– Пливет!
От неожиданности Гуго чуть не упал. В нескольких шагах от него сидел черноглазый сопливый мальчуган в грязнущей рубашке. Слова его казались оруженосцу тарабарщиной, пока он не сообразил, что ребенок говорит на местном наречии. Да еще и шепелявит.
– Это твоя птиська? – требовательно спросил Гасан. – Дай!
– Брысь отсюда, малек!
Юноша лихорадочно соображал. Что делать? Лезть в тайник? Но мальчишка неминуемо его выдаст. Да и кто он такой?.. Что здесь делает?..
Откуда он?
Окажись на месте Гасана взрослый ассасин, у Гуго, может, и достало бы духу взяться за кинжал. Но не убивать же ребенка! К тому же он наверняка просто заигравшийся соседский пацан.
– Уходи отсюда! Немедленно!
– Птиську хосю. Дай птиську, – капризно произнес ребенок.
Арабские слова звучали чуждо и витиевато. Гуго пришло в голову, что мальчуган нарочно сюсюкает. Сам он частенько проделывал такой фокус в детстве, чтобы позлить взрослых.
– А ну пшел вон! Ничего тебе не дам.
– А я закрисю тода. Дай нозык. Тода крисять не буду.
– А ножиком?
– Ахме-е-е-е… уй!
Гуго прыгнул на паршивца и зажал тому рот. После этого чуть не заорал сам: маленький злодей укусил его в ладонь. Скрипя зубами и чертыхаясь, Гуго двинул мальчишку головой о крышу.
– Заткни пасть, ублюдок. А не то вниз башкой полетишь!
– О Аллах! – послышалось из-за спины. – Дожили! Франкская собака обижает ребенка мусульманина. Доколе терпеть будем злые дела?
Оруженосец оглянулся. За спиной стоял тот самый ассасин в шрамах, что вчера встретился им с Мелисандой. С луком в руках.
– Положи дите, грязный потомок шакала, – приказал Ахмед по прозвищу Поджигай, – и отдай ему то, что он просит…
– Птиську! птиську! и нозык!
– …а не то, я нашпигую тебя стрелами, как баранину чесноком.
Кроха-сарацин выскользнул из ослабевших пальцев оруженосца. С воплем радости схватил клетку:
– Моя птиська! Мой лусьсый длуг Ахмед!
Мелисанда с легкостью узнала бы его взгляд.
Два дня назад у нее был такой же. Ведь Гасана охраняли, холили и берегли сорок лучших воинов Востока. И как было не сказать им об этом?
– Мои длузья – самые лусьсые!
Ахмед выбил у оруженосца из рук кинжал. План спасения Мелисанды полетел кувырком.
МЕЛИСАНДА В БЕДЕ
Солнечная полоса заканчивалась у ног Мелисанды. Еще шаг – и начнется тень. В тени стоял вчерашний знакомец – ассасин с волосами, похожими на овечье руно. Он приветливо скалился. От этой улыбки Мелисанде стало не по себе. У ассасина не хватало зубов, вместо них чернели гнилые пеньки.
«Наверное, тебе их добрые христианские воины повыбивали», – мстительно подумала принцесса. Она гордо вскинула голову. «С женщинами воевать ты хорош, – читалось в ее взгляде. – Посмотрим, что запоешь, когда Аршамбо всадит тебе меч в брюхо. Или Андре». Второе было куда вероятнее. Потеряв жену, храмовник объявил войну насильникам и изуверам, а уж в истинной сути Злого Творца сомневаться не приходилось.
От взгляда принцессы Мишель на мгновение смутился. Но скоро опомнился и разразился гнусной бранью.
– Молчи, бараний башка! – одернул его второй ассасин – кривоногий бритоголовый крепыш с лоснящейся от жира кожей. – Мала-мала Джебраил узнает. Будет тебя много убивать.
Это подействовало. Крепыш провел принцессу в дом. Мелисанда кожей ощущала неприязненные взгляды.
«Ничего, – думала она. – Зыркайте, зыркайте. Мессир де Пейн вам устроит. Век не забудете!» И она гордо вздернула нос.
Пока кривоногий вел ее в комнату переговоров, Мелисанду успели возненавидеть все встречные. Одних возмущало то, как она открыто смотрит – не пряча глаз и не сутулясь. Женщинам полагалось смотреть иначе. Других бесила ее походка. Дело в том, что настоящий воин уборкой себя не утруждает. Грязь в доме стояла по колено, и принцессе приходилось идти очень осторожно, чтобы не наступить на дохлого пса или кучу отбросов. Но это же не повод, чтобы так морщиться!
