Клим остановился, и я почувствовал, как его страх усилился.
— Куда собрался?
— Посуду хочу отнести.
— Ты ничего не съел.
— Я не хочу. Я мало ем.
— Садись.
Клим остался стоять.
— Садись, говорю!
Бывший орк сел и испуганно на меня посмотрел. Он и так был щуплым и невысоким, и оттого постоянно выглядел каким-то несчастным, а теперь на него и вовсе без слёз было не посмотреть.
— Ты чего меня боишься? — спросил я. — Я ведь тебе никогда ничего плохого не делал.
— Я не боюсь тебя, — ответил Клим, и я почувствовал в его словах искренность, и это окончательно поставило меня в тупик.
Клим не врал. Но от него исходил очень сильный испуг.
— Почему ты тогда от страха трясёшься? — поинтересовался я.
Ответа на свой вопрос я не получил, а Клим спросил совсем уж несчастным голосом:
— Можно я пойду?
— Нет. Нельзя. Давай рассказывай!
— Что рассказывать?
— Всё! И по порядку!
Парнишка понял, что я от него не отстану, осторожно огляделся по сторонам, невероятно тяжело вздохнул и пробубнил:
— Троекуров запретил с тобой общаться.
— Тебе?
— Всем.
— Как интересно. А по какой причине?
— Просто запретил.
— Удивительно, конечно, но, по крайней мере, теперь хоть что-то стало понятно.
— Можно я всё же пойду? — жалобно простонал Клим. — Ты извини, просто мне не нужны проблемы. В прошлом году мы хоть с Ильёй вместе держались, а сейчас я один. Родион только после Нового года от меня немного отстал. А весь первый семестр совсем житья не было.
— А за что он тебя невзлюбил?
— Он всех, кто с отбраковки приехал в Кутузовку, не любит.
— И я так понимаю, он в группе у нас главный?
— Он и Корецкая.
— Ну это логично. У самого крутого парня — самая красивая девушка. И думаю, у неё особо не было выбора.
— Рома, можно я пойду? Ты прости, но мне действительно не нужны проблемы. Если хочешь, давай после занятий встретимся, я тебе расскажу всё, что хочешь. Но можно я сейчас уйду? Родион уже несколько раз на нас посмотрел.
Мне стало жаль этого тщедушного испуганного парня. Один в чужом городе, без родных и друзей, да ещё и подвергается третированию со стороны зажравшегося аристократского сынка.
— Сядь! И ешь! — сказал я. — А Троекурова не бойся.
— Тебе легко говорить, тебя он не тронет.
— И тебя не тронет. Ты теперь под моей защитой. Если кто-то что-то будет тебе предъявлять, неважно кто, Троекуров или кто-то другой, просто посылай.
— Куда посылать? К тебе? — растерянно спросил Клим.
Я рассмеялся.
— На фиг посылай. Но можешь и ко мне, а я уже дальше пошлю.
Клим смотрел на меня и, казалось, он не верит, что я говорю всё это всерьёз. Я поднялся, забрал у парня поднос и поставил его на стол. После чего снова сказал:
— Сядь и ешь!
Клим кивнул, сел за стол и придвинул к себе тарелку супа, а я почувствовал, что страх его отступает. Значит, он поверил, что я могу его защитить. Я посмотрел на Троекурова и перехватил его взгляд. Вид у племянника губернатора был недовольный. В принципе он весь день на меня так смотрел, и не только смотрел. Когда я оказывался рядом с Троекуровым, то ощущал исходящие от него презрение и неприязнь по отношению ко мне. Но я не обращал на это внимания — после наших прошлых отношений такое было естественно.
Но немного было досадно, могли ведь начать всё с чистого листа. Дружба с Троекуровым в мои планы не входила, очень уж он был мне неприятен. Но нейтральные отношения были бы в самый раз. Но избалованный аристократ решил иначе — захотел настроить против безродного отбракованного эльфа всю группу.
Наверное, этот идиот почувствовал в моём лице угрозу своему лидерству. Троекурову в его пустую голову даже не пришла мысль, что мне соперничество с ним просто неинтересно. Жизнь ничему не научила Родиона, и он опять решил пойти на конфликт.
