Андрей Денисенко - Ненавижу колдунов!

– Стража меняется. – Книжник осенил себя святым знаком. – Добрые боги Светлых Небес, спасите и сохраните!

Я не отвечал, прислушиваясь к тому, что происходит в коридоре. Голоса стали громче, кто-то закричал, послышись звуки ударов. Пронзительно заскрипело сухое дерево, будто по коридору старательно толкали давно не смазываемую телегу.

– Из ближней камеры кого-то взяли, – Книжник осторожно выглянул в зарешеченное окошко. – В начале коридора, отсюда не видно.

– А скрипело что?

– Машину притащили… Специальную, пыточную. Я видел ее однажды, когда из соседней камеры блаженного выбрали. Они машину эту поближе подкатили, да все равно видно плохо было. Ох, как он кричал, несчастный! Все о колдунах им рассказывал да обещал ведьмины шабаши показать, только б не мучили больше.

– Ну и как, перестали?

– Перестали… Когда все жилы из одной руки повыдергивали и глаза выжгли. – Книжник вдруг всхлипнул. – Я уж все понял теперь. Дознаватели специально сюда тех сажают, кто подозрительным показался, а возиться неохота. Пытки-то вроде запрещены, город у нас достойный. А что уж в подземельях всякие Желтомордые вытворяют – так это им и отвечать! Другое дело, вдруг кто под пыткой проболтается, что зло чинил да купцов грабил? Вот и польза будет.

В коридоре послышался звон металла, потом долгий, полный страдания вопль. Вопль тут же повторился, хрипнущий, надсадный. Оборвался на высокой ноте, снова раскатился эхом.

Книжник сел на корточки и заткнул уши.

– Добрые боги, смилуйтесь над несчастным! Великие небеса, за что нам это?!

Человек в коридоре кричал долго. Сначала во весь голос, потом, словно захлебнувшись, с обрывающимся визгом и, наконец, стал прерывисто хрипеть. Книжник давно уж опустил руки, сидел, раскачиваясь из стороны в сторону.

И вдруг вопли прекратились. Наступившая тишина казалась полной и оттого зловещей. Стражники негромко переговаривались. Страшным эхом по коридору прокатился звук неторопливых шагов.

– Слишком быстро. Еще, наверное, только полночь! Они снова… выбирают!

Шаги приближались. Вскочив, Книжник прижался к стене.

– Они идут… Великие боги, я чувствую, сегодня они выберут меня! Я… я не хочу умирать. Я боли боюсь!

Шаги смолкли. Книжник уставился на меня широко раскрытыми глазами, шепотом забормотал молитву.

Дальше стражники не пошли. Засов тяжело лязгнул и дверь распахнулась, в проеме появилась коренастая фигура. Я сразу понял, что это и есть Желтомордый Пенди. Такого по-другому и не назовешь. Плоская круглая морда степняка с широкими скулами, тонкие губы, узкие щелочки колючих глаз – одно слово, Желтомордый. Поверх дешевых доспехов натянут кожаный мясницкий фартук, в руке блестит кривой нож.

Книжник попятился, шевеля губами. Споткнувшись, упал, отполз в дальний угол. Я стоял неподвижно. Разве в такой конуре укроешься в углу?

Пробуравив Дартча пронзительным взглядом, Желтомордый обнажил в усмешке редкие зубы.

– Боишься меня, мерзавец? Правильно боишься. Вдруг я за тобой пришел, а?

Книжник явственно икнул, Желтомордый залился смехом.

– Страх хуже боли! Трясись, жди своего часа. Я все равно приду за тобой. А пока… – Он ткнул в меня пальцем, посторонился. – Ты. Выходи.

