Обряд начался ровно в назначенное время. Сперва сидящие взяли друг друга за руки и, покачиваясь из стороны в сторону, не столько пропели, сколько промычали призывную мелодию. Потом один из мужчин, тот, что считался лучшим в данной области, заунывным голосом произнес традиционные слова призыва:
— О дух, неприкаянный после смерти и блуждающий во мраке! Приди в наш гостеприимный дом! Ответь на наши вопросы!
Присутствующие застыли в ожидании. И тут внезапно раздался громкий и отчетливый стук в балконную дверь.
Все вздрогнули. Двое гостей вскрикнули, хозяйка прижала руку ко рту. В комнате повисло тяжелое молчание. Все ждали. Может быть, просто разыгралось воображение? Но если кто-то и надеялся на подобное, его надеждам не суждено было оправдаться, ибо спустя всего несколько секунд стук повторился, на этот раз как будто более настойчивый.
Все взгляды устремились на хозяина дома. Тот какое-то время пытался внимательно рассматривать ковер, делая вид, что ничего не замечает. Но вскоре стало ясно, что этот номер не пройдет. Все-таки главным ответственным за происходящее считали именно его, даром что духа традиционно вызывал Коррен, один из гостей. Тяжело вздохнув, хозяин встал и дрожащей рукой отдернул занавеску.
Его жена вскрикнула, равно как и один из гостей-мужчин. Гостья упала в обморок. Коррен так крепко вцепился в край стола, что казалось, ногти намертво срослись с деревянной поверхностью. За балконной дверью стоял мужчина. Вернее, дух, выглядевший как человеческий мужчина, возникший на балконе из ниоткуда.
Нет, конечно, спиритические сеансы и раньше не проходили безрезультатно. Духи появлялись, но совсем не так. Все больше воздействовали на разум кого-нибудь из присутствующих, внушая ему мысли, которые следовало передать остальным. Или же руки гостей начинали двигаться от букве к букве, и последние складывались в передаваемые вызванной сущностью слова. Но чтобы вот так, образ мужчины, практически материальный, — подобного не было никогда. Ощущения материальности добавлял и наряд духа: он отчего-то был одет только в нижнее белье да расстегнутую рубаху.
Увидев, что ему удалось привлечь всеобщее внимание, дух улыбнулся (как показалось присутствующим — зловеще) и знаком показал, что хочет войти в комнату.
— Может быть, не надо? — испуганно пропищала хозяйка, но Коррен сурово покачал головой.
Уж если неприкаянный дух откликнулся на призыв, негоже оставлять его за дверью. Он может расценить это как оскорбление, а уж тогда всем точно не поздоровится. И хозяин, скрепя сердце, распахнул балконную дверь.
— Добрый день! — вежливо сказал «дух».
— Добрый, — неуверенно ответил нестройный хор голосов.
Не поздороваться с призраком казалось опасным.
— А я заглянул к вашей соседке слева, но ее муж внезапно вернулся, вот и пришлось перебраться к вам.
«Дух» улыбнулся с обманчивой непринужденностью.
— У нас слева давно нет никакой соседки, — таким безжизненным голосом, словно он сам являлся призраком, сообщил хозяин. — И мужа тоже нет. Там живет одинокий старичок девяноста лет.
«Дух» перестал улыбаться: видимо, осознал, что его разоблачили. Обвел взглядом комнату; уделил особое внимание подготовленному для спиритического сеанса столу. Отметил также занавешенные окна. После чего медленно произнес:
— Это сейчас там живет одинокий старик. А вот прежде, когда я был жив, там жила весьма красивая молодая женщина.
Гостья, только-только начавшая приходить в себя, снова потеряла сознание. Остальные вцепились пальцами кто в столешницу, кто в подлокотники.
— В те времена я часто наведывался к ней в гости, — вдохновенно продолжал вещать «дух». — Но однажды домой неожиданно вернулся муж. Мне пришлось срочно бежать на балкон. А потом обо мне забыли. И вскоре я умер от голода и холода. — «Дух» опустил глаза, указывая на скудость своей одежды. — С тех пор я так и блуждаю по этому дому, неприкаянный. Перехожу от балкона к балкону и заглядываю в людские жилища.
Он тоскливо вздохнул.
— А… может быть, мы могли бы вам как-то помочь? — спросила сердобольная хозяйка.