Но с моими боевыми навыками и турнирным опытом, да с поддержкой Милютина и самого кесаря было бы смешно даже самую малость опасаться трусливого губернаторского племянника. Он бы в лепёшку расшибся, но не смог со мной ничего сделать. Разве что немного потрепать нервы, да наделать каких-нибудь мелких подлостей и гадостей.
А что касается остальной группы, если они не хотели со мной общаться, то мне не составляло труда ответить им взаимностью. На днях должна была приехать Аня, в Кутузовке всё ещё учился Глеб, всегда можно было поболтать с Климом — дефицита общения я не должен был испытать. Тем более, все силы и время мне надо было бросить на учёбу.
Клим поел очень быстро и убежал. Я закончил обед не спеша и спокойно пошёл относить посуду. На половине дороги наткнулся на Арину, которая только что пришла в столовую. Увидев меня, она так растерялась, что я невольно улыбнулся. Княжна неправильно расценила мою улыбку, тут же улыбнулась в ответ, стрельнула глазками и сказала:
— Привет! Какая неожиданная встреча.
— Привет! — ответил я. — Хорошо выглядишь.
И это был не просто дежурный комплимент — Зотова выглядела потрясающе. Вот уж кому точно можно было присуждать звание королевы академии. Она и раньше была красивой, уж я-то помнил, но теперь княжна просто расцвела.
— Ты тоже ничего так, — сказала Арина и опять улыбнулась. — Возмужал.
— Спасибо тебе за помощь. И извини, что пришлось ночью поднять.
— Не проблема. Зотовы всегда отдают долги. Я рада, что смогла тебе помочь.
— Передай, пожалуйста, мою благодарность и почтение Фёдору Сергеевичу.
— Ты можешь сам это передать. Заходи в гости, папа будет рад тебя видеть.
— Спасибо за приглашение. Почту за честь. Но сначала надо дела разгрести.
— Судя по тому звонку, и как потом папа сорвался и куда-то уехал, не стоит спрашивать, где ты был?
— Да. Лучше не надо. Ещё раз спасибо!
Мы с Ариной снова обменялись улыбками и разошлись.
*****
В кабинете кесаря Романова проходило рабочее совещание, в котором принимали участие руководитель его администрации Глебов, главы КФБ России Валуев и руководитель столичного отделения КФБ Милютин. Иван Иванович заканчивал отчёт о результатах спецоперации по поиску похищенных одарённых подростков:
— В итоге по информации, полученной от поляка, мы определили места нахождения остальных трёх центров. Два из них нам были известны и раньше, только мы думали, что там проходят обучение польские курсанты. Местонахождение третьего будем перепроверять через наших людей в Польше. Это несложно.
— Для чего готовят этих детей? Что наш польский гость говорит на этот счёт? — спросил кесарь.
— Утверждает, что ему неизвестна цель проекта «Вархайт». Так немцы назвали всё это безобразие.
— Вы ему верите?
— Этот Ярош хоть и был заместителем начальника тренировочного центра, но всё же заместителем по хозяйственной части. А ждать от завхоза, что он выдаст совсем уж секретную информацию, не стоит. Но некоторые вещи, указанные им, заслуживают внимания. Например, он утверждает, что подростков в эти центры доставляют не только из России, но ещё из Прибалтики, Украины, Словакии, одним словом — из всех стран, что граничат с Польшей. Если это действительно так, то это в корне меняет ситуацию.
— Может, и не в корне, но меняет, — согласился кесарь.
— Похищение наших детей в любом случае — это исключительно недружественные действия со стороны Священной Римской империи, — продолжил Милютин. — Но речь о заговоре против России мы пока вести не можем. Больше это похоже на то, что немцы просто воруют одарённых детей отовсюду, где только могут. И не факт, что они собираются этих детей впоследствии использовать против России.
— Но против кого-то они их в любом случае использовать собираются, — сказал Глебов.
— Несомненно, — ответил Милютин. — Иначе какой смысл их похищать и тренировать? Но я хочу обратить ваше внимание ещё на одну важную деталь — всем подросткам стирают память, дают польские имена и внушают им, что они поляки. Это наводит на мысль, что их, скорее всего, готовят для использования на территории Польши.
