- В таком случае, я хочу поговорить с вашим начальством, либо скажите, что у вас за болезнь в больнице, из-за которой она превращается в тюрьму, - Алиетта подошла к стойке администратора и взглянула сверху вниз на дежурного. Из-под разметавшихся от быстрых шагов волос, проглянул краешек уха.
Дежурный сглотнул и, казалось бы, уменьшился под взглядом математика, но в тот момент, когда он уже был готов броситься за начальством или промочить стул, а возможно и то, и другое одновременно, Мергольт нарушил сгустившуюся почти до кристаллического состоянии тишину:
- Брось, Алли, оно того не стоит. Крав не был бы рад такой сцене.
Алиетта резко развернулась к Хенеусу, так, что не успевающие за своей хозяйкой волосы, поднялись на мгновение, открыв заостренные уши профессора. С минуту она смотрела на него, после чего недовольно отвернулась и размашистыми шагами отправилась к выходу. Коллеги по "лаборатории" лишь успевали отскакивать с ее пути. Впрочем, делали они это довольно проворно, несмотря на свой, по большей части преклонный возраст, похоже приученные убираться с пути их главного математика.
Хенеус, как ни в чем не бывало, со всем своим спокойствием обратился к дежурному:
- Господин доктор, - начал он, хотя скорее всего дежурный был всего лишь младшим знахарем, а то и практикантом со знахарского факультета, или еще кем-нибудь в этом роде, - прошу простить мою коллегу. Она никоим образом не хотела обидеть или навредить вам, но вы ведь понимаете, мы все нервничаем, да еще эта погода. И раз уж такое дело, мы не будем больше досаждать вам. Ведь не вы виноваты в сложившейся ситуации.
Дежурный смог лишь кивать в ответ на слова Хенеуса. Тот же обернулся к своим коллегам.
- Что ж, раз уж боги так решили, предлагаю пойти помянуть Крава. Я знаю здесь неподалеку неплохой трактир, тихий, как раз подходящий для такого случая.
Спорить никто не стал, и толпа неторопливо потянулась в сторону выхода, кое-кто забирал зонтики и плащи, висевшие на вешалке около печки. Ивик немного помедлил и отправился за всеми. Уже у самого выхода он почувствовал, что кто-то пристально смотрит на него.
Обернувшись, Ивик обнаружил практически у себя перед носом ту самую девушку, сидевшую все время напротив него. Одета она была в дождевик из плотной ткани, из-под которого торчал белый воротник простого платья горожанки и чепец.
- Тебе чего? - удивленно спросил Ивик.
- Вы ведь друг отца?
- Прости, кого?
- Краавтиса Зеланского, - пояснила девушка.
- Но, прости... ты сказала...
- Ив, что ты там мнешься? - окликнул кто-то сзади.
- Я, я сейчас просто... Подождите немного! - лишь наполовину обернувшись крикнул Ивик.
- Так, прости, ты сказала, что господин Краавтис - твой отец?
- Да.
- И... - несколько замялся Ивик, который понятия не имел, что может сделать для дочки своего покойного начальника, которую видит первый раз в жизни.
- Что я могу сделать для тебя?
- Ну... - замялась девушка, я подумала, что вы могли бы попробовать попросить присутствовать хотя бы мне... Ведь я близкий родственник...Но тот врач сказал, что нельзя, ведь папа уже не болен...
- Ну, ты ведь все слышала...
- Да...
Повисла гнетущая пауза. Ивик думал, как бы ему попрощаться с девушкой так, чтобы не обидеть и лишний раз не расстроить ее. Ведь у него умер всего лишь начальник, а у нее отец, пусть и видела она его, похоже, не так уж часто.
- Ивик, ну что ты? Ба, да ты тут нашел себе даму! - воскликнул Каспониус, хлопнув Ивика по плечу.
- Не сейчас, Касп, - Ивик убрал руку Каспониуса со своего плеча, - разве не видишь, что я разговариваю.
- Да уж вижу, но разве ты не можешь потерпеть даже здесь?
- Чего потерпеть? - всерьез начал злиться Ивик, - разве не видишь - это дочка господина Краавтиса, пусть Егандал будет ему теплым домом.
- Не кипятись ты так, - замахал руками Каспониус, после чего обратился уже к девушке, - и что, тебя тоже не пустили на церемонию сожжения?
- Да, - опустив глаза в пол, ответила девушка.
- Тогда знаешь, что я думаю, - спросил Каспониус, уже обхватив девушку за плечо, и не дожидаясь ответа на свой вопрос, который по большому счету и вопросом то не был, продолжил, - ты должна пойти с нами. На церемонию не попадем, но зато помянем старика, и ведь мы, можно сказать, самые близкие его люди, кроме дочери, разумеется.
Ивик уже был готов вступиться за честь девушки и отодрать наглеца от нее, но внезапно девушка покойного главы лаборатории N 27, произнесла:
- Да, я пойду.
- Вот и молодец, - Каспониус уже потащил девушку вперед, оставив Ивика позади. У последнего не было причин задерживаться в больнице, тем более, что они и так отстали от всех.
* * *
Трактир, о котором говорил господин Мергольт, и вправду оказался в двух шагах от больницы, все на той же Столярной улице, только несколько дальше от проспекта и носил гордое название "У Савралла". Судя по новенькой вывеске, он не страдал отсутствием клиентуры, даже несмотря на недавно открывшийся напротив "Круглый стол", если память не изменяла Ивику.
Изнутри трактир, находившийся в полуподвале, оказался такой же чистенький и ухоженный, как и его вывеска, словом не из бедных, на порядок выше классом того, в котором совсем недавно завтракал Ивик. Однако, главным его достоинством было то, что здесь было тепло и сухо.
Народу было не так уж много, даже в зоне действия камина, в котором горели настоящие дрова, пышущие жаром, а не уголь. Конечно, если смотреть объективно, оно не так эффективно, как уголь, тем паче Маннододизированный уголь, но когда сидишь у огня, горящего на настоящих поленьях, становиться много теплее и уютнее. Для создания же еще большего уюта в простой деревянной люстре с железными подсвечниками, покрашенными черной краской, стояли настоящие свечки, что и вовсе было расточительством, особенно если прибавить подсвечники на столах. Впрочем, уж свечки-то точно были поддельные или защищенные какой-нибудь магией, ведь насколько Ивик знал, столь плотное скопление открытого огня было попросту незаконным и трактир должны были давно закрыть.
Столы здесь были не круглые, как в заведении напротив, а вполне обычные, прямоугольные и достаточно длинные, чтобы за одним из них могла разместиться столь крупная компания. Не успели еще члены лаборатории толком рассесться, как к ним подбежала официантка, женщина средних лет в платье, белом переднике и подносом в руках, и поинтересовалась, что господа соизволят пить. Каким-то образом она сразу вычислила, что господа пришли именно пить, а не обедать или завтракать, хотя для одного было уже слишком поздно, а другого несколько рано.