— Могли бы, — обрадованно ухватился за это предложение «дух». — Проклятие спадет и я вновь обрету свободу, если вы по доброй воле предоставите мне возможность пройти через вашу квартиру и покинуть ее через парадную дверь.
— И все? — с плохо скрываемым облегчением в голосе осведомился хозяин.
— И все, — торжественно подтвердил «дух». — Тогда мой грех будет прощен и я смогу обрести покой.
— Так проходите же, конечно! — с готовностью предложила хозяйка.
«Дух» вопросительно посмотрел на ее мужа. Тот не возражал.
Мужчина в расстегнутой рубашке плавно пересек комнату и растворился в темноте прихожей. Открылась и вновь захлопнулась входная дверь. Гости выдохнули с облегчением. А затем принялись хором, в ажиотаже, обсуждать из ряда вон выходящее событие.
Стоит ли уточнять, что воздействующих на Крэя магов мы в тот день так и не обнаружили.
Глава 16
Когда мы вернулись к Алджи, Иртални в квартире действительно не было. Что-то заставило меня испытать в связи с этим чувство облегчения.
Иллюзия рассеялась почти сразу по возвращении. Собственно, именно это и заставило нас поторопиться с уходом из дома Крэя. Время наложенной Вайсом магии убегало сквозь пальцы, и мое инкогнито было под угрозой. В любом случае, стало очевидно, что вычислить преступника на месте не удастся. Вместо этого за Крэем установили круглосуточную слежку.
Алджи еще на некоторое время удалился в участок, затем вернулся, все так же воспользовавшись порталом. К тому моменту был уже поздний вечер. Мы вместе поужинали, а потом вместе легли в его постель, и это как-то само собой разумелось.
Увы, после возвращения в квартиру Алджи мои мысли все меньше занимало расследуемое дело и все больше — история, которую рассказал Иртални. Была ли она правдивой? Действительно ли жизнь Алджи каждую минуту находится под угрозой? От решений королей зависит слишком многое, даже если эти решения — сиюминутны и не обоснованы…
Понятное дело, на некоторое время Алджернону удалось отвлечь меня от тяжелых мыслей. Но, когда мы просто лежали рядом на смятой постели, они вновь завладели моим разумом и, что еще хуже, эмоциями. Наконец не выдержав, я повернулась к Алджи. Возможно, мне не следует вмешиваться не в свое дело, но долее пребывать в неизвестности я не могу. И, в конце концов, если я лежу сейчас в этой постели, то, возможно, теперь это в какой-то степени и мое дело тоже. Разве не так?
— Алджи, скажи…
Я замолчала, подыскивая наиболее подходящие слова.
— Что? — спросил он, не дождавшись продолжения.
— Твоей жизни что-нибудь угрожает? — задала я тот, что казался наиболее нейтральным вопросом, испытующе глядя ему в глаза.
Алджи нахмурился.
— Не понял, — признался он. — В данный конкретный момент?
— В данный конкретный период.
Он покачал головой, отказываясь принимать такой ход разговора.
— Тиана, что ты имеешь в виду? Что навело тебя на такой вопрос?
Я вздохнула.
— Твой приятель Иртални.
— Он сказал, что мне что-то угрожает? — изогнул бровь Алджи.
— Да. Вы ведь с ним в хороших отношениях, верно?
— Верно, — подтвердил Алджи. — Но… Видишь ли, Тиана, Иртални — человек непростой, и к тому, что он говорит, следует относиться с некоторой долей осторожности. Иногда — делить на десять. Иногда — читать между строк. Все зависит от его целей. Поэтому давай-ка просто перескажи мне его слова.
— Ну хорошо. — Я помолчала, собираясь с мыслями. — Алджи, я понимаю, что лезу не в свое дело. Ты никогда не говорил, почему перебрался в Тель-Рей. И я не собиралась тебя расспрашивать, но… Словом, Иртални сказал, что было какое-то дело о важных документах, за которые ты отвечал. А их похитили. — Я говорила быстро, спеша перейти к главному, давая таким образом понять, что вовсе не собираюсь вытягивать из него подробности. — И он сказал, что король на тебя разгневался и выслал из столицы. И что главное наказание все еще впереди, и возможна смертная казнь. Это правда или нет? Это единственное, что я хочу узнать.
