Ознакомительная версия.
– Микото, ты жив?.. – спросил другой стражник, появляясь на фоне окон.
– Споткнулся… – ответил Натабура, лихорадочно нащупывая в темноте шлем, который – «тук-тук» – перекатывался с боку на бок. Он даже крякнул, изображая, что ему очень больно. В действительности он так ударился голенью, что искры полетели из глаз и навернулись слезы.
– Тащи сюда… – приказал другой стражник, однако боясь ступить в зал.
– Сейчас… – Натабура надел шлем и, крякнув, полез в ларь. Скрипнули ржавые петли.
Теперь можно было не соблюдать осторожность. Наоборот, звуки служили им защитой. Они маскировали хрип стражника, отдающего душу Богам.
Натабура достал кувшин с тремя стаканчиками и даже уронил один из них, выругавшись:
– …А вот и я!
– Уже приложился, – догадался один из стражников.
Они высунулись справа, откуда падал свет фонарей, столпились, как жаждущие крови демоны, с опаской поглядывая то наверх, где раздавались непонятные звуки, то на товарища, который отправился за выпивкой. А так как Натабура шел из темной части зала, то они ничего не могли разглядеть, кроме его остроконечного блестящего шлема. Мало того, стражники были настолько беспечны, что поснимали доспехи, а оружие побросали по углам. «Бац!» – Натабура разбил кувшином голову ближайшему стражнику. Второй не успел ничего понять и тут же умер от яда годзуки. И только третий с сипением толстяка рванулся к оружию но не сделал и трех шагов, как Натабура ударил его рукоятью в затылок и попридержал, чтобы бесшумно опустить на пол. Наступила тишина. Даже мыши примолкли, только сверчки продолжали: «Пиить-пиить? Что случилось?.. Что случилось?..»
Язаки и Афра явились, как всегда, облизываясь от уха до уха. Ну конечно, воспользовавшись суматохой, эти двое очистили все лари и даже не поссорились. Что было очень и очень странно. Натабура погрозил им пальцем. «Быстро же они спелись, – подумал он. – Афра я еще прощу, но Язаки… Он же не сможет бегать. Жирная пища делает ноги вялыми и слабыми, а в груди поселяется дух одышки».
Как всегда, бесшумно и совершенно с другой стороны появилась Юка. Ей хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию.
– Уходим…
Она прислушалась: кажется, Мурмакас все еще спал.
Натабура наблюдал: лицо ее не изменилось. Должно быть, мстила за отца. Она поправила выбившиеся волосы. Улыбнулась ему. Потрепала Афра. Брезгливо взглянула на Язаки, и они скользнули к дальней лестнице. Натабура оглянулся: мелкопакостные духи вовсю пировали на трупах стражников. В их компанию спешили еще десятка два собратьев.
Светало. Над харчевней то и дело с шумом пролетали отряды карабидов. Кажется, их стало больше. Или ему только показалось?
* * *
В это время харчевник Мурмакас вздохнул с облегчением: в оконце сочился рассвет, на коньках Карамора застыли стражники с луками, похожие на каменные изваяния. Проклятие не сбылось! Слава Аматэрасу! Хотя ее имя было и не в почете в городе Думкидаё. Так издревле повелел Субэоса. Но помолиться лишний раз не помешает. Боги милостивы к сирым и убогим. Мурмакас на всякий случай прочитал молитву. А Нагамаса не жаль. Он покосился на труп. «Надо бы убрать. Духи еще не разнюхали. Стар и глух. Давно пора завести нового управляющего. За чашку риса, – равнодушно, как о собаке, подумал Мурмакас. – Пропущу стаканчик и отправлюсь к Куко. Она умеет снимать тревоги. Проведу с ней весь день. Съездим на ярмарку в Инасики. Куплю ей ожерелье из красного коралла, которое так идет к ее смуглой коже. Она давно просила. Или… или… – жадность взяла верх, – или просто шарфик… Красный… Подешевле… чтобы не зазнавалась. А через луну сделаю своей женой. То-то обрадуется. Куплю дом за рекой. Посажу управляющего, но только такого, чтобы не воровал. Буду платить два рё. Нет, один. Одного хватит. Заведу еще одну харчевню на въезде в город. И наконец съезжу в Китай. Все просвещенные люди должны ездить в Китай. Детей отправлю учиться в Шанси, говорят, там делают умных людей».
