Элания дополнительно учила всех окружающих сквернословию, да так, что даже Хасир сначала перестал цепляться к девушке, а потом еще и восхитился ее богатым словарным запасом. Мони снабжал нас литературными и учебными познаниями, а Киви очень вовремя успевала утешать тех, кто в этом нуждался. Райан, поделившись с нами своими секретами, даже стал улыбаться более задорно и все чаще убирал свою невозмутимость, раскрывая беззаботность в характере. Не зря же у него такой веселый, заразительный смех. Хотя, вспоминая о его совсем невеселом поступке, многие из нас вздрагивали и отводили взгляды. Но парень не обижался, каждый из нас понимал, что время необходимо всем.
Я тоже пострадала от своей тайны. Мне уже не так легко доверяли и все чаще следили с опаской, а Линди и вовсе замкнулась. Нет. Она не стала меня избегать. Девушка, наоборот, всячески стремилась поддержать меня, предлагала свою помощь, делилась с знаниями, но между нами все больше росла стена отчуждения. На сердце у меня рождалась печаль. Вроде все как обычно: завтрак совместно, занятия раздельно, обед совместно, тренировки раздельно, а вечером после позднего ужина меня встречал горячий чай и краткий рассказ сплетен из жизни академии. Но, что-то все равно было не так, и я никак не могла понять, что именно.
Артефакторика. Как оказалось, это невероятно интересно. Все эти компоненты, которые по раздельности ничего не значат, но стоит их собрать и насытить магией, и они уже способны горы свернуть. При этом моей силы тратилось в разы меньше, чем, если я использовала ее в качестве боевика. Много из материала предоставлялось академией, но чего-то не хватало, и мы с Райаном уже составляли список для заказа.
Впервые заглянув в мастерскую, внутри меня все затрепетало от предвкушения работы в этом уюте и комфорте. Зал поделенный с помощью прозрачных стеклянных стен на крохотные комнатки. В одной из таких комнат я заметила Энриха и Тиретиса, которые даже не обратили на меня внимания. Я не стала здороваться и отвлекать их, пройдя дальше в поисках свободного местечка. Дневной свет проходил свободно через множество огромных окон. Тут стояли общие стеллажи со склянками, механизмами, веществами и даже старыми украшениями для создания амулетов. Когда тебе нужно взять что-то для своего творения, то ты подносишь руку к считывающим артефактам, и на твое имя идет учет стоимости изделия, которое вносится в твою отработку.
Временами, моя голова раскалывалась от непонимания материала, и я неслась с вопросами к Мони и за разъяснениями к Райану. Иногда они даже посещали мастерскую совместно со мной, склоняясь над очередным создаваемым мной простейшим артефактом и пытаясь разобраться в его структуре. Совместная учеба и разбирательства, как и говорил Райан, приносили успехи. Мы уже четко знали, на что способен каждый из нас. Удивление вызвало то, что сильнейшим магом из нашей команды, способным четко и правильно реагировать в спонтанной ситуации, являлась Элания. Ей оставалось лишь работать над своим телом и развивать мускулатуру. Девушка так и не смогла сбросить маску величия, потому что это оказалось не маской. Но все чаще ее колкие шутки уже не звучали упреками и укорами, а скорее веселили. Все понимали, что она не пытается обидеть, что вот она Элания, такая, какая есть. Но глубоко за ее величием, сокрытая от посторонних, спит сладким, крепким сном мягкая и чистая душа, которую и полюбил Райан.
Октавий перестал измываться надо мной с принцессой, что вызывало зависть со стороны стихийников первого курса. Все чаще Эмбер подходил к нашей пятерке и интересовался нашими успехами. Как-то он оговорился, что такого рвения и подхода для допуска к практике он еще не наблюдал. Но, тем ни менее, пообещал, что поблажек на экзаменах мы не получим.
Уже к концу жаркого мая, я осознала, что за последние месяцы успела узнать больше, чем за весь год. За эти месяцы я сделала больше шагов для изменения старой жизни и для рождения Орисы Кениар.
Пришел день экзаменов. В первый год для учащихся расписание составлялось скупо по количеству предметов, а вот в следующем году нам уже обещали гораздо больше просторов в обучении.
История магии. Эмилия Гаур обладала скверным характером, который оправдывался ее магией ¬— темная зачаровательница. Я, в числе остальных первокурсников, ожидала во дворе возле корпуса темных. Волновалась ли я? Нет. Это называется не волноваться. Это что-то иное. Меня била нервная дрожь, предвещая срыв в истерику, и я постоянно вытирала свои вспотевшие дрожащие ладони. Я могла бесконечно хвастаться знаниями по истории, но это же Эмилия!
— Ориса Кениар! — услышала, от вышедшего из здания Кеми, — Я не буду желать тебе удачи, зануда. А просто скажу, что у меня восемнадцать баллов! Учись!
— Ого, еще два балла и было бы максимально, — послышалось рядом от Энриха.
Но Кеми гордо игнорировал все восхищенные и завистливые фразы, а прямиком направлялся ко мне.
— Вызов принят? — надменно спросил он у меня.
— Я сделаю двадцать один, — скучно оповестил Райан.
— Это невозможно, — перевели все взгляд на Райана, а я только задалась вопросом: как можно сделать двадцать один у Эмилии?
— Я тоже сделаю, — заявление от меня вырвалось решительно, но я совсем не представляла, как сделаю.
Если Райан додумался, значит и я должна. И уже более легко прошла в сторону здания. Внутри в одной из аудиторий меня ожидала Эмилия.
— Кениар, присаживайся и тяни жребий, — изящная, тонкая рука женщины подвинула мне круглую вазу с листочками.
Пока Эмилия взялась за свой маникюр, я дрожащими руками торопливо, неразборчиво вытянула самый верхний лист, чтобы не нервничать еще больше. Спешно раскрыла записку с вопросом, и мои брови поползли наверх.
— Мертвый лес. Зарождение, возникновение и по настоящее время, — зачитала я.
— Отвечай, — устремила свой скучающий взгляд на меня Эмилия, продолжая точить свои ноготки.
Мне радостно вспомнился всезнайка Мони, который всем нам уши прожужжал этим лесом. А потом мы этот лес еще и изучали по книгам.
— В летописях не указываются точные даты зарождения хаоса на Ирфриде, — приступила к ответу ровным голосом, завороженно глядя на равномерно двигающуюся пилочку, — Легенды гласят, что наши бессмертные Боги, создавшие мир, затеяли войну. Бог зла Воилл создал орудие, которое способно было убить Богов — Ларир. Ларир не просто убивало. Оно оставляло порождения мертвых Богов бесконтрольными. Те, кто должен был жить в согласии и любви с этим миром погибали и, искаженные орудием Воилла, они возрождались существами свободными от предрассудков, желающих только зла. Одни желали крови, другие завидовали, что не способны больше любить, кто-то желал вернуть красоту, силу или свободу. Но, так или иначе, угроза ложилась на простых смертных. Когда над Воиллом одержали победу, выжившие Боги раскрошили и рассыпали его орудие по Ирфриду. Они одарили простых смертных искрой, чтобы те смогли спрятать осколки Ларира, чтобы они могли очищать мир от тех, кто превратился в чудовищ. Им была дарована магия, чтобы защищать и выживать.