Третьих возмущало то, что Мелисанда принадлежала к франкам и еще дышала. Справедливости ради стоит заметить, что в крестоносцах религиозного фанатизма было куда больше, чем в их противниках. А уж батиниты и подавно вступали в любой союз, что сулил выгоду, но и среди них встречались фанатики. Того же Мишеля Злого Творца взять!
Наверху принцессу встретил некто неприметный в темно-синем халате. С первого же взгляда становилось ясно, что бороду он носит поддельную, но привык к ней настолько, что без нее жизни не мыслит. Мелисанда определила в нем самого опасного человека в воинстве ассасинов.
И не ошиблась.
– Проходите, проходите, гостья дорогая! – поклонился Габриэль. – Ждал вас.
– Это вы – человек, о котором писал отец?
– Отец? – Тень поднял к потолку глаза и улыбнулся одними глазами. – Ах да, отец… Король франков Балдуин де Бург. Клянусь Аллахом, вы на него очень похожи. – Он повернулся к спутнику Мелисанды: – Иди вниз, Абдулла. Скажи Мишелю, чтобы ждал у дверей, когда позову.
– Слушайас, повелитэль! – поклонился степняк.
Габриэль широким жестом распахнул дверь.
– Чувствуйте себя как дома, сударыня.
– Благодарю, сударь.
Принцесса вошла в комнату. Здесь мусора и грязи не было, не то, что в коридоре. Габриэля интересовала только власть. Его подчиненным следовало подчиняться приказам, а там хоть трава не расти. Потому его личные покои были вылизаны до блеска, а рядовые ассасины жили в грязи.
Ни стульев, ни лавок в комнате не нашлось. Принцесса уселась прямо на ковер, поближе к столику драгоценного кедра. Обшарила взглядом комнату, подмечая всё, что могло бы пригодиться в дальнейшем.
Расшитые коранической вязью покрывала на стенах. Закопченная жаровня. Тяжелые канделябры у окна.
Шкаф, за которым прятался вход в потайную комнату.
Вот только шкаф был другим! Накладные пластины красного дерева, изгибы цветочных орнаментов, медь ручек… Всё это возвеличивало и прославляло роскошь, но задняя стенка старого неказистого шкафа скрывала потайную панель. Этот же ставили люди, ничего не знавшие о комнате-колодце. Как же она убежит из страшного дома?
Габриэль проследил взгляд Мелисанды:
– Аллах велик, принцесса. Хвала ему за то, что происходит между людьми. Этот шкаф мне позавчера продал один франк. И запросил-то сущую безделицу – треть настоящей цены. Но, думаю, вам это не очень интересно.
– Мне это совсем неинтересно. У вас есть известия от моего отца? Когда вы видели его?
– Вашего отца… Великое счастье – видеть, как дети франков почитают родителей. Принцесса, я видел короля в начале весны. Был он здоров и весел – чего и дальше ему желаю. Но ответьте мне, отчего здесь вы, а не раис Гильом де Бюр?
– Гильом – трус и предатель. Он не стал бы рисковать жизнью из-за короля.
Ассасин усмехнулся:
– Так вы, значит, рискуете жизнью, разговаривая со мной? О Аллах! Хорошего же мнения франки о воинах Аламута.
– Вы сами довели до этого, Габриэль. Вчера ваша свора устроила охоту за моими людьми.
– Помилуйте, сударыня! Это, наверное, какая-то ошибка… Вы о шайке бродяг, что прибыли с вами на «Тайной Вечере»? Восемь франкских головорезов, которые, едва появившись в городе, влезли в заваруху с властями? Хорошенькое дело.
– Не ерничайте, Габриэль! Вы подстроили это. Больше некому. И ваш человек, тот, которого я встретила у ворот, угрожал мне.
– Это Мишель, больше некому. Простите ему, сударыня. Он франк, а хорошие манеры у вас не в чести.
Обмен любезностями пока шел не в пользу Мелисанды, и она поспешила перейти к делу:
– Какое соглашение вы хотели заключить с Гильомом?
Габриэль поморщился. Вскочил и принялся расхаживать из угла в угол:
– Соглашение… Какие соглашения возможны с людьми, нарушающими слово? Отчего здесь вы, а не рыцарь Гильом?
– Но я уже говорила…
– Слово женщины ничего не значит!! Балдуин де Бург – лжец и обманщик. Смерть ему! И что сегодня утром делал ваш человек на крыше?.. Отвечайте!