Я шагнул к двери, одновременно напрягая все мышцы. Вот сейчас. Самый удобный момент. Мне даже руки связать не догадались. Выйти в коридор, с разворота размазать Желтолицего по стене, выбить нож, а там посмотрим, кто кого. Вот только второго стражника не видно…

Еще шаг. Коридор. Теперь рывок вперед… Все произошло так быстро, что я и понять ничего не успел. Быстрый удар под коленки сбил меня с ног раньше, чем я прыгнул. На голове мгновенно оказался плотный мешок, руки скрутили за спиной, поволокли по коридору, несколько раз ощутимо ударив по ребрам. Я взвыл от досады. Поймали, как мышь в амбаре. Я-то думал, вырвусь, ломанусь неожиданно, а тут на тебе, только этого и ждали!

Меня рывком подняли на ноги. Руки вроде отпустили, но с мешком на голове я стоял смирно. Хватит. Напрыгался уже. Мешковина была грязной, пыль лезла в глотку.

– Ты, наверное, думал, что большой умник, а мы тут два идиота, выпустим тебя, словно птичку из клетки? – Голос вроде не Желтолицего. Значит, Рекрилк. – Нет, ублюдок! Идиот – ты, раз сидишь за решеткой. Скоро крыс лопать начнешь, провоняешь плесенью и поймешь, что жизнь твоя уже кончилась. А пока мы поможем тебе… освоиться.

От сильного удара в живот я рухнул на колени. Клацнуло железо, и я почувствовал, что запястья чем-то зажаты – ни встать, ни руками шевельнуть. Грубая рука сдернула мешок.

– Вот так, ублюдок. – Желтолицый оперся ногой о дубовую колоду, прикрепленную к полу. Колода была разделена на две половины, в каждой полукруглые углубления. Верхняя, подвижная часть колоды сейчас была прижата замком, как ни крути – рук не выдернешь. Даже пробовать не стоит.

– Не доводилось сидеть в колодках? Привыкай.

Я смотрел прямо перед собой. Из узкого окошка камеры этого места видно не было. Зато теперь, сидя в колодках, я отлично видел того, кто так истошно кричал…

Обнаженный окровавленный человек висел неподвижно на большом деревянном щите, прижатый к доскам стальными хомутами. Снизу у щита были грубо обструганные колеса, чтобы выкатывать его в тюремный коридор по необходимости. Сейчас колеса были темными от свежей крови, хотя на щите были предусмотрены даже ложбинки кровостоков. Чуть в стороне стояла раскаленная жаровня с углями, в которых нагревались жуткого вида прутья и клещи.

Хотелось отвести глаза, но я продолжал смотреть. Накопить ярость и ненависть. Наполниться под завязку, чтобы не колебаться, когда наступит подходящий момент. Желтолицый и Кровавая Борода должны умереть.

Желтомордый подошел к висящему на щите человеку, схватил за волосы, приподнял опущенное веко.

– Этот готов. Кончился. – Рекрилк Кровавая Борода сплюнул. – Хлипкий оказался и не рассказал толком ничего.

– Сними его. И помешай угли, жаровня остыла. Этот, в колодках, интересней будет. Норовистый.

Рекрилк склонился ко мне. Грязная борода, заплетенная в две неопрятные косицы, выкрашенные в бурый цвет засохшей крови, почти касалась моего лица.

– Молчишь, ублюдок? Судьбы ждешь? Ты думаешь, мы просто так тебя пытать будем, ради интереса? Мы не звери, приятель. Мы для дела тебя помучаем. Ножичком сначала, потом железом каленым. После, если чего интересного поведаешь, и кости подробим.

– Ничего я не расскажу. Не дождетесь. – Собственный голос был словно чужой, странно глухой и хриплый.

Желтомордый громко засмеялся, будто услышал славную шутку.

– А мы тебя и спрашивать ни о чем не будем. Мы по-другому попробуем: сначала тебя пытать начнем, а там, глядишь, и без вопросов все расскажешь. Мы ребята умелые, и будет тебе очень больно. Мой тебе совет, ублюдок: лучше начинай говорить сейчас… пока можешь.