Я вгрызся в свою долю.
Молчун, за которым я искоса следил, сидел неподвижно. «Ублюдок, — подумал я. — Чтоб ты слюнями истек».
Умяв третий кусок кролика, я сумел оторваться от еды настолько, чтобы спросить:
— Эта древняя история, конечно, интересна, но к нам-то она имеет отношение или нет?
Праотец-Дерево звенел как заведенный. Интересно, почему?
— Ты боишься его?
Госпожа не ответила. Я смахнул обглоданные кости с берега, встал.
— Секундочку.
Я подковылял к Праотцу-Дереву.
— Старик, у тебя семена есть? Или черенки? Что-нибудь, что мы могли бы посадить в Курганье на могиле нашего собственного врага?
За столько лет я привык играть в беседу с Деревом. Его возраст вызывал во мне почти религиозное почтение, но я не верил ни племенам пустыни, ни Госпоже. Просто старое-старое, скрюченное дерево с необычными листьями и дурным характером.
Характером?
Когда я прикоснулся к нему, пытаясь прислониться и поискать в странной листве плоды, или орехи, или еще что-нибудь, Дерево меня укусило. Не зубами, конечно. Но искры полетели. Что-то ужалило мои пальцы; когда я вынул их изо рта, на кончиках виднелись ожоги.
— Твою мать, — пробормотал я, отступив на пару шагов. — Не твою, конечно. Я-то думал, ты поможешь.
Я даже не заметил, что рядом с укрытием Молчуна теперь стоял менгир. Еще несколько появилось на границах прогалины.
Что-то ударило меня по темени, как балласт, сброшенный летучим китом с высоты сотни футов. Я упал. Меня колотили волны силы, волны мысли. Я всхлипывал, пытаясь подползти к Госпоже, она протянула мне руку, но не могла пересечь границы…
Краешек этой силы стал мне понятен. Словно в меня втиснулись полсотни разумов, разбросанных по всему миру. Нет. По всей равнине. И не полсотни — больше. Они сплетались все плотнее, все туже… Я коснулся сознаний менгиров.
И все исчезло. Кувалда прекратила барабанить по наковальне моего черепа. Я ползком добрался до края прогалины, хотя знал, что безопасности это мне не прибавит. Я заполз на одеяло, перевел дыхание и, наконец, повернулся к Дереву лицом. Листья его возмущенно звенели.
— Что случилось?
— Попросту говоря, он сказал мне — дескать, делаю что могу, и не для вас, а для своих созданий. Иди, мол, к бесу, оставь меня в покое, не нуди, а то окажешься в дерьме по уши. О-ох.
Я обернулся посмотреть, как воспринял мою выходку Молчун.
— Я предупреждала… — Госпожа тоже обернулась.
— Кажется, у нас неприятности. Возможно, тебя узнали.
По тропе к нам приближалось почти все население Дыры. И менгиры, — больше, чем людей. Вокруг нас смыкалось кольцо бродячих деревьев.
И мы были безоружны — к нам приближалась Душечка. Нас окутала безмагия.
Сияли белые шелка Душечки. Она обогнала Ильмо и Лейтенанта, двинулась ко мне. Рядом с ней возник Молчун. А позади шли Одноглазый, Гоблин, Следопыт и пес Жабодав. Все еще в дорожной пыли.
Они уже несколько дней брели по равнине. А мне никто ни словом…
Говорят, что люк под повешенным открывается всегда неожиданно. Секунд пятнадцать я просто стоял, раскрыв рот, потом тихо выдавил:
— И что нам делать?
Удивительно, но Госпожа стиснула мою руку:
— Я проиграла. Не знаю. Это твои люди. Блеф. О-о! — Глаза ее сузились, взгляд напряженно застыл. Потом губы растянулись в тонкой усмешке. — Я вижу.
— Что?
— Ответы. Некоторые. Тень намерений моего супруга. Тобой вертели куда больше, чем ты думаешь. Он понимал, что о речных разливах догадаются. Когда он заполучил Ворона, он решил привести к себе и твою крестьянку. Да, думаю… Пошли.
На лицах моих старых товарищей не было враждебности — только недоумение.
Круг смыкался.
Госпожа вновь взяла меня за руку, отвела к стволу Праотца-Дерева.
— Да будет мир между нами, пока чтишь ты его, о Древний. Идет тот, кого ты помнишь издревле! — И мне: — В мире много старых теней. Некоторые возникли еще в начале времен. Они слабы и редко привлекают внимание таких, как мой супруг или Взятые. Но в свите Душелова были те, кто старше этого Дерева. Они спали с ней в могиле. Я говорила, что узнаю способ, каким раздирались те трупы.
Я стоял в кровавом свете заходящего солнца и ничего не понимал. Она с тем же успехом могла изъясняться на ючителле.
Вплотную к нам подошли только Душечка, Молчун, Одноглазый и Гоблин. Ильмо и Лейтенант остановились на расстоянии броска. А вот Следопыт со своей дворнягой как-то растворились в толпе.
— Что творится? — показал я Душечке. Я испугался.
— Это мы и хотим выяснить. С тех пор как Гоблин, Одноглазый и Следопыт достигли равнины, донесения менгиров стали отрывочными и бессмысленными. С одной стороны, Гоблин и Одноглазый подтверждают твои слова — до того момента, как вы расстались.
Я покосился на своих друзей — и не нашел отзвука дружбы. Глаза их были стеклянно-холодны. Казалось, их вела чья-то исполинская рука.
— Отряд, — выкликнул Ильмо негромко.
В отдалении пролетели на лодкообразных коврах двое Взятых, но приближаться не стали. Пальцы Госпожи дрогнули, но в остальном она держалась спокойно. Узнать летевших с такого расстояния было невозможно.
— Это варево помешивает не один повар, — заметил я. — Переходи к делу, Молчун. Пока что ты меня только пугаешь до усрачки.
— В империи ходит слух, — показал он, — что ты продался. Что ты привел сюда кого-то очень важного, чтобы убить Душечку. Может, даже одного из новых Взятых.
Я не сумел удержаться от ухмылки. Тот, кто распространял слухи, не осмелился сказать всю правду.
Моя ухмылка Молчуна убедила. Он меня знал. Поэтому, наверное, и следил за нами.
Душечка тоже расслабилась. Но не Гоблин с Одноглазым.
— Что с парнями, Молчун? Они похожи на зомби.
— Говорят, что ты их продал. Что Следопыт тебя видел. Что если…
— Что за херня?! Да кто такой этот Следопыт? Давай сюда этого здорового безмозглого сукина сына, пусть он скажет все мне в лицо!
Свет мерк, разбухший помидор солнца скатился за холмы. Скоро совсем стемнеет. По спине у меня побежали мурашки. Будет это проклятое Дерево действовать или нет?
Стоило мне подумать о Праотце-Дереве, как я ощутил его пронзительное внимание. И сгущающийся смутный гнев…
Внезапно повсюду замерцали менгиры, даже за ручьем, в густом кустарнике. Взвизгнула собака. Молчун показал что-то Ильмо, но он стоял спиной ко мне, и я не разобрал что. Ильмо потрусил на шум.
Менгиры двигались к нам стеной, загоняя… Ага! Следопыт и пес Жабодав! На физиономии Следопыта застыло тупое удивление. Дворняга все пыталась проскользнуть между менгирами. Те не пускали. Наши люди отскакивали, чтобы камни в спешке им не отдавили ноги.
