слуга поклонился. — Вас ищет какой-то человек. Целый день уж тут.
Гилэстэл недовольно поморщился.
— Я устал с дороги. И голоден. Накрой стол, я спущусь через полчаса. Всё остальное подождет.
— Но тот человек очень просил…
— Ты не понял? — Гилэстэл одарил слугу сердитым взглядом. — Я устал!
Князь, раздраженно постукивая кулаком по перилам, взбежал по лестнице. Из-за стола у окна поднялся невысокий мужчина, подошел к слуге и указал глазами наверх.
— Это он?
— Да, — ответил служка. — Суров гость, лишнего ему не скажи. Но к обслуге непривередлив и платит исправно.
— Золотом?
— Разно бывает, — уклончиво ответил слуга, и поспешил на кухню.
Жунбар вернулся за свой стол, сел, прислонившись спиной к стене, и выжидательно уставился на лестницу.
Князь появился точно в указанное время. Лицо его было темнее тучи, полностью соответствуя черному наряду. Белые волосы, связанные на затылке в хвост, еще сильнее оттеняли мрачность облика. Он сел за накрытый стол по соседству с Жунбаром, рывком подтянул к себе тарелку с жареной курицей. Взялся за нож, но отшвырнул его и отломил куриную ногу руками. Откусил кусок и проглотил, почти не жуя. Раздраженно кинул мясо обратно на тарелку. Налил из кувшина вина светлого винав кружку, выпил залпом, закрыв глаза. Немного посидел так, оставил кружку и снова протянул руку к курице. На этот раз жевал медленно, не отрывая взгляда от тушки, словно на поджаристой корочке были нанесены одному ему понятные знаки.
Жунбар дождался, пока Гилэстэл немного утолит свой голод, полагая, что приставать к сытому человеку менее опасно. Как только князь опустошил вторую кружку, Жунбар поднялся и пересел за его стол, на противоположную скамью.
— Не помешаю? — обратился на джезъянском.
— Помешаете, — не глядя на него, резко ответил князь.
Жунбар усмехнулся.
— Ваш друг прислал вам это.
Он выложил на стол свернутый в несколько раз клочок ткани и подвинул его к тарелке князя. Гилэстэл, не переставая есть, посмотрел на лоскут, перевел взгляд на мужчину — дешёвая поношенная одежда, добротный длинный кинжал на поясном ремне, бегающие глаза, оценивающе шарящие по собеседнику, лёгкая полуулыбка и указательный палец, нервно постукивающий по столешнице.
«Пройдоха и жулик» — определил для себя Гилэстэл. Доел, кинул кость в миску, вытер губы и пальцы салфеткой, и оперся локтями на стол, скомкав в кулаке отмеченную жирными пятнами ткань.
— Какой еще друг?
— Черноволосый такой. Зовут Астид.
Гилэстэл помедлил, бросил салфетку на стол. Протянул руку, развернул тряпицу, прочел написанное, аккуратно сложил и убрал за манжет. Затем привстал, схватил сидящего перед ним человека за горло и рывком бросил на стол, спиной на стопку лепешек.
— Кто тебя сюда прислал с этим?!
— Он! — захрипел посланник. — Он сам! Там же написано! Он сказал, что вы его господин!
— Я сам похоронил его останки у пограничных скал! — пальцы князя сжались сильнее.
— Он жив…жив… — вцепившись обеими руками в княжью руку, сипел Жунбар. Лицо его налилось кровью, глаза выкатывались всё больше и больше.
Гилэстэл оттолкнул его, сел.
На шум примчался трактирщик, но, видя, что драка закончилась, не начавшись, облегченно вздохнул. Из-за соседних столов на бузотеров испуганно поглядывали посетители.
Князь схватил кувшин и запрокинул голову, глотая вино большими глотками. Отставил сосуд, провел по лицу ладонью и фыркнул.
— Выжил, шельма… Выжил!
