Под собственные всхлипы Виктор Ильич незаметно погрузился в сон.
И на этот раз ему приснилось стихотворение.
Плохо соображая, что к чему, Виктор Ильич вскочил с тахты, облив грудь коньяком (ну не везло этой сорочке!), насилу отыскал огрызок карандаша и записал стишок прямо на обоях.
И снова завалился спать. Уже без сновидений.
С пробуждением самочувствие было гадким, а на душе скребли кошки. В чём заключалась причина пакостного состояния, он не помнил, но помнил, что она в чём-то точно заключалась. Вспоминать и доводить себя до депрессии? Нет. С большим желанием Виктор Ильич вспомнил об обязанностях смотрителя. Стольким разрушениям успел подвергнуться музей! Трудотерапия — отличная штука от депрессий и ненужных мыслей.
…Время вытянулось в пространстве, замедлив ход до безобразия. Наверное, так чувствуют люди, сидящие в одиночной камере, так чувствуют себя звери в клетках зоопарка…
Двадцать первое апреля огорошило горожан, снявших зимние куртки и пальто, снегом и пронизывающим северным шквальным ветром. Сухой снег напоминал град и хлестал по окнам музея. Виктор Ильич наблюдал за стихией и жалел прохожих, угодивших в непогоду.
Скоро, теперь уже скоро он сядет за бузиновый стол и окунётся в Егоркин мир! Виктор Ильич не находил себе места. Он перестал подгонять время, и чем меньше его оставалось, тем сильнее смотрителя бил мандраж.
Виктор Ильич не до конца понимал, что может дать весенний Егорьев день в его мире, ежели всё действо будет проходить осенью в чужом мире. Необходимость такой меры была интуитивна.
С горем пополам Виктор Ильич выдержал нужную паузу.
Когда солнце заснеженного апрельского дня, дня рождения вождя пролетариата, спустилось с небосклона, Виктор Ильич почувствовал тихий зуд в забывших артритную боль пальцах.
— Пора, — сказал он себе и почувствовал, как внутренняя трясучка нетерпения пропала.
Не теряя драгоценных секунд, Виктор Ильич вбежал по серпантину лестницы, не сбавляя хода, пробежал по «лучу» и влетел в кабинет-студию.
Не без приключений Егор и Чудин пришли к тайному лазу к вечеру двадцать шестого ноября. Древний старик и юнец успели подружиться. Чудин, наблюдая, как мальчишка грамотно применяет свой дар в тех или иных дорожных ситуациях, окончательно уверился, что тот сможет воскресить его Ягу. В свою очередь он уверил Егорку, что не только доведёт до тайника Иоанна Грозного, но и поможет совладать с Дивом.
— Его не леть убить, — как-то сказал Егорке Чудин, когда понял, что юный волшебник вознамерился именно убить Дива, не вдаваясь в подробности, а как это, собственно, сделать. — Не леть умертвить того, кто не был рождён.
— Что же с ним делать? — спросил тогда Егор.
— Сызнова заточить в ковчег и наложить закрепь, снять кою уж не смогёт никто.
— Я знаю такое заклятье! Оно сокрыто в сущности…
— МОЛЧИ!!! — в ужасе заорал Чудин, бросившись в пляс ритуального танца, отгоняющего злых духов. — Мне не треба знать! Мы в лесу, а лес имеет ушеса! Природа имеет ушеса!
Егорка тогда извинился, и они закрыли тему.
Теперь они стояли перед открытым лазом и смотрели в тёмный зев.
— Как думаешь, Виктор Ильич знает, что мы дошли? — спросил Егор.
Чудин уверенно кивнул.
— Спускаемся? — спросил Егор.
Чудин снова кивнул.
— Кто первый? — спросил Егор, но Чудин уже прыгнул вниз. «Кошачье» зрение автономно «включилось», чуть только глаза Егорки привыкли к темноте.
Дальняя дорога сказалась на скорости Чудина, но всё-таки он старался не сбивать темп. Загадочный человек Виктор Ильич сказал, что хорта нужно успеть оживить до наступления полуночи сего дня.
— Оскрешать долго? — спросил Чудин.
— Не знаю, — пожал плечами Егорка. — Кошку быстро.
Больше Чудин не останавливался.
Замер только, когда они достигли цели.
С благоговейным трепетом Егор переступил порог пещеры. Хорт лежал на том же месте, где Чудин свернул ему шею. Егор обернулся. Чудин стоял перед входом, он мотнул головой, мол, иди один, и отступил назад, чтобы мальчик его правильно понял.
В пещере всё было на тех же местах. И так же светло. Над скопищем сундуков возвышался один небольшой, обитый железом и… открытый. Егорка был уверен, что здесь будет невыносимо смердеть разложением, но, к удивлению юного волшебника, тело волка-хорта мумифицировалось. Это было так странно. Наверное, здесь особенный воздух, подумал Егор, не микробный. Он подошёл к телу животного, вернул свернутую голову в нормальное положение и не удержался, чтобы не погладить мёртвую шерсть. Вопреки ожиданиям шерсть была мягкой. Егорка улыбнулся. Он знал, что всё получится.
— Поспешай! — просипел Чудин.
Юный волшебник посмотрел на карлика. На нём безразмерным балахоном висел бежевый плащ, рукава которого он то и дело закатывал.
— Дайте мне плащ! — попросил Егор.
Чудин перестал возиться с рукавом и, внимательно глянув на мальчишку, сбросил с себя плащ и кинул. Плащ по высокой дуге переместился в руки Егорки. Тот укрыл им тело хорта.
Чудин наблюдал сгорбленную фигурку мальчика над мёртвым животным. Он не знал, что рассчитывал увидеть, но точно не застывшую мизансцену. Долгое время ничего не происходило. Чудин чувствовал, что мальчик не уснул. Видимо, уровень знаний юного волшебника и впрямь был колоссальным, потому как любое колдовство (включая умение исцелять и дара возвращать отбывшую из тела душу), с которым был знаком Чудин, сопровождалось неотъемлемым ритуалом звуков и танцев. Здесь же царила тишь. Однако считать мальчонка шарлатаном нельзя было: Чудин чувствовал витавшую в затхлом воздухе подземелья чуждую его пониманию силу, энергию, способную поднять из могилы покойника.
Чудин застыл, Чудин ждал.
Чудо свершилось.
Из-под плаща сначала донёсся скулёж. Чудин весь напрягся, не зная, чего ожидать дальше: ведь это он свернул шею хорту, а если у ожившей зверины память не короткая? Дальше началось шевеление. Зверь лапами стаскивал с себя плащ, удавалось плохо, и юный волшебник помог ему.
Чудин рассчитывал услышать нечто пафосное, что-то вроде: «Я вернул тебя к жизни! Сослужи же и ты мне службу, хорт!» Но вместо этого молодой человек и зверь смотрели друг другу в глаза, и Чудин готов был поклясться, что они разговаривают. Затем зверь повёл носом, рывком встал на лапы… и досконально обнюхал молодого человека. Егор позволил сделать это. Потом могучий волчара склонил голову, словно приветствовал господина, и выпрямился, только когда Егор сделал знак подняться. Хорт признал своего нового хозяина. Чудин же ждал продолжения.
