Я часто заходила в магазин, где продавались амулеты, магические камни, карты Таро. С замиранием сердца разглядывала атрибуты колдовства. Может, в скором времени и завязала бы с непонятной чертовщиной, но тут произошло событие, которое круто изменило мою жизнь.
Я рассматривала хрустальный шар для предсказаний. Прикидывала, где бы подработать, чтобы его купить. Стоил шар, по моим понятиям, жутко дорого. Вдруг за спиной раздался голос:
— Девочка, ты так долго тут стоишь и не спускаешь глаз с этой вещи. Что ты в нем увидела? В твоем возрасте было бы естественнее любоваться кольцами, серьгами или иными украшениями.
Я не сразу поняла, что обращаются ко мне. Резко обернулась и посмотрела на того, кто произнес эти слова. Рядом со мной стоял мужчина неопределенного возраста. Пожалуй, можно дать лет тридцать — сорок. Но если присмотреться, то можно предположить, что он намного старше. А спустя миг — уже моложе. Что-то необычное было в его внешности. Темноволосый, темноглазый. Пожалуй, даже симпатичный. Но необычным казалось не это. Возможно, взгляд? Слишком уж цепкий и пристальный. Настоящего колдуна я именно таким всегда и представляла.
Хотя опять я что-то выдумываю. Скорее всего, этот тип из тех, кто клеится к молоденьким девчонкам. Я хотела резко послать собеседника куда подальше, но он меня опередил:
— Несколько дней всматривался в свой шар и не поверил, когда увидел то, что увидел. — Мужчина оглядел меня с ног до головы: — И, похоже, не ошибся.
Кажется, последние слова он произнес больше для себя.
Я тут же заинтересовалась:
— Вы занимаетесь предсказаниями? Давно?
И смутилась.
Мужчина серьезно ответил:
— С тех пор, как узнал силу магии.
— Меня тоже привлекает все таинственное и непонятное, — помимо воли выпалила я. — Иногда могу видеть будущее и стараюсь учиться…
Незнакомец взял меня за руку:
— Не продолжай, девочка, я все понял. По книгам, которые здесь продаются, ты ничему не научишься.
Он сверлил меня взглядом черных глаза, которые, казалось, пронзали насквозь. Потом мягко сказал:
— Меня зовут Карл Карлович, я преподаю у богатых людей. Если хочешь, могу взяться и за твое обучение. — Тонкие губы сложились в ухмылку. — Помогу освоить, как у вас здесь говорят, оккультные науки. А точнее, черную магию.
Я вздрогнула. А вдруг это не экстрасенс, а маньяк? Заманивает к себе. Вон какие страшные истории в газетах описывают. Но тут же почему-то сразу и безоговорочно поверила этому человеку. Неужели мечты осуществляются?! Но вдруг мороз пробежал по коже, стало очень страшно. Я хотела сказать «нет», но неожиданно для себя заявила:
— Хочу. Хочу учиться. — Потом вспомнила о том, что он работает на богатых людей, и поправилась: — Хотела бы, но нечем вам платить.
Мне показалось или в глазах Карла Карловича мелькнуло торжество?
— Об оплате пока не думай. Закончишь обучение — рассчитаешься. Да, еще нужно убедиться, что у тебя есть способности. Кстати, как тебя зовут?
— Любка.
Я смутилась. Как-то несерьезно представилась.
— Любовь Смирнова, — поправилась я.
Карл Карлович выпустил мою руку:
— Вот тебе, Любовь Смирнова, моя визитка, жду завтра в пять часов вечера на занятия.
Я опустила глаза, чтобы прочитать адрес, а когда подняла взор, Карла Карловича рядом уже не было.
Меня вновь одолели сомнения. А не опрометчиво ли я поступаю, согласившись расплатиться в конце обучения? Мало ли что он потребует? Почему-то вспомнила сказку, где колдун забирал у царя ребенка. Хотя… Когда еще я закончу эту учебу? Да и закончу ли? А заманчивое предложение поступило сегодня, и глупо упускать свой шанс.
Остаток дня я провела в размышлениях. Стоит ли все-таки идти к Карлу Карловичу? Не в пример своим сестрам я всегда отличалась умом и трезвым мышлением. Очень хотелось научиться чему-то необычному, но интуиция подсказывала, что лучше бы этого не делать. В общем, и хочется, и колется, и мама не велит.
Я усмехнулась. Ну, мама много чего не велит. Вон на кровати лежит Верка и ревет. Сегодня мать застала ее с очередным кавалером в весьма недвусмысленной позе, устроила скандал, спрятала всю одежду сестры, благо прятать особо было и нечего.
Верка выла:
— Ненавижу! Все равно сбегу!
Я не выдержала:
— Куда? Вы с Надькой такие красивые, а из-за своей дурости не можете нормальных парней найти.
Верка заревела громче:
— Это ты у нас умная, вот и ищи. — И тут же нахамила: — Вот только непонятно, в кого пошла. Отец с матерью видные, а ты — замухрышка.
Я вздохнула и промолчала. Сестра вымещает на мне плохое настроение, это не впервой. В другой раз я бы ей ответила, но сегодня мысли были заняты предстоящей встречей с «колдуном», как я мысленно окрестила Карла Карловича. А с сестрами ничего не поделаешь: судьба наградила их красотой, но не дала никакого ума, а со мной поступила точно наоборот.
Федор
Домой я возвращался злой как черт. С удовольствием влепил бы пулю между глаз своему учителю словесности. Ишь конь педальный! Заставляет читать «Войну и мир». Да еще рассказывает про героический образ князя Андрея. Подумаешь, подвиг — подставить себя под пулю. Среди моих знакомых таких дураков десятки погибло, и никто их не превозносил. Ну разве что памятник поставили да на похороны братва со всей округи собралась.
Дверь в свою комнату я распахнул ногой. Душила злость. Мысль о том, что кто-то меня обошел, не давала покоя. Сел за стол, взял револьвер и вертел его в руке на манер героев американских вестернов. Ждал учителя.
Тот едва успел появиться в дверях, как я нажал на курок, постаравшись, чтобы пуля просвистела у него над головой. Фраер упал на пол.
Вот так да! Неужели попал? Хотел же только попугать.
Я с удивлением глядел на «тело», но тут раздался жалобный голос:
— Федор Алексеевич, за что?!! Пощадите!
Я облегченно вздохнул. Подумал о троих ребятишках, которые останутся без отца. Потом вспомнил царицу, и настроение сразу же улучшилось. Я даже заплатил учителю всю сумму, указанную в договоре. Подумаешь, завтра ребята принесут вдвое больше. Потом спросил, где можно достать сказки Пушкина. Тот посоветовал обратиться в любой книжный магазин.
К вечеру у меня было полное собрание сочинений. И опять я мысленно обругал учителя словесности. Сказал же — сказки! А он насоветовал черт знает что. Стишков я, что ли, не читал? На зоне такое пишут, что никакому Пушкину не приснится. Там еще Есенин в почете, Высоцкий, а остальные — так себе.
Раздался звонок, я поднес мобилу к уху. Это был Сеня: