В этот момент грязная занавесь снова чуть покачнулась. Арчита резко обернулась к выходу и прищурилась. Ладонь по-прежнему сжимала медный кинжал. Как темно здесь ни было, ей удалось рассмотреть, что на пороге с той стороны кто-то стоит. Чей-то смутный силуэт, размытый сгустившимся мраком. Арчита не могла понять, кто это. И неясность пугала. Заставляла мурашки бегать по коже. Неизвестный стоял там и не шевелился. Темная фигура, подобная каменному изваянию. Но жрица ощущала на себе его взгляд. Взгляд, лишенный чувств.
В горле пересохло. Арчита нервно сглотнула.
— Кто здесь?
Однако вместо собственного голоса, услышала жалкий хрип.
Фигура за порогом не шевельнулась. Не ответила. Она продолжала молча наблюдать за девушкой. Посреди сумрака и безмолвия.
Арчита кашлянула. В тишине он прозвучал, подобно раскату грома. Наконец, собравшись духом, жрица повторила. На этот раз голос прозвучал более-менее нормально.
— Кто здесь?
Из-за тревоги ей померещилось, что звук эхом отразился от кирпичных стен.
Занавесь чуть подернулась. Однако фигура осталась на месте.
Жрица почувствовала, как испарина заливает лоб. Пальцы буквально вцепились в рукоятку кинжала. Сердце снова стало отдаваться в висках.
В тот момент, когда она уже хотела вытащить оружие из-под одежды, силуэт качнулся. Едва заметно, но девушка уловила движение. А затем раздался голос. Знакомый. Сухой и безжизненный.
— Господин Унташ ждет на ужин.
Арчита закрыла глаза и бесшумно выдохнула.
«Это всего лишь рабыня».
Пальцы на рукояти разжались. Она подняла веки.
— Старейшина приглашает меня?
— Господин Унташ ждет на ужин, — сухо повторила женщина.
Да, теперь Арчита видела, что это она. Длинные волосы почти сливались с окружающей тьмой.
— Хорошо.
Жрица поднялась. Сердце подпрыгнуло в груди, намереваясь пуститься в бешеный такт, но девушка немедленно приказала успокоиться. Спустя секунду ритм стал ровнее. Утерев испарину, Арчита шагнула к выходу. По ту сторону раздались шлепки босых ног. Рабыня отошла, уступая дорогу.
Чуть дрожащей рукой жрица отдернула грязную ткань и очутилась в коридоре.
На улице уже стемнело. Сквозь узкие щели не падал солнечный свет. Арчита оказалась посреди густого мрака. И лишь в дальнем конце коридора напротив выхода мелькали тусклые отблески пламени.
— Почему здесь нет факелов? — спросила Арчита.
Рабыня стояла у стены напротив. Сцепив руки перед собой и устремив взгляд в пол. Опять эта немая, безжизненная поза. В какой-то момент жрице даже почудилась, что рабыня не дышит.
Наконец, та ответила:
— Господин не любит свет.
— Но ведь здесь ничего не видно!
— Господин не любит свет, — сухо повторила та.
Девушка нервно сглотнула:
— Хорошо. Веди.
Она не ответила. Просто тихо развернулась и зашлепала к выходу. Арчита двинулась следом. Чем ближе они приближались к источнику света, тем больше жрица понимала — огонь горит в той самой комнате, где располагался широкий обеденный стол.
«Хоть ужинать не будем в темноте».
Добравшись до комнаты привратника, Арчита невольно бросила взгляд в сторону выхода. Теперь его загораживала дверь. Крепкая, деревянная, с могучим засовом. Странно, почему она днем ее не заметила? Видимо, была слишком напряжена.
«Я и сейчас напряжена».
И что-то ей подсказывало — снаружи по-прежнему дежурят стражники. Верные воины старейшины, вооруженные копьями.
Взгляд скользнул по пустому помещению. Привратника не было.
«Где же все? Не верю, что Унташ живет в таком огромном доме лишь наедине с этой женщиной».
Подумать о том, с кем делит крышу над головой старейшина она не успела. Рабыня остановилась на пороге в комнату с широким обеденным столом. Теперь жрица видела, что тот изготовлен из кедра. Прекрасное и дорогое изделие.
«Господин не любит тратить шиклу».
