Но демон вдруг понял, что не может сдвинуться с места. Он позволил себе поколебаться секунду. Потом еще одну. За ней третью. Решив, что только посмотрит на нее, Даниил сделал шаг к кровати. Всего на миг остаться рядом с ней. Ее беспокойный сон заставлял его остаться. Мечась во сне из стороны в сторону, Аня бормотала что-то непонятное. Демон опустился на колени с того края кровати, куда повернулась девушка. Лицо ее покрылось бисеринками пота. Волосы разметались по подушке. На щеках все еще заметны засохшие дорожки слез. Очень осторожно, чтобы не потревожить и без того напуганную Аню, Даниил протянул руку к ее лицу. Оно горело и даже обжигало. Только один раз всего на короткий миг почувствовать тепло ее кожи. Но, как только рука демона оказалась в непосредственной близости, на груди у Ани вспыхнул крест. Полыхнув, как пламя костра, он словно прищурился и наблюдал за Даниилом, вторгнувшимся на запретную охраняемую территорию. Демон резко одернул руку. Крестик погас, мерно пульсируя. Демон усмехнулся. "Упакованная по всем правилам девочка", — подумал он грустно. Интересно, откуда у нее все это? И крест, и дар?
Демон продолжал сидеть на полу, с позором и ужасом понимая, как его манят ее губы. И даже не был страшен крест, освященный в церкви. Неосвященные, купленные в бутике крестики на золотых цепочках, инкрустированные маленькими бриллиантами никогда так не реагируют. Чем дороже оберег, чем больше внимания человек, носящий его, обращает внимания только на его стоимость. И именно это ослабляет амулет. Вера? Кажется, именно она составляет львиную часть защитных свойств.
Все же демон сумел успокоить крест, что лишь слегка светился, будто накаленный в пламенной печи кузнеца. Даниил взял в свою руку оказавшиеся холодными пальцы смертной. Боясь потревожить, и не приведи Рок, разбудить ее, чтобы еще больше напугать, демон затаил дыхание. Ее гладкая кожа под его пальцами нагревалась. Странно, а еще миг назад он не думал, что сможет так спокойно прикоснуться к ней и замереть. Она, должно быть, так прекрасна, когда рисует. Ее аура сияет переливчатым преходящим из одного в другой цветом. Ее чувства, наверняка, смогли бы дать ему столько силы, что он смог зажечь новую звезду.
Нет! Никаких чувств! Никогда он не позволит себе вдохнуть ее эмоции. Никогда не позволит себе пить ее энергию. Она Жертва Ревье, которой уготовлена смерть. Но, не успев даже подумать об этом, демон отскочил от кровати. Что происходит? Что с ним, черт возьми, происходит? Аня манила его не как предмет поглощения ее жизненных сил, но как личность. Не как еда на блюде, но как само блюдо. Но этого не может быть! Еще утром, когда он увидел ее в объятиях Ревье, не смог удержаться именно по этой странной причине. Щемящее чувство в ледяной груди. Демона передернуло от воспоминаний их встречи утром. Что в ней такого особенного для него? Задав себе этот вопрос, Даниил понял, что это не важно. Ему не хотелось знать ответ.
Пора было уходить. Слишком долго он задерживается в номере смертной по личным причинам. Пока не поздно, надо уходить. "Давай же, делай шаг!" — зло обратился он к себе, процедив сквозь зубы. "Не стой, как замороженный!" — но сдвинуться с места демон не мог. И это его жутко раздражало. Может, это Ревье подстроил давнему врагу ловушку? Может, с помощью смертной он решил убрать Даниила? Вскипевшая в нем черная кровь гнала его на прохладный воздух. Он разжал ладонь и отпустил пальцы девушки. Ее ресницы дрогнули.
Торопясь, Даниил поднялся и направился к двери, ведущей на балкон. Солнце село. И впервые за сотни лет кольнуло в груди. Демон ошарашено схватился за грудь. Там что-то тихо и равномерно стучало.
Гостиница, 21:00
На этот раз я проснулась от холода. Я не помнила ни как ушли доктор с управляющим, ни как через открытую дверь вошел Даниил, ни как он долго сидел у моей кровати, а потом ушел.
Я проснулась оттого, что меня начал бить озноб даже под одеялом. Очень хотелось пить. Я кое-как поднялась и, шатаясь, протопала к бару, морщась от боли каждый раз, как наступала на стопу. Доктор Хайт, кажется, говорил, что порезы не сильно глубокие, но от этого боль не была менее сильной и сверлящей. Я постепенно вспоминала, что случилось в ванной. И страх медленно наполнил меня с головой. Оставаться в номере одной стало страшно. Видеть Мишеля тем более не хотелось. А он обещал, что мы встретимся вечером. От его обещания и от предстоящей встречи, меня стало трясти. Уж я не знаю, чего он мне вчера в вино подсыпал, но без вмешательства Мишеля в мое психологическое здоровье не обошлось. Появилось ощущение, что за мной наблюдают из-за угла. Страшные глаза в черных провалах из темноты углов комнаты, ванной, балкона. Я зажмурилась, отгоняя страх и пытаясь уговорить себя успокоиться. Но истеричное состояние трясло меня когтистыми руками. Вспомнились сюжеты про туристок, которых окручивали шикарно одетые мужчины, после подкидывавшие туристкам наркотики для перевозки.
Надо бежать!
Я решила не ждать появления виновника моего сумасшествия, а собрать вещи и уехать. Хватит с меня отдыха в старой Европе. И в медовый месяц надо будет ехать на какие-нибудь острова. Я подвинула к кровати почти уложенный чемодан, в который еще днем как попало покидала вещи. Закинув в него последние вещи, я оделась. Позвонив на ресепшен, я попросила забронировать мне билет до Москвы и заказать такси до аэропорта. Чем быстрее я покину Прагу и эту гостиницу, тем скорее выпутаюсь из этой непонятной и начинающей запутываться вокруг меня истории, которая словно веревка затягивается на моей шее.
Не взглянув в зеркало ни раз, и не заглянув в ванную, чтобы не будоражить и без того напряженные нервы, я вылетела из номера и направилась решительным шагом к лифту. Небольшой чемодан и перекинутая через плечо сумочка с деньгами и документами — весь мой багаж. Ступни при каждом соприкосновении с полом взрывались от боли, так как действие снотворного и обезболивающего давно закончилось. Но именно из-за этой боли, я чувствовала, что поступаю верно, и мне надо срочно уносить ноги, пока они относительно целы.
В коридоре моего этажа никого не было. Пусто и необитаемо. Тишина нарушалась только шелестом колес моего чемодана по ковру. Я нажала кнопку вызова лифта, дыша размерено. Скрип двигающихся тросов заложил мои уши.
За спиной точно никого нет?
Повернуться страшно! Страшно!
Вдох. Выдох.
Нет, никого нет.
Двери кабины лифта открылись передо мной, свет ламп отразился в зеркалах внутри. Я сделала шаг назад, смотря на свое отражение. Оно не кровоточило, не было вырвано сердце. Но глаза были не мои. Подглядывающие глаза в черных провалах глазниц. Я зажмурилась, стараясь не заскулить. Если так и дальше пойдет, я вообще в зеркала перестану смотреться. Пора было заходить. Но я все так же стояла в ступоре, пока двери плавно не закрылись. "Хоть бы кто-нибудь тоже вниз собрался, что ли", — с досадой подумала я. Может постучать в первый попавшийся номер?
