— Да-да. Не думай больше об этом. Ты правильно поступил. Подай мне гребень.
Лгоо зажег две лампы, поставил их на письменный стол рядом с кроватью и принес хозяину бронзовое зеркало и гребешок из слоновой кости. Мадзе Чау запрокинул голову, и слуга старательно расчесал его длинную бороду, разделил ее посередине и умело заплел в две косы.
— Где ты оставил этого человека?
— В библиотеке, хозяин. Он попросил воды.
— Воды, говоришь? — улыбнулся купец. — Я сам оденусь, а ты ступай в мой кабинет. В третьем шкафчике от садового окна найдешь несколько свитков; мне помнится, они обернуты в красный пергамент и перевязаны голубым шнурком. Принеси их в библиотеку как можно скорее.
— Может, кликнуть стражу, хозяин?
— Зачем? Разве нам что-то грозит?
— Это опасный человек, я таких знаю.
— Мир полон опасных людей, однако я пока еще жив, здоров и не беден. Не беспокойся, Люо, сделай только то, о чем я прошу.
— Слушаю, хозяин. Красный пергамент, третий шкафчик от окна.
— Голубым шнурком перевязано, — напомнил Мадзе Чау.
Люо с поклоном, пятясь, вышел прочь. Мадзе, потянувшись, встал, достал из шкафа просторное платье, отливающее пурпуром, и подпоясался золотым кушаком. В туфлях из мягчайшего бархата он спустился в устланные ковром сени и прошел в библиотеку.
Гость сидел там на шелковой кушетке. Он сбросил с себя грязный сатулийский наряд и остался в черной коже, не менее грязной и запыленной. Рядом с ним лежал маленький черный арбалет.
— Добро пожаловать в мой дом, Дакейрас, — с широкой улыбкой сказал Мадзе Чау. Гость улыбнулся в ответ.
— Судя по роскоши, которую я вижу вокруг, ты хорошо поместил мои деньги.
— Твое состояние цело и все время растет. — Купец сел напротив гостя, предварительно скинув двумя пальцами на пол дурно пахнущую сатулийскую одежду. — Ты, я вижу, путешествуешь переодетым?
— Иногда без этого не обойтись. Вошел Люо со свертком.
— Положи на стол… И убери все это. — Мадзе отшвырнул снятую одежду носком туфли. — Приготовь горячую ароматическую ванну в нижней комнате для гостей, а после пошли за Ру Лай и скажи ей, что нужно будет сделать массаж с разогретым маслом.
— Слушаюсь. — Люо собрал тряпки и вышел.
— Не хочешь ли посмотреть свои счета, Дакейрас?
— Ты всегда на шаг впереди, Мадзе, — улыбнулся гость. — Как ты узнал, что это я?
— Полуночный гость, перепугавший Люо и спросивший стакан воды? Кто еще это мог быть? Я слышал, за твою голову опять назначена награда. Кому ты досадил на этот раз?
— Легче вспомнить, кому я не досаждал, — но награду назначил Карнак.
— Тогда тебе приятно будет узнать, что теперь он пребывает в гульготирской тюрьме.
— Да, я слышал. Какие еще есть новости?
— Цены на шелк и специи растут — твои деньги вложены и в то, и в другое.
— Я не про рыночные новости спрашиваю, Мадзе. Что слышно из Дреная?
— Вентрийцы добились некоторого успеха. Они штурмовали Скельн и получили отпор при Эрекбане, но без Карнака дренаи непременно проиграют войну. О перемирии нет и речи. Вентрийцы удерживают за собой то, что взяли, а готиры стоят лагерем в Дельнохских горах. Впрочем, боевые действия пока приостановлены — никто не знает, почему.
— Я догадываюсь. Во всех трех странах имеются рыцари Черного Братства — думаю, они ведут свою игру.
— Возможно, ты прав, Дакейрас. Цу Чао за последние месяцы забрал большую власть: вчерашний высочайший указ вышел с императорской печатью, паза подписью Цу Чао. Тревожные времена. Правда, на дела это повлиять не должно. Чем я могу тебе помочь?
— В Гульготире у меня есть враг, желающий моей смерти.
— Убей его, и конец делу.
— Этого я и хочу, но мне надо кое-что разузнать.
— В Гульготире все возможно, мой друг, сам знаешь. Кто этот неразумный человек?
— Твой соотечественник. Мы только что говорили о нем. Он имеет здесь дворец и близок к императору.
Мадзе Чау беспокойно облизал губы.
— Надеюсь, это всего лишь неудачная шутка.
Гость покачал головой.
— Да знаешь ли ты, что его жилище стерегут не только люди, но и демоны? Знаешь ли, как велика его власть? Быть может, он и теперь наблюдает за нами.
— Быть может — но с этим я ничего не могу поделать.
— Чего ты хочешь от меня?
— Мне нужен план дворца и сведения о количестве и размещении часовых.
— Ты многого просишь, друг мой, — вздохнул Мадзе Чау. — Если я помогу тебе, а тебя схватят и заставят говорить, моя жизнь кончена.
— Не спорю.
— Двадцать пять тысяч рагов, — сказал Мадзе Чау.
— Дренайских или готирских?
— Готирских. Дренайский раг упал за последние месяцы.
— Эта сумма почти равна той, которую я у тебя поместил.
— Нет, мой друг, — не почти, а в точности равна.
— Дорого же стоит твоя дружба, Мадзе Чау.
— Я знаю одного человека, который состоял прежде в Братстве, но чересчур пристрастился к лорассию. Он бывший капитан стражи Цу Чао. Есть еще двое — они служили тому, о ком мы говорим, и многое смогут порассказать о его привычках.
— Пошли за ними утром, — сказал, вставая, Нездешний. — Пойду приму ванну и массаж. Но прежде еще одна мелочь. Перед тобой я зашел к другому купцу, у которого тоже помещены мои деньги, и оставил ему запечатанный пакет. Если завтра до полудня я не явлюсь за этим пакетом, купец вскроет его и будет действовать согласно тому, что там сказано.
— Я полагаю, — с напряженной улыбкой сказал Мадзе Чау, — там содержится заказ на мое убийство?
— Меня всегда восхищал твой острый ум, Мадзе.
— Это доказывает, как мало ты мне доверяешь, — опечалился Мадзе Чау.
— Я доверяю тебе свои деньги, дружище, удовольствуемся этим.
Ночью готиры трижды ходили на приступ — два раза они штурмовали стену, на третий ударили по воротам. Надиры осыпали их градом стрел, но большого успеха не добились. Сотни солдат сгрудились у решетки, устроив заслон из щитов, между тем как другие вовсю пилили и рубили ржавое железо.
Орса-хан, высокий полукровка, велел полить лампадным маслом сваленные у ворот повозки и поджег их. Черный дым повалил к воротам, и враги отступили. Дардалион и последние из Тридцати сражались на стенах рядом с надирами.
Перед рассветом, когда последняя атака была отражена, Дардалион пошел в замок, оставив Вишну и остальных на стене. Настоятель пытался связаться с Экодасом, но не мог пробиться сквозь слой магической силы, залегающей в подземелье. Кеса-хан стоял наверху, один, у кривого окна, выходящего в долину.
— Еще три дня — и нам конец, — сказал Дардалион.
