— Вот так родишь ребенка, а потом он вырастет, и заберут его к себе черные бабочки, — неожиданно тоскливым голосом произнесла Яна, и Илье захотелось обнять ее, прижать к себе — и никогда не отпускать…
* * *
Фирменный поезд «Байкал» лязгнул сцепками и остановился. Бледно-зеленое здание вокзала нависло над составом, заслонив черное ночное небо. Станционный фонарь заглянул в окно, осветив спящих в плацкартном вагоне пассажиров. Гулкий металлический голос, лишенный половых признаков, пробубнил: «Скорый поезд номер девять „Иркутск — Москва“ прибыл на первый путь. Стоянка поезда пятнадцать минут. Отправление в два часа четыре минуты. Повторяю…»
По перрону неторопливо прогуливались вышедшие подышать полуночники. Вился в морозном воздухе табачный дым. Бодро вскрикивая: «Пиво! Рыба!», промчалась на кривых ногах бабка-лоточница.
— Светит — как в морге! — пробормотал в душной вагонной тишине чей-то недовольный голос, имея в виду мертвенный свет, бьющий сквозь грязное стекло.
— Ты че, в морге был? — тут же отозвался с верхней полки задиристый тенорок.
— Да пошел ты…
— Мужчины, имейте совесть! Почти два часа ночи, а вы все не угомонитесь! — с «учительским» интонациями вклинилась в разговор лежащая на «боковушке» дама.
— Слыхали? Старший приказал — отбой! — пробасило откуда-то из недр вагона. Пассажиры рассмеялись.
…Трояндичи занимали крайний, у туалета, плацкартный отсек — все четыре полки и два боковых места в придачу. Четверо спали, один дежурил на «боковушке» — на всякий случай. Когда поезд остановился, «недреманным оком» был Костя-Вий. Поглядывая одним глазом в окно, он вертел в руках кубик Рубика, прислушиваясь к разгорающейся полуночной перепалке.
— Че там, брат? — тихо спросил с верхней полки Субудай, свесив вниз лобастую голову.
— Омск. Гатиры шутят, — так же негромко ответил Вий.
— Э, брат, договорились же — варяжью баюну забыть! — недовольно прошипел Коловрат.
— И ты, брат, не спишь? — с усмешкой спросила снизу Алиса.
— Как же, уснешь тут… — грустно сказала Ния, откидывая одеяло. — Я все Иркутск забыть не могу. Мама так постарела…
— И мой батя седой совсем стал, — в тон ей проговорил Вий.
Повисло тяжелое молчание.
— Братья, еще минут десять стоять. Айда-ка разомнемся! — решительно предложил Субудай и, не дожидаясь ответа, спрыгнул с полки.
Выбравшись на перрон, трояндичи с наслаждением вдохнули пусть и пахнущий железнодорожным креозотом, но все равно чистый и свежий после затхлого вагона воздух.
Проводница, переминающаяся у открытой двери, скосила глаза на ребят, но ничего не сказала. Еще при посадке в Иркутске трояндичи представились детско-юношеским ансамблем «Рябинушка», отправляющимся на музыкальный телевизионный конкурс в столицу.
— А руководитель ваш где? — поинтересовалась дотошная проводница.
— Он нас в Москве встретит, — лаконично объяснил Коловрат, и больше вопросов не возникло.
— Гляньте-ка! — удивленно вытаращился в сторону вокзала Вий. — Эт-че, облава?
Трояндичи повернули головы — из дверей вокзального корпуса на платформу выбегали крепкие молодые парни в коротких куртках. Многие сжимали в руках бейсбольные биты или хоккейные клюшки.
— Нет, брат, — тревожно покачал головой Субудай. — Это, скорее, этот… как его… погром.
— А кого громить будут? — деловито поинтересовалась Алиса, разминая затекшие руки.
Парни тем временем уже столпились у одного из соседних вагонов. Над притихшим перроном прозвучал многоголосый клич:
— Россия — россиянам!!
И тут же несколько человек, отпихнув отчаянно заверещавшую проводницу, полезли в вагон.
— Бей китаезов! Мочи узкопленочных! — заорали погромщики, колотя битами по темным окнам.
— Да тут весело! — хмыкнул Коловрат. — Нийка, прощупай-ка этих телепней…
— Уже, — меланхолично ответила девочка. — Чисто. Но…
Договорить она не успела — кто-то дико заорал, и прямо на головы разгоряченной толпе из дверей вагона вылетел один из погромщиков, зажимая окровавленное лицо.
— А-а-а-а!! Суки!! — и без того агрессивные парни при виде крови вмиг озверели и рванулись внутрь, мешая друг другу.
По ушам резанул вой сирены. С двух сторон по перрону, грохоча берцами, бежали несколько десятков стражей порядка — в касках, с дубинками.
— Ну, сейчас начнется било! — восторженно блеснул глазами Вий.
И действительно — началось. Забыв про вагон с китайцами, погромщики развернулись цепью и с каким-то звериным наслаждением схлестнулись с омоновцами. Треск бит, яростные вопли, звуки ударов — все слилось в такой знакомый трояндичам шум битвы, что у ребят невольно сжались кулаки.
Силы дерущихся оказались примерно равными и, возможно, все закончилось бы перемирием, тем более что последние погромщики покинули вагон, в котором, судя по истерзанному виду, им пришлось несладко.
Но китайцы, видимо, рассудили, что нужно помочь милиции. Из вагона как-то разом, вдруг, вывалилось не менее трех десятков вооруженных чем попало, в основном длинными ножами, черноголовых мужчин и женщин. С визгом они накинулись на погромщиков, и те, оказавшись меж двух огней, дрогнули.
Более-менее организованное столкновение превратилось в сплошное месиво из разбитых лиц, воздетых кверху рук, касок, бит, дубинок…
— А вот теперь пора сматываться! — Коловрат дернул Субудая за рукав. — В вагон, братья!
Они не успели самую малость. Ния даже ухватилась за поручни, но раненым медведем ворочающаяся толпа дерущихся докатилась до трояндичей и закружила ребят в людском водовороте.
Они попытались встать спина к спине, заученными движениями отбивая сыплющиеся со всех сторон удары, но в тесноте свалки ребят растащило в разные стороны.
Тут все бились против всех. Бились страшно, по-мужицки, забыв о жалости и пощаде. Трещали кости. Орали покалеченные. Лилась кровь. Погромщики матерились, китайцы визжали, омоновцы методично работали дубинками.
— Под вагон!! — на немыслимо высокой ноте, почти на ультразвуке, крикнула Алиса, и в нырке уйдя от удара ножом, бросилась между колесами.
Трояндичи услышали ее. В рукопашном бое среди ребят Алисе не было равных, и раз уж она предпочла не ввязываться, значит — дело табак!
Конечно, не они одни оказались такими догадливыми. Через рельсы на четвереньках, а то и ползком, на соседнюю платформу перебралось несколько окровавленных погромщиков. Один из них, сидящий прямо на асфальте широкоплечий парень с залитой кровью головой, удивленно уставился на трояндичей:
