Она шла весь день, останавливаясь лишь для того, чтобы съесть один из больших плодов, запас которых взяла с собой в дорогу, или напиться воды из ручья.
Ей показалось, что за это время плотность воздуха изменилась и запах и вкус стали другими: Адхара чувствовала в нем соль, которой раньше не было. Растительность тоже постепенно стала другой: на смену высоким растениям с широкими листьями пришли низкие кусты с более темной листвой. Цветы стали мельче и больше похожи на те, что Адхара привыкла видеть во Всплывшем Мире. Дул легкий ветерок, и деревья, повинуясь ему, наклоняли свои кроны. Наконец Адхара увидела растение, похожее на оливу, и почувствовала себя почти дома.
Потом она услышала вдали шум. Сначала гулкие раскаты звучали тихо, но постепенно становились все громче. Запах становился все сильней, а растения делались все ниже, спасаясь от порывистого ветра, который старался смести их с земли. Скоро лишь остались низкостелющиеся растения с толстыми мясистыми листьями. Поднявшись на вершину холма, Адхара совершенно неожиданно увидела перед собой такое, что у нее захватило дух, — перед ней расстилалась бесконечная водная гладь чистейшего синего цвета.
Этот простор начинался за цепочкой черных скал, о которые пытались разбиться быстрые и порывистые волны с белой пеной на верхушках гребней. Адхара замерла на месте, словно зачарованная. Море было огромное, могучее и безграничное. Она никогда прежде не видела его, но поняла, что это море.
Огромное пространство влекло Адхару к себе, и она медленно пошла к скалам. Ее ноги замерли, когда до края обрыва остался всего один шаг. Под ней бурлила вода, скручиваясь в смертельные воронки. Эти водовороты за много столетий придали камням причудливые и странные формы. Волны были так сильны, что до нее долетали брызги пены.
Ей понадобилось усилие воли, чтобы оторвать взгляд от морской бездны и поднять глаза вверх: пустота так влекла ее к себе, что Адхара почти слышала ее нежный зовущий голос. Девушка поискала взглядом горизонт. Но это оказалось непросто: вода и небо были абсолютно синими, и граница между ними была почти незаметна. День подходил к концу, оранжевое солнце, такое яркое, что на него было больно смотреть, вот-вот должно было погрузиться в море.
Адхара знала, что во Всплывшем Мире море находится на севере, вдоль берега Земли Моря. Тогда что это, океан? Куда ее занесло?
Она не успела найти ответ: чья-то рука грубо и сильно сжала ей шею. Кончик лезвия уколол ей горло так, что прорезал кожу.
— Стой, не то убью! — крикнул кто-то.
Лезвие давило ей на яремную вену, и его кончик уже вонзился в тело. У Адхары не было времени вспомнить о кинжале, который висел на поясе, а напавший уже вынул его из ножен.
— Это останется у меня, — сказал он, не выпуская добычу из рук.
Адхара скрипнула зубами. У нее оставался второй кинжал, но он был спрятан в сапоге, а нож у горла не давал ей нагнуться за ним.
Ее застали врасплох, как малолетку, — подошли со спины, когда она, как дура, любовалась красотами природы. Адхара подняла руки и покорно сказала:
— Хорошо. Ты победил.
После этих слов давление лезвия немного ослабло. Всего лишь чуть-чуть. Это позволило Адхаре вырваться из рук противника. Она попыталась провести ответный прием.
— Что ты делаешь, глупая? — усмехнулся нападавший, схватив ее, и снова приставил нож к ее горлу.
Адхара застыла. Противник был достаточно опытным. По его движениям девушка догадалась, что он ищет что-то в дорожной сумке. Это оказался мешок из грубой холстины, который он быстро набросил ей на голову.
— А теперь постарайся вести себя хорошо, если не хочешь неприятностей, — посоветовал разбойник, связывая ее.
Он нащупал ее запястья, но обнаружил, что у Адхары нет левой ладони. Тогда ему пришлось привязать ей руки к туловищу, пропустив веревку под локтями. Потом он повернул Адхару спиной к себе, грубо толкнул ее кулаком между лопатками и скомандовал:
— Вперед! Шагай!
Адхара обратила внимание на его странный свистящий акцент.
Она оцепенела от ужаса. Этот тип не постесняется убить ее, если она попробует взбунтоваться. И главное — что-то в нем подсказывало Адхаре, что он — не человек.
Что-то не поддающееся точному определению в его внешности, движениях и прежде всего в его запахе внушало Адхаре подозрение. Девушка решила, что позволит разбойнику вести ее, куда он захочет. Она проклинала себя за простодушие, но исправить положение было уже невозможно. Она могла лишь надеяться, что выйдет из этого испытания живой.
Амхал пришел в себя внезапно — словно вынырнул из небытия, в котором существовала лишь ноющая боль.
Он попытался понять, где находится, но вокруг него все было погружено в темноту. Бледный свет луны едва освещал пейзаж.
Амхал понял, что находится на равнине, покрытой буйно разросшимися травами. В лунном свете он разглядел контуры огромного листа с вырезами по краям. Таких листьев Амхал нигде и никогда не видел. Немного дальше он заметил кривые стволы деревьев без коры и острые профили низких растений с торчащими тонкими иглами и огромные цветы.
Он поднес руку к голове и почувствовал: с ним что-то не так: по его щеке текла струйка крови — его крови, которая пахла лесом и свежестью, потому что была такой же, как у нимф. Он с трудом сел — и левую ладонь пронзила такая боль, что у него перехватило дыхание. Он посмотрел на ладонь. На ней не хватало двух пальцев, и рана еще кровоточила.
Амхал оторвал кусок от своей рубахи и туго перевязал этим лоскутом ладонь. Нужно немедленно остановить кровь: он уже и так много потерял ее.
Одно за другим, как бусины в ожерелье, к нему приходили воспоминания: взрыв портала, поединок и последние удары, которыми обменялись он и Посвященная.
И поцелуй. Он еще чувствовал на губах вкус ее губ. В его ноздрях еще остался запах ее крови, которую он пролил. Амхал обхватил голову руками, сжимая ладонями виски, пока не стало больно. Он как будто хотел выдавить из головы это последнее болезненное воспоминание.
Это была уже не Сирен, а Адхара. Так ее зовут. И это имя вызвало другие воспоминания, тоже болезненные — остатки той связи, которую он всем своим существом старался разорвать.
Так он сойдет с ума. Он не в силах вынести такую бурю чувств, тем более после того бесчувствия, в котором существовал в последнее время.
Но как раз в то мгновение, когда Амхалу казалось, что он погиб, медальон на его груди начал вспыхивать красным светом. Сначала вспышки были слабые, но с каждым разом они становились ярче. И в душу Амхала вернулся покой. Адхара снова стала для него только Посвященной. Вкус ее поцелуев исчез с его губ. Очень скоро ноздри молодого воина стали улавливать только свежесть ночи.
