пластину, что защищала голень воина. Возвратным движением парень разрубил пополам вражеский шлем вместе с вражеской головой. В лицо брызнул ярко-алый фонтан с серыми вкраплениями мозговой ткани.
Карн облизнул губы и жутко улыбнулся, ощущая, как меч, глотнув крови, наливается тяжелой мощью. Он увидел своего следующего врага и не пошел, а побежал к нему, ибо каждое свободное мгновение теперь надлежало тратить лишь на одно действие, достойное настоящего воина. Он спешил сеять смерть, спешил убивать.
Одновременно Карн ощутил, как по его физическому телу заструилась холодная темная энергия. Он уже кое-что практиковал вместе с Тотом, поэтому без труда определил источник чужеродной силы. Это бог войны не терял времени даром – два темных потока выплеснулись из его рук на трапецию Карна, заструились по дельтам, стекли вниз по плечам. Достигнув предплечий, они преобразились в тонкие упругие нити, которые быстрыми стежками начали сшивать воедино руки Карна и оружие Ахилла. Никакой боли, лишь легкое покалывание в районе левого предплечья и правого запястья.
– Возвращайся, – вновь громыхнул издалека голос Эрры. Карн нехотя извлек меч из развороченной грудной клетки очередного противника и с протяжным вздохом покинул поле боя, уходя обратно в черный вакуум Пустотного пояса, и уже оттуда – в свое физическое тело. Стандартная последовательность. Тот говорил, что покидая направленную медитацию, всегда нужно иметь какой-то буфер, иначе сознание может не успеть перестроиться. А так и до шизофрении недалеко.
Карн медленно открыл глаза. Ему казалось, что битва за гранью времен длилась часы, недели, годы, но в действительности процесс занял всего пару минут. Он встал со шкуры и посмотрел на Эрру, протягивая ему щит и меч Ахилла.
– Насколько я понял, мне они больше не нужны? – уточнил парень. Эрра связал его с артефактным оружием, чтобы он мог использовать его в Лимбе. И дураку ясно, что теперь в таскании с собой реального объекта нет никакой необходимости. Если, конечно, ты не решил использовать его здесь, в Ра. Но, согласитесь, даже с самым крутым на свете мечом будет трудновато противостоять автомату Калашникова.
– Верно, – Эрра бережно принял меч и щит Ахилла, и вернул оружие на его законное место. Карн почувствовал, будто от него оторвали кусочек, может ладонь или даже палец, и все равно было больно и тяжело. И это двухминутный ритуал. Как же тогда связаны боги со своим оружием? Наверное, они в прямом смысле – единое целое.
Они вернулись в главный зал, где их уже ждали Тот, Рокеронтис и Вик, а в дальнем углу переминалась с ноги на ногу Нисса. Карн улыбнулся дриаде, и она отзеркалила улыбку, но как-то грустно, тревожно.
– Пополнение прибыло! – оповестил присутствующих Песочный человек. – Как оно, мужик? – это уже лично Карну. – Старый шельмец втюхал тебе волыну Ахилеса?
– Ага, – кивнул Карн. – А с этим какие-то проблемы?
– Да ну, что ты! Батя знает, что делает, – Рокеронтис, как обычно, пребывал в веселом, беззаботном и слегка ебанутом расположении духа. – Просто мне казалось, что тебе нужно нечто иное.
– Рок, у нас нет времени, ты ведь знаешь, – укоризненно посмотрел на него Эрра.
– Согласен, согласен, – закивал Рокеронтис. – Так проще и быстрее. Ну да ладно! На самом деле меня все это несказанно воодушевляет! Особенно тот факт, что с нами Джихути! Решил таки выползти из митреума и показаться честному миру! Тряхнуть, так сказать, стариной! Хах! Главное, чтобы…
– Шутку про песок оставь при себе, – грозно посмотрел на него Тот. – Тем более, что это у тебя скорее посыплется.
– Опускаешь, прям не щадишь! – весело хмыкнул Рокеронтис.
– Ладно, заткнись уже, – Эрра покачал головой. – Нам пора. Все готовы?
Каждый поочередно кивнул. Карн уже давно понял: несмотря на то, что мозгом митреума был Тот, во время полевых операций лидерство всегда брал Эрра. Оно и понятно, бог мудрости обладает выдающимся багажом знаний, но он скорее теоретик. А вот Эрра прошел сотни, если не тысячи войн, и его опыт в этом деле – беспрецедентный.
Вик повел их вглубь митреума, но Карн на минуту задержался у фонтана. Дриада подбежала к нему, бросилась на шею, крепко-крепко обняла, потом также быстро отстранилась. А затем их губы слились в мимолетном поцелуе, который на короткое мгновение стер из памяти Карна абсолютно все, кроме ясных изумрудных глаз в оранжевую крапинку, медных локонов, струящихся невесомым водопадом, кошачьей грации в обворожительных изгибах упругого сильного тела…
Он хотел что-то сказать ей, но она приложила холодный пальчик к его губам и легонько мотнула головой.
– Просто возвращайся, – прошептала она и шмыгнула в ближайший коридор, растворившись в нем призрачной тенью. Карн не успел ничего ответить, но на его губах все еще оставался влажный вкус ее губ. И он был счастлив.
Жаль, но у счастья есть одна дурная черта: оно затуманивает рассудок, не дает видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Опьяненный бесконечностью своих чувств, Карн не заметил боли, что скрывалась в самой глубине глаз Ниссы. Он не увидел, что девушка знала больше, чем могла или хотела сказать.
У всех дриад есть пророческий дар, но Нисса, не пройдя инициацию, плохо трактовала свои видения, которые, к тому же, были редки. Она сомневалась во многом, но точно знала, что они больше не встретятся. Поэтому не хотела, чтобы он говорил, ведь его голос мог заставить ее разрыдаться и все ему рассказать.
А теперь она вжималась спиной в холодную стену, слушая звуки удаляющихся шагов (его шагов!), и слезы текли по ее щекам, падая на плиты митреума янтарным дождем. «Так нужно, – шептала она. – Так нужно. Иначе он может засомневаться, может не пойти. А он должен пойти, ведь это его путь, его предназначение!»
Вик привел их в просторный зал с низким потолком. По залу на первый взгляд абсолютно хаотично были разбросаны пюпитры и подсвечники на высоких кованых стойках. Гранитные плиты пола изрезали круги, пентаграммы и другие маловразумительные фигуры с заключенными в них буквами и знаками самых древних, самых тайных языков этого мира. Карн немного нервничал, ведь они собирались войти в Лимб по собственной воле.
Действо проходило в гробовом молчании. Лишь когда Вик жестом пригласил богов и Карна войти в самый большой круг, расположенный в центре зала, Рокеронтис что-то пролепетал себе под нос, отчего Эрра с
