ее еще больше осознавать свою ужасную скорость. Внезапно давление усилилось, все закружилось, и где-то, во время этого кружения, она потеряла себя.
В каждой темноте есть звезды.
Они — милость Богов в Небе.
ЯЗ ИСПУГАННО ЗАДЕРГАЛАСЬ, крича и размахивая руками и ногами. Она лежала в достаточно глубокой воде, и та попадала в рот. Кашляя и отплевываясь, она попыталась сориентироваться, поскользнулась и опять упала лицом в воду. Через мгновение она уже стояла на четвереньках, задыхаясь. Вода, казалось, была около четырех дюймов глубиной, и она промокла. Промокнуть на льду без палатки и сухой одежды — смертный приговор. Из Яз вырвался истерический смех. Она стряхнула воду с волос и осмотрелась, в поисках света. Не было ни света, ни далекого круга неба над ней, только бархатная темнота, наполненная постоянным звуком капающей воды.
Яз встала на колени, стараясь не поскользнуться. Она похлопала по себе. Все тело немного болело, но не сильно. Казалось невероятным, что она могла упасть так далеко и не сломать ни одной кости.
— Эй? — Она прошептала это и не удивилась, когда никто не ответил. — Зин! — Достаточно громко, чтобы голос был слышен, несмотря на падение капель.
Ничего.
Яз, стоя на коленях, заморгала, вглядываясь в темноту:
— Зин…
Холодно не было. Даже мокрая, она чувствовала тепло, поднимающееся вокруг нее. Достаточно тепла, чтобы растопить эту огромную яму и держать ее открытой, несмотря на безжалостный поток льда.
— Эй?
Сама по себе темнота не пугала ее. В течение многих месяцев полярной ночи всегда не хватало масла, чтобы осветить все палатки, независимо от того, сколько китов было поймано и выловлено, пока Горячее Море оставалось открытым. Однако сейчас ей хотелось огня.
— Почему я не умерла?
Теперь, когда она подумала вслух об этом, Яз поняла, что большую часть пути она скорее скользила, чем падала. Какое бы тепло ни растопило дыру, источник тепла оставался на месте, пока лед продолжал свое медленное путешествие. Туннель должен быть наклонным.
Она стояла на коленях и слушала, мозг лихорадочно работал, преследуя беспорядочные мысли. Она хотела Зина. Давным-давно она позволила их младшему брату умереть. Ее слабость позволила ему умереть. Теперь, в темноте, к ней вернулся образ Азада, каким он был в четыре года, когда Зину было восемь, а ей — двенадцать.
— Мне очень жаль. — Она говорила с пустым пространством вокруг нее.
Ей хотелось света. Ей нужно было видеть.
Трем старейшинам Икта было поручено нести пламя. Три хорошо защищенные и медленно горящие лампы, так что если бы несчастье заставило одну или две из них погаснуть, огонь все равно можно было бы зажечь снова. Если Икта утратит свое пламя, потребуется много месяцев, чтобы найти другой клан, который мог бы возродить его. Но в яме не было старейшин, и в этой мокрой яме нечего было жечь, даже если бы у нее был огонь.
У Матери Мазай была вещь, называемая стеклом, прозрачная, как алмазный лед, но отказывающаяся таять даже над пламенем лампы. Это стекло было сделано в виде диска, толстого посередине и тонкого по краям. Однажды летом Мазай показала Яз, что диск может собрать красный солнечный свет в одно яркое пятно, которое будет гореть на ее ладони. На далеком юге, сказала Мать Мазай, солнце светит так жарко, что яркое пятно, образованное стеклом, могло зажечь фитиль лампы.
Яз вытряхнула воспоминания из головы. Она промокла в талой воде и все еще ошеломлена. Падение потрясло ее, в глазах все кружилось.
Ей пришло в голову, что темнота почему-то не была полной. Изменения темноты намекали на форму и очертания, хотя все это не имело особого смысла. Возможно, какая-то часть дневного света просачивалась сквозь лед… хотя в это трудно было поверить, учитывая, как долго она падала. И все же, когда она помахала рукой перед лицом, у нее возникло ощущение, что рука движется.
— Что я наделала? — Она медленно задвигалась, нащупывая дорогу. Даже стоя на четвереньках, она чувствовала себя неуверенно на мокром льду.
Казалось, она находится в большой ледяной пещере, гладкий пол которой был испещрен мелкими лужицами. Всего через несколько ярдов она обнаружила первую из нескольких скользких горловин, где талая вода стекала вниз, с бульканием исчезая в неизвестных глубинах. Первая была достаточно велика, чтобы проглотить ребенка, вторая могла бы взять мужчину и его сани. Казалось, стен как таковых не было, только пол плавно изгибался вверх до тех пор, пока она не могла двигаться дальше.
Свет был слабее звездного и, казалось, шел со всех сторон сразу. У Яз создалось впечатление, что пещера представляет собой пузырь, застрявший во льду. Она спросила себя, сколько раз она покружила по его стенам, когда вылетела из главного вентиляционного отверстия. Если каждое из этих темных пятен было дырой, было совершенно удивительно, что не упала в одну из них.
— Зин? — Она выкрикнула его имя, понимая, что одна из ледяных шахт, которые не смогли захватить ее, должно быть, проглотила его.
Яз подползла к ближайшей дыре. Гладкий склон делал приближение опасным — чуть-чуть слишком далеко вперед, и она начнет скользить. Яз нащупала на поясе нож. Лезвие было зубом от кинжал-рыбы. Той самой, что вытащила Азада из лодки. Она никогда не могла использовать его, не подумав о потерянном брате.
Используя острие ножа, Яз придвинулась немножко ближе к яме, уже лежа на льду. Она прислушалась, пытаясь уловить хоть какой-то смысл в постоянном кап-кап и журчании далекой воды.
— Зин!
И тогда Яз пришло в голову, что ей придется броситься в другую яму, и на этот раз ей придется выбирать. Более того, быстрая смерть, которую она себе представляла, — разбиться о ледяной пол, — могла теперь измениться: она утонет в затопленной шахте, слепая и изо всех сил пытающаяся удержаться на плаву, пока усталость не овладеет ею и вода не наполнит легкие.
Она не хотела тонуть. Теперь, когда момент страсти прошел, она обнаружила, что ей не хватает смелости броситься в одну из этих темных дыр.
Одинокая и дрожащая в черной Яме Пропавших, Яз начала плакать обо всем, что потеряла, и от страха перед тем, как закончится ее жизнь.
ЯЗ ВЗЯЛА СЕБЯ в руки. Прошло много времени, — она не была уверена, сколько, — и холод начал просачиваться в нее. Истинный Икта вряд ли заметил бы это, но она начала дрожать. Она обдумала все варианты. Возвращение на поверхность не входило в их число. Даже если бы там была лестница, высеченная во льду, она не смогла бы вернуться… Что подумают об
