— Похоже, Кость, придется нам с тобой подыскивать другую работу! — вздохнул Сан Саныч. — Мы ведь даже объяснить внятно не сможем, где пропадали все это время и чем занимались.
— Да уж! — хмыкнул лейтенант. — В психушку только так закроют… Теперь я понимаю, почему ты мне ничего рассказывать не хотел!
— То-то и оно…
— Но постой… Выходит, Дурко нам теперь ловить вроде как и ни к чему? — почесал затылок Костя. — И вообще вся эта история…
— С одной стороны, да, — кивнул Гаргулов. — Но раз уж взялись, дело до конца довести стоит, как считаешь? Детишкам поможем, хоть и противные они донельзя…
— Базара нет, надо… — Костя бросил задумчивый взгляд на речную гладь. — Ну, а потом что?
— До «потом» еще дожить надо! — хохотнул Гаргулов. — Давай, Кость, разбираться с проблемами по мере их поступления. Не думаю, что выручить ихнего папашку, — тут капитан кивнул на детей, — из подводной тюрьмы будет так уж легко.
— Кстати, а кто ихняя мамашка? — поинтересовался Костя. — Чтот-то я о ней ничего не слышал…
Слух у отпрысков Господина Высокое Небо был отменным.
— Неужели ты думаешь, что Господин Высокое Небо доверил бы процесс рождения и воспитания своих отпрысков какой-то самке?! — Марикс говорил в полный голос, нимало не заботясь о спящем лодочнике. — Он создал нас сам — тщательно и скрупулезно, следуя заранее обдуманному плану; и результат, как ты можешь видеть, намного превосходит вас, жертв хаотичного биологического процесса… Мы с сестрой совершенны.
— Клоны, — хмыкнул Костя. — Мечта безумных ученых.
— А потише нельзя? — спросил Гаргулов. — Если пофигист этот вас услышит, плакала наша легенда…
— Он спит… И потом, нам все равно придется чистить ему память.
— Маленькие чудовища! — буркнул Сан Саныч.
Впрочем, капитан сознавал, что в действиях Марикса и Лассы был определенный резон: отвратительный младенец наверняка догадается в конце концов, куда они подевались, и примет меры к розыску.
* * *
Адорабль возлежал на роскошной кровати с балдахином, ранее принадлежавшей вороньему герцогу, и неспешно потягивал из бутылочки. Внутри было подогретое молоко. Как ни уговаривал он своих нянек добавить в него капельку-другую ликера, ничего не вышло… Вот ведь незадача: стоит загипнотизировать кого-нибудь, как новоявленные союзники тут же начинают трястись над его здоровьем… Сквозь стену доносились раскатистые звуки: Степановна храпела во сне, словно вгрызающаяся в плотную древесину дисковая пила. Пока старушенции отдыхали, его охрану обеспечивали люди Хорхе. Тоже неплохо, конечно; но «бабки-индиго» оказались практически идеальными бодигардами: от их внимания не ускользало ничего. Правда, отпрысков Господина Высокое Небо это все равно не остановило… Ну что ж, проигранное сражение — это еще не проигранная война! Когда они встретятся снова, он будет готов преподнести маленьким эгоистам парочку весьма неприятных сюрпризов.
— И вообще: человек, не совершающий ошибок, по меньшей мере подозрителен! — пробормотал вундеркинд, оторвавшись на миг от соски. — Эх… Где там Адриадакис с ее тетрадкой? Это ж готовый афоризм, только записать…
Снизу донесся чуть слышный шум: звуки шагов, голоса. Младенец насторожился: любые новости сейчас могли резко изменить ситуацию, потребовать немедленного принятия решений. Спустя пару минут в дверь осторожно постучали.
— Войдите! — буркнул Адорабль. — А, Кван, приветствую… Неважно выглядишь, дружище.
— Очень много дел… — тяжело вздохнул Кван. — Еле успеваю, ночи не хватает… Сегодня днем спал всего пару часов, представляешь?
— Бремя власти — это прежде всего бремя ответственности! — понимающе кивнул Адорабль. — Мне тоже несладко приходится, а ведь надо еще поддерживать имидж, сам понимаешь — Дитя Нации не может быть чахлым заморышем с синяками под глазами… Я должен выглядеть на все сто!
— Да, конечно… — Кван смущенно потупился. — Я не стал бы беспокоить тебя по пустякам, но… Собственно, я по поводу герцоговых ворон… У нас возникли непредвиденные обстоятельства.
— Что такое?
— Ну… Мы ведь рассчитывали, что птицы уберутся из Аристопала, если устроить им хорошую взбучку, так? Этого не случилось. После того как наши люди подожгли городские казармы, они без особых потерь отступили в самые густозатененные районы города и блокировали их… Там узкие и довольно извилистые улочки: даже с огнестрельным оружием крайне затруднительно…
— Ну, мы ведь и не предполагали, что это будет легко, верно? Кроме того, чертахи теперь скорее проблема горожан, чем наша. Вот пускай и начинают, наконец, шевелиться…
— Да, но…
— Конечно, мне есть дело до этого! Только сам посуди — мы ведь не можем обойтись исключительно собственными силами. Я не Господин Высокое Небо, знаешь ли…
— Собственно говоря, они пытаются вступить с нами в переговоры.
— Это как?! — нахмурился младенец.
— Они выслали парламентера… Человека, кого-то из местных.
— И чего же они хотят?
— Для начала — остановить кровопролитие, я так понял…
— Переговоры, значит… Скажи, мы сумеем уговорить их всех собраться в одном месте? — младенец оттопырил губу и уточнил: — И раздобыть пулемет?
— Но это же, гм… Геноцид…
— Не вижу ничего предосудительного в маленьком локальном геноциде… — упрямо насупился Адорабль.
— Послушай, у нас есть возможность решить этот вопрос мирно!
— Не знаю, не знаю… Я не вижу для этих созданий места в обновленном Аристопале. Герцог использовал их в качестве инструмента устрашения, а я не хочу, чтобы меня хоть как-то связывали с прежним режимом. Так что расстреливать, расстреливать и еще раз расстреливать…
Кван в отчаянии взъерошил волосы.
— Этот путь губителен! Должно быть другое решение… Подумай, у тебя ведь новый имидж… Ты должен быть миротворцем, а не диктатором — таков был наш план!
— План допускает корректировки… — Адорабль тяжело вздохнул. — Но ты, конечно, прав. Просто мне, знаешь ли, чертовски тяжело отказаться от насильственных методов — такой уж характер… Ладно! Считай, я отдал приказ не нападать на птичек первыми… Доведи до личного состава. А переговоры продолжи, я хочу знать их требования. И передай Хорхе — пускай попробует раздобыть парочку пулеметов… Так, чисто на всякий случай.
Кван удалился. Младенец откинулся на подушки, задумчиво постукивая пальчиками по бутылке с молоком. Его размышления прервал чуть слышный скрип двери. Адорабль вскинул глаза: в щели маячила белобрысая голова Збышека Пшелвдупского.