Вновь пронеслись слова рабыни у девушки в голове. Что-то не очень похоже. Такой стол должен был обойтись хозяину в немалую сумму. Или он не любит тратить шиклу на что-то определенное?
Стол оказался заставлен всевозможными яствами, аромат которых будоражил разум. Несмотря на волнение, Арчита почувствовала, как сводит живот от голода. Она ничего не ела с самого утра, а прогулка верхом на свежем воздухе разыграла аппетит. Старейшина возвышался напротив. За обилием блюд и высотой стола трудно было сказать, на чем он сидел. Свет от пламени одного треножника играл на его бледном лице и разгонял окружающий мрак. Но одного источника было явно недостаточно. Из-за чего в комнате витал давящий полумрак. Не тот, который успокаивает и убаюкивает. Не тот, который передает романтический настрой. А тот, что заставляет напрягать все твои чувства и озираться в поисках угрозы.
— Приветствую тебя, жрица, — вальяжно произнес Унташ и указал пальцем на грубый стул напротив. На правой руке тускло блеснул золотой браслет. — Надеюсь, ты сумеешь по достоинству оценить мое радушие.
— Благодарю, старейшина.
На губах главы селения продолжала играть омерзительная усмешка, а его кожа казалась слишком бледной даже в полумраке зала. Арчиту вновь мысленно передернуло, однако голод это не притупило. Девушка приняла приглашение и села напротив. Стул оказался жестким, с твердой и неудобной спинкой. Словно его из-под палки мастерил пьяный крестьянин. Посуда также не отличалась изысканностью. Простые глиняные тарелки, горшки и кувшины без росписи. Ни бронзовых сосудов, ни медных кубков. Вместо них обычные кружки. Да и еда оказалась самой простой. Вода, козье молоко, пара тарелок с пшеничными лепешками, блюдо с вареными яйцами и еще несколько — с мясом баранины. Судя по прожилкам, довольно жесткое. Арчита быстро все это подметила, но была слишком голодна, чтобы отказываться. Да и не считала себя привередливой. В странствиях приходилось питаться много хуже. Но вот что не укрылось от ее взгляда, так это контраст. Застолье выглядело простым. И только кедровый стол, да его хозяин выглядели богатыми на фоне его. Словно Унташ потратил все состояние на собственную одежду и на этот стол. А на прочее не хватило.
«Господин не любит тратить шиклу».
— Ты! — повысил голос он.
Арчита, уже собравшаяся опробовать яйцо, вздрогнула и подняла взор на старейшину. Тот смотрел куда-то мимо нее. Бритый лоб нахмурился, а тонкие брови сошлись на переносице. Глубокий взгляд синих глаз устремлялся в сторону выхода. Только теперь жрица поняла, что Унташ обращается не к ней, а к кому-то еще.
— Что встала? — тон хозяина дома оставался холодным. — Нам самим прислуживать себе?
— Иду, господин, — сухо ответила рабыня.
Арчита услышала позади звук босых ног, ступающих по полу. Вот теперь аппетит начинал пропадать. Однако она заставила себя взять яйцо и откусила добрую половину. Оно оказалось приятным на вкус. Или просто она сильно проголодалась.
— Налей мне молока, — потребовал старейшина.
Рабыня послушно взяла в руки один из кувшинов и стала заполнять кружку хозяина.
— Откуда ты родом, жрица?
Арчита замялась:
— Откуда я родом?
— Мой голос настолько пьянит тебя, что ты не можешь сразу расслышать? — усмехнулся Унташ.
Девушка почувствовала, как краснеет. Не от смущения. Высокомерие этого типа раздражало. Тем не менее, она не могла позволить себе грубить.
— Прости старейшина, — она отложила половинку яйца, — но не думаю, что это имеет значение.
— Ты хочешь что-то скрыть от меня?
Молоко заполнило кружку до краев. Рабыня поставила кувшин обратно на стол и отошла в тень. Женщина снова сцепила руки перед собой и уставилась в пол.
— Нет, — натянуто улыбнулась Арчита, — мне нечего скрывать.
— Тогда почему не хочешь усладить мой слух рассказом о себе? — Унташ отпил молока и причмокнул.
— Там не о чем рассказывать.
Девушка взяла остаток яйца и положила в рот. Стала медленно нажевывать.
