— Я бы не рассчитывал на это, Атеска, — печально промолвил Гарион. — Вы когда-нибудь бывали в Хтол-Мишраке?
— Военным людям незачем посещать необитаемые руины, ваше величество.
— Хтол-Мишрак не необитаем, — возразил Гарион. — Там встречаются чандимы, гончие и многие другие, кого я даже не могу назвать.
— Религиозные фанатики, — пожал плечами Атеска. — Они проделывают странные вещи. Мне говорили, что это нездоровое место.
Гарион указал на даршивский берег.
— Боюсь, перед нами сейчас точно такое же. Мне известно, что мельсенцы почти такие же скептики, как толнедрийцы, поэтому не знаю, насколько вы мне поверите. Вы чувствуете этот странный запах?
Атеска принюхался и сморщил нос.
— Не слишком приятный аромат, не так ли?
— В Хтол-Мишраке был точно такой же. Думаю, что облачность держится над Даршивой уже по меньшей мере двенадцать лет.
— В это трудновато поверить.
— Взгляните на эти деревья. — Гарион указал на мертвые стволы. — Что, по-вашему, могло убить целый лес?
— Очевидно, какая-то болезнь.
— Нет, генерал. За это время появилась бы свежая поросль, а здесь нет даже подлеска. Деревья погибли от отсутствия солнечного света. Теперь там растут только грибы. Время от времени идет дождь, и вода застаивается в лужах, так как их не высушивает солнце. Вот причина запахов.
— Но я чувствую и запах ржавчины. Откуда он взялся?
— Честно говоря, не знаю. В Хтол-Мишраке он исходил от развалин железной башни Торака. Даршива окутана вечным мраком, потому что здесь обитает Дитя Тьмы.
— Я слышал этот термин и раньше. Кто это — Дитя Тьмы?
— Зандрамас — по крайней мере, в настоящее время. Вы уверены, что хотите высадить здесь ваших солдат?
— У меня есть приказ, король Белгарион. Мои солдаты хорошо обучены. Они построят укрепления на этом берегу, есть тут солнце или нет, и мы будем ждать императора. Он должен принять несколько решений — в том числе касающиеся вас.
Они оставались на борту корабля Атески, в то время как солдаты сошли на берег и приступили к устройству лагеря. Маллорейские легионы были не менее опытны, чем войска императора Толнедры, — за короткое время они расчистили несколько акров земли и установили аккуратные ряды палаток. С материковой стороны лагерь окружали катапульты, брустверы и глубокий ров, ощетинившийся острыми кольями. Ряды таких же кольев защищали берег реки, вдоль которой расположилось несколько Плавучих причалов.
Во второй половине дня Гарион и его спутники высадились на берег и были проведены в большую охраняемую палатку в центре лагеря, откуда их вежливо, но весьма твердо попросили никуда не отлучаться.
— Ты связался с Белдином? — шепотом спросил у Белгарата Шелк. Старик кивнул.
— Он кое-что замышляет.
— Надеюсь, он не будет терять время, — сказал маленький человечек. — Когда Закет прибудет сюда, он наверняка решит, что нас нужно поместить в более надежное место с прочными стенами и засовами на дверях. — Он скорчил гримасу. — Ненавижу тюрьмы!
— А вы не преувеличиваете, принц Хелдар? — спросила Сенедра. — Закет всегда вел себя вежливо и благовоспитанно.
— Еще бы! — с иронией ответил Шелк. — Почему бы тебе не сказать это тем несчастным мургам, которых он распял на равнинах Хагги? Закет бывает вежливым, если это не причиняет ему неудобств, но мы серьезно досадили ему. Если мы не выберемся отсюда до его прибытия, то думаю, он продемонстрирует нам всю силу своего раздражения и досады.
— Вы не правы, принц Хелдар, — серьезно произнес Эрионд. — Он просто еще не знает, что должен делать — вот и все.
— То есть?
— В Хтол-Мургосе Цирадис сказала ему, что он скоро окажется на перекрестке своего жизненного пути. Если он выберет правильную дорогу, мы снова станем друзьями.
— И все?
— Да.
— Полгара, не попросишь ли ты его заткнуться?
Они находились в большой маллорейской офицерской палатке, устеленной красными коврами. В прошлом им неоднократно приходилось бывать в точно таких же палатках. Гарион без особого интереса огляделся по сторонам и опустился на скамью.
— В чем дело, Гарион? — спросила Сенедра, садясь рядом с ним.
— Почему они не оставляют нас в покое?
— Думаю, ты зря так волнуешься. — Она коснулась пальцем его лба. — Твой друг здесь не позволит, чтобы произошло нечто неположенное. Мы должны попасть в Келль, и Закет не сможет остановить нас, даже если он приведет все свои войска из Хтол-Мургоса и преградит нам дорогу.
— Ты воспринимаешь все это на редкость спокойно.
— Я должна надеяться и верить, Гарион, — со вздохом ответила Сенедра. — Иначе я сойду с ума. — Она склонилась вперед и поцеловала его. — А теперь убери с лица это недовольное выражение. Ты начинаешь выглядеть точь-в-точь, как Белгарат.
— Ну и что? В конце концов, он мой дед.
— Однако сходство начало проявляться только через несколько тысяч лет, — ядовито заметила Сенедра.
Двое солдат принесли им ужин, состоявший из обычного военного рациона. Шелк открыл одну из металлических банок и заглянул в нее.
— Этого я и боялся, — вздохнул он.
— В чем дело, Хелдар? — спросил Сади.
— Бобы, — ответил Шелк, указывая на банку.
— А я думал, ты их любишь.
— Люблю, но не как пищу.
Они легли рано, так как прошлой ночью не спали вовсе. Некоторое время Гарион беспокойно ворочался, потом наконец заснул.
Следующим утром они проснулись поздно, и Гарион, выйдя из занавешенного отсека, который он делил с Сенедрой, увидел Шелка, шагающего взад-вперед.
— Наконец-то, — с облегчением произнес маленький человечек. — А я уже начал думать, что все проспят до полудня.
— Что у тебя за проблема? — спросил Гарион.
— Мне нужно с кем-нибудь поговорить — вот и все.
— Тебе одиноко?
— Нет, просто на душе неспокойно. Сегодня, вероятно, здесь появится Закет. Может, разбудим Белгарата?
— Зачем?
— Узнаем, придумал ли что-нибудь Белдин, чтобы вытащить нас отсюда.
— Ты чересчур беспокоишься.
— Зато ты сегодня что-то слишком благодушен, — фыркнул Шелк.
— Не то чтобы благодушен, но к чему рвать на себе волосы, если мы все равно не в силах что-то изменить?
— Шел бы ты спать, Гарион!
— Я думал, тебе одиноко. Атеска приходил этим утром?
— Нет. Возможно, он слишком занят. Ему ведь нужно продумать план кампании к прибытию Закета. — Маленький человечек плюхнулся на один из складных стульев.
— Что бы ни придумал Белдин, за нами пустится в погоню по меньшей мере целый полк, когда мы отсюда смоемся. А я терпеть не могу, когда меня преследуют.