– Эй, кто есть! – крикнул Мурмакас. – Принесите воды. И уберите! – Он теперь уже с явным неудовольствием покосился на мертвого управляющего. Кровь затекла под мат и в щели между досками.
Для этой цели он держал служанку Томоэ, которая служила ему утехой по утрам. Да, пусть придет Томоэ, неопределенно подумал Мурмакас.
– Эй!..
Вначале было тихо. Потом дверь отодвинулась, и в щель заглянул стражник.
– Ты кто? – удивился Мурмакас.
– Вису…
– Чего тебе надо?
– Так никого нет, хозяин. Рано еще.
Обычно этот слуга не поднимался выше первого этажа. Мурмакас даже не помнил его обязанностей. Надо было бы его, конечно, проучить, подумал он, да нет времени. Обнаглели. Даже на колени не становятся.
– Зови эту… как ее?.. Томоэ…
Стражник исчез. Мурмакас представил Томоэ. От нее вечно пахло звериным потом. У нее были толстые бугристые ноги и небольшие когти на руках, которые она вонзала в спину Мурмакаса. Но именно это возбуждало его и было ее изюминкой.
В самом Мурмакасе таилось нечто звериное. Если бы я не держал харчевню, часто мечтал он перед сном, то пошел бы в бандиты. Стал бы предводителем. Хоть жизнь не такая скучная.
На всякий случай Мурмакас решил проверить тайник в кабинете. Он спустился на второй этаж и отодвинул камень. Вздох облегчения вырвался из его уст:
– Ох!.. – Деньги были на месте.
Мурмакас решил посчитать их. Сны не сбываются. В мешке должно было быть ровно девятьсот сорок пять монет. Он приподнял шлем, выпутываясь из завязок подшлемника. В этот момент дверь резко отодвинулась. Что за наглость, подумал Мурмакас и обернулся. Сквозь кольца металлической сетки, которая прикрывала шею с трех сторон, он увидел на пороге незнакомых людей. «Хлоп!» – опустил шлем на место и посмотрел на них еще раз, теперь уже сквозь прорези маски. Первой его мыслью было – триста монет, которые можно получить за девчонку. Мальчишка, который приходил с андзица, пойдет за пятьдесят, толстый недоносок – за десятку, собаку за трояк – на живодерню. Итого: триста шестьдесят три монеты. Хорошие деньги. Добавлю еще столько же и выкуплю Куко. На всякий случай он сказал:
– Дочка, ты не узнаешь меня?
– Узнаю, – сказала Юка.
Харчевник Мурмакас хотел закричать, чтобы она повиновалась ему молча, но взгляд мальчишки, который пришел давеча с андзица, заставил его прикусить язык. Такой пронзительный взгляд бывает только у смерти, почему-то решил Мурмакас и подумал, что надо поостеречься.
– Ты убил моего отца?! – спросила Юка.
– Что ты, детка! – возмутился Мурмакас, сообразив, что надо тянуть время – рано или поздно прибегут слуги.
Однажды он пытался залезть к ней в постель, но ушел с синей полосой поперек лица. В качестве оружия она использовала свои тяжелые яки-гэта. Дочь его брата – Асаи – была слишком своевольна даже перед угрозой голодной смерти. Он морил ее голодом три луны, не платя ни рё, и не смог сломить. Даже пригласил натащика собак. Считалось, что человек, разбирающийся в собаках, справится с любой женщиной, ведь женщины от природы не умнее этих добрейших животных. Однако Мурмакас ошибся, а за глаз, на который окривел натащик собак, ему пришлось заплатить кругленькую сумму, половины которой натащику с лихвой хватило, чтобы купил имэсаки – загон, в котором он стал устраивать бои животных. Только благодаря тому, что дело было замято полюбовно, слухи о нем не дошли до Субэоса. Мурмакас боялся, что скандал потянет за собой и другие неприятности. Только страх разоблачения удерживал Мурмакаса от опрометчивого шага – он подумывал подкупить слуг, чтобы они усмирили Юку. Однако слуги ее боялись. Поэтому с некоторых пор харчевник Мурмакас подыскивал для этой цели подходящего человека, но пока не мог найти.
Ознакомительная версия.
