Испуганная больше, чем когда-либо за всю жизнь, Паттон вышла из машины и встала у двери напарника. Он тоже медленно вышел и встал рядом.
— Будем вызывать помощь? — спросил он, теребя кобуру.
— Нет.
— А что будем делать?
Паттон перевела взгляд с женщин на человека, потом на зверя, и нахмурилась. Что-то тут делалось, что-то большое и таинственное… Она снова глянула на женщин и закусила губу.
— Будем ждать, — сказала она наконец.
— О черт!
Роланд невольно отступил назад, когда раздался вопль семи голов.
Миссис Рут что-то задумчиво пробормотала, Ребекка вздохнула, а Дару взялась за меч.
Адепт Тьмы покачал головой, поглаживая чудище по обсидиановому боку.
— Убей его, — подзадоривал он Деву. — Уничтожь. Но Тьма будет идти через врата, и ты рано или поздно падешь, и это твое тело погибнет. А без тебя ничего не стоят остальные Три-в-одной.
И он с довольной усмешкой почесался об огромную ногу.
— И тебе не закрыть эти врата, ибо они открыты на крови.
— Что? — Роланд настолько забылся, что снова шагнул вперед. — Что это он плетет — «врата не закрыть»? Тебя же для этого и позвали!
Три тела Богини повернулись и вновь заговорили как одно:
— Только кровью искупится кровь.
И Хрