— Да нет, вино превосходное, — похвалил гигант. Затем воровато оглянулся, наклонился к собеседникам и признался: — Просто обидно, что меня и сейчас с собой не взяли. Так вскоре из боевого рыцаря в дипломата на побегушках превращусь.
Граф Шиловски несколько строго попытался осадить своего товарища:
— Но ведь кому-то и на приемы ходить надо.
— Вот ты и ходи! — не совсем вежливо буркнул Бабу своему высокопоставленному товарищу. — Все равно тебе от этого по долгу родства и службы не отвертеться. А я недавно звание настоящего воина получил, но только за столами и сижу. Разве это правильно? Мне бы еще лет десять славно повоевать, славы и наград нажить, а уж потом можно и за столами байки травить.
— Не прибедняйся! — осадил его старый друг. — Тебе и так уже есть чем хвастаться. На годы хватит. Вот хотя бы про события в Спегото расскажи. У тебя, между прочим, здорово получается.
— Действительно, мы очень просим, — поддержал начальник порта. Заметив, что немного смущающийся воин не возражает, он громко объявил: — Господа, прошу тишины! Сейчас мы послушаем одну замечательную историю из уст непосредственного участника событий.
Бабу Смилги пожал плечами, смочил горло вином из кубка и стал рассказывать свою самую любимую историю:
— Выбрались мы из горного тоннеля, когда еще на северных склонах снег лежал. Зато какой вид открывался на столицу Спегото со смотровой площадки!..
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
УЙТИ ОТ ПОГОНИ
К обеду комедианты въехали в маленький городок. Ра-нек направил повозку сразу к торговой площади. Вначале обежал ее всю на своих двоих, а потом заставил съехать Цая чуть ли не на пустырь. Глядя на такие действия, Уракбай засомневался:
— Да здесь нас никто и смотреть не придет. Может, всe-таки поближе к людям? Мы раньше всегда так поступали.
— Ты делай свое дело, а как завлечь сюда народ — это моя задача. Понял? Тогда готовьтесь: через полчаса здесь будет не протолкнуться. Пока Уракбай недоуменно смотрел вслед умчавшемуся руководителю, Цай уверенно приступил к организации места выступления. Поставил колеса на блокирующие стопоры, задал корма похасам и стал откидывать второй, ложный борт повозки с левой стороны. К тому времени ему и окольцованные артисты помогли. Заринат держал борт горизонтально, а его сослуживец с возницей быстро подставили снизу три прочные подпорки из брусьев. Получилась эдакая импровизированная сцена, на которой первым делом усадили обезображенного ожогами участника битвы с Титаном. При этом его опекун, как всегда, весьма настойчиво, но размеренно напомнил сослуживцу, что они сейчас будут работать и надо хорошенько постараться, чтобы впоследствии хорошенько покушать. Также несколько раз повторил последовательность финальных действий и вручил мешок из прочного материала с узкой горловиной:
Пожертвования пусть кидают сюда. Ты понял? Именно сюда.
— Да-да! Заринат хорошо работает! — похвалил сам себя бывший десятник.
К тому времени на пустырь стали стягиваться первые зрители и располагаться полукругом напротив импровизированной сцены. Откуда ни возьмись появился и Ранек, повелительным тоном смещая всех собравшихся назад и расширяя полукруг:
— Отходите, отходите еще дальше. Все хотят послушать славную историю, не только вы. А это место для почетных гостей из знати, освободите немедленно. Так, отлично! Первые ряды садитесь на землю. Последующие могут стоять, но учтите, за вами еще встанут верховые.
Вначале казалось, что колдун просто набивает цену предстоящему представлению, говоря о знати и большом скоплении народа. Но вскоре его слова подтвердились. По левую сторону вальяжно расположились во взявшихся неизвестно откуда креслах пышно разодетые представители знати. Причем что интересно, большинство из них скрывали свои лица за элегантными масками из мягкой, хорошо выделанной кожи. Еще больше знати расположилось во второй линии, прямо на своих похасах или конях. И Урак-баю почему-то сразу бросилась в глаза одна группка, которую возглавлял какой-то молодой знатный хлыщ, тоже спрятавший свое лицо под маской. Внимание привлек в первую очередь хорошо знакомый Эль-Митолан из свиты герцогини Вилеймы. Обладающий феноменальной памятью на лица, бывший вор сразу распознал и других подручных злокозненной госпожи. После чего, вполне естественно, более тщательно присмотрелся к замаскировавшемуся хлыщу. Все подмечающий взгляд различил некую особую стройность в фигуре и тщательно скрываемые женственные изгибы. После этого не составило особого труда догадаться: их хозяйка лично пожаловала на первое представление инкогнито. Для чего она это сделала, предполагать было невозможно, поэтому молодой ордынец решил подождать развития событий, ни в коей мере не показывая своей наблюдательности.
Народу собралось действительно много. На удивление. Оставалось только предполагать, какими посулами воспользовался старший из комедиантов, чтобы так быстро и действенно прельстить толпу неслыханной историей. Возможно, и в самом деле у него в роду были лишь одни цирковые зазывалы.
Сам он тоже взобрался на помост, придирчивым взглядом пробежался по гомонящим зрителям и вскинул обе руки в знак приветствия:
— Люди! Сейчас вы услышите пересказ тех событий, которые изменили историю всего нашего мира. Чудом выжившие свидетели перед вами. Постарайтесь ни слова не пропустить!
Говорил он с магическим усилением голоса, так что толпа сразу притихла, в едином порыве прикипев взглядами к Уракбаю. Сам же Ранек просто шагнул с помоста на передок повозки и чинно уселся на козлах. Настала очередь и самого главного артиста. Еще ни разу не доводилось ему пользоваться помощью колдуна при своих выступлениях, поэтому вначале сам чуть не испугался своего на диво окрепшего и усиленного голоса. Зато сразу оценил и удобство подобной помощи. Не приходилось кричать, напрягая связки, — наоборот, можно было говорить спокойным, проникновенным голосом, что всегда считалось наиболее важным и ценным для любого рассказчика.
А говорить Уракбай умел. В последнее время он вообще достиг в этом деле завидного совершенства. Как и на приеме у герцогини, начал свою знаменитую историю с самых удивительных и поразительных фактов и деталей. И вскоре все внимание толпы оказалось сосредоточено только на нем. Зрители боялись пошевелиться, чтобы не пропустить ни единого слова, а всадники машинально поглаживали своих животных, чтобы те не вздумали дергаться, ржать или всхрапывать. Казалось, каждый слушатель настолько проникся сутью событий, словно и сам побывал в гуще переломного исторического сражения.
