, справедливо. Или хочешь кусочек?

Книжника едва не вывернуло, но он помотал головой и вцепился в ложку.

Кажется, я его немного испугал. На самом деле я был не слишком голоден. Во всяком случае, не настолько голоден, чтобы слопать крысу целиком. Но стражника хотелось разочаровать. Поэмому обглоданные косточки я аккуратно сложил в пустую миску и, когда пришло время, аккуратно передал предвкушающему забаву стражнику. Несколько мгновений мы наслаждались его обалдевшей физиономией, потом он, громко матерясь и гремя ключами, удалился.

Книжник, впрочем, тоже потрясенно молчал.

– Я съел крысу, ты – похлебку, в которой она варилась. Не вижу разницы, Дартч. – Я потянулся, вытер руки о солому. – Не забивай себе голову тонкостями этикета, мы же в тюрьме. Сам говоришь, давно тут. Пора бы научиться крыс лопать.

Книжник пробурчал что-то невнятное и помотал головой. Я усмехнулся.

– Как гадить в углу – так пожалуйста. Как крысами ужинать – нельзя. Будь проще, мудрец. Иначе с голоду помрешь.

Я принялся насвистывать песенки северных предгорий. Книжник лег у стены и отвернулся.

– Брось свистеть. Лучше выспись сейчас, потому что никто не знает, что ждет нас грядущей ночью. Желтомордый Пенди… он страшный человек, его дружок по прозвищу Кровавая Борода не лучше. И может быть, они выберут одного из нас.

Сказал он это, а у меня мороз пробежал по коже. Я ведь как раз эту мысль и отгонял старательно своими распевами. Хорошо быть смелым в бою, когда летишь на врага, сжимая меч. Никакая опасность не страшна. И совсем другое – когда вот так, в каменном мешке, ожидаешь страшного жребия. Незаметно для себя я заснул.

Что-то изменилось вокруг. Измерения дрогнули и слились воедино. Среди ровных простейших принципов и законов этот клубок нагромождения причин и следствий казался уродливым пятном.

Несущий Безмолвие проснулся, некоторое время бездействовал, затем, приняв решение, пересек Границу.

В момент перехода он обрел оболочку, ибо был несколько сложнее Абсолютной Простоты.

В этом мире было темно и шел дождь. Равнодушный, одинаково чуждый этому миру и основам Реальности вообще, Несущий Безмолвие осмотрелся, примеряя на себя новые физические законы. Некоторое время он находился в состоянии заторможенности, оценивая то, что узнал. Странное измерение, странные проявления мироздания. Эту реальность следовало уничтожить. Не потому, что она не нравилась Несущему Безмолвие. Просто это соответствовало его сущности. Вселенная стремится к распаду, все сложное должно стать простым. Разложить Реальность, прекратить ее существование, разделив на простейшие элементы.

Несущий Безмолвие не был добрым или злым. Он вообще был бесконечно далек от этих понятий. Он делал то, ради чего существовал, и ему было безразлично, зовут ли его демоном или ангелом странные существа, населяющие это случайное хитросплетение физических законов. Он даже не задавался вопросом, почему слились измерения и Безвременье превратилось во Время. Он просто преобразовывал.

Для него не существовало понятия смерти, ибо смерть – это закономерный распад сложного. Для него не было сегодня и завтра, начала и конца. Несущий Безмолвие вошел в Реальность и выбрал подобающий облик. Облик Великого Разрушителя. Несущий Благословение или Несущий Проклятие? Ангел или демон? Для этого мира он был Великим Разрушителем, непознаваемым и равнодушным.

Упыриный Пустырь озарился сиянием, столб Врат рассек ночь и дождливые тучи. Все вокруг содрогнулось от раскатов адского грома, земля заходила ходуном, обрушивая стены хрупких человеческих строений, тут и там вспыхнули пожары. Нищий, весь день прятавшийся от демонов в пустой винной бочке на окраине пустыря, успел прошептать что-то про дьявола и его свиту, прежде чем умер. Ночные твари, обитатели тьмы, радостно взвыли.

Сущность измерений следовало упростить. Но этот мир все же мог просуществовать еще некоторое время. Чтобы разрушать, Несущий Безмолвие должен был познать случайную паутину пространственно-временных законов. И он снова оцепенел, скрывшись в абсолютном, идеально-черном коконе, замер, впитывая в себя причинно-следственные связи.

С ним нельзя было договориться, не существовало способов его уничтожить. От Несущего Безмолвие могло спасти только одно: смерть.

Глаза я открыл за несколько мгновений до того, как в коридоре бухнула дверь и послышались хриплые голоса. Сон оборвался резко, будто струна лопнула. Плохой знак.

– Стража меняется. – Книжник осенил себя святым знаком. – Добрые боги Светлых Небес, спасите и сохраните!