— Ну и хватка у вас, — прокашлявшись и потирая горло, Жунбар уважительно покосился на князя.
Сдвинув посуду в сторону, Гилэстэл подался к гонцу.
— Где он?
— В Масгитии, в тихом местечке. Вас ждет. Мои братья и сестра за ним присматривают.
— Едем! — князь рывком поднялся из-за стола и кивком позвал Жунбара. — Немедленно!
Но тот вставать не спешил. Крякнул, еще раз прокашлялся и потер кончик носа.
— Так…оплату бы… сперва…
— Что? — прищурился полуэльф.
— Я говорю, может, наперво размер награды за спасение обсудим? Бывали случаи, когда дружба-то и не по карману оказывалась.
Гилэстэл усмехнулся — он ждал этого вопроса.
— И сколько вы хотите?
— Пятьдесят юнов! — выпалил Жунбар.
— Получите сполна всё, что скажете. Едем.
Жунбар оживился и вскочил.
— Вот это я понимаю. Вот это дружба!
Не прошло и получаса, как в распахнутые ворота постоялого двора вынеслись два всадника, и промчались по улице, вздымая облака пыли. Мальчишка, играющий в камушки у молельного столба, проводил всадников внимательным взглядом.
Двуколка наехала на выступающий из земли камень, накренилась, и Астид ударился больным плечом о деревянный бортик. Боль пронизала тело, заставив полукровку скрежетнуть зубами.
— Эй, поосторожней нельзя?
Никто из идущих впереди мужчин не оглянулся на его голос. Только осёл, тянувший тележку, прянул ушами. Колесо подпрыгнуло на очередной кочке, Астида снова тряхнуло, он скривился и зло выругался.
— Не пугай осла, — шедшая сбоку от тележки Нира взглянула на полукровку. — Пожалей животное, ему и так тяжело.
За прошедшие несколько дней, предшествующие этому путешествию, Нира вполне сносно освоила язык Маверранума.
— Меня бы кто пожалел, — вздохнул Астид и поправил левой рукой съехавший мешок с провиантом под своей головой. — Чует моё сердце, доломаю на этой дороге то, что ещё во мне целое осталось.
— Заживёт.
— Какая ты злая, — попенял ей Астид.
— Я злая? — фыркнула Нира. — Я тебе жизнь спасла. Лечу тебя, ухаживаю.
— А теперь хочешь меня угробить? — дернул бровью полукровка. — Знаешь, как мне больно?
— Догадываюсь, — пожала плечами девушка. — Но меня это не волнует.
— Значит, злая.
— Разве крестьянин добр, когда кормит поросенка? Разве зол, когда режет его? Он делает это, чтобы жить.
— Я похож на свинью? — вяло возмутился Астид.
— Нет, слишком худой. Но на тебе можно заработать.
— Тебя только выгода волнует?
— Конечно. А иначе, зачем бы нам с тобой возиться?
Астид повертел головой, устраиваясь поудобней на мешках, отвернулся от Ниры и прикрыл глаза. Она насмешливо покосилась на раненого — «Обидчивый какой». Но, всё же, перехватила повод покороче и повела осла так, чтобы неровности дороги приходились меж колес тележки.
Астиду в самом деле было больно. Однако он отказался от болеутоляющего снадобья, чтобы сохранить светлый разум и запомнить дорогу. А еще для того, чтобы в полной мере оценить, насколько серьезны его раны. С плечом Астид уже мог справиться и сам — сил на регенерацию вполне могло хватить. А вот что касается ног… У полукровки неприятно сосало под ложечкой при мысли о том, что будет, если его переломанные в нескольких местах кости срастутся до того, как за лечение возьмется князь.
— Нира, — вздрогнув, позвал Астид. — Пошевели.
— Опять? Может, хватит? — закатив глаза, отозвалась та. — Ещё и полдня не прошло! Я не могу так! …безжалостно.
— О? Тебе меня всё-таки жаль?
Нира натянула вожжи, и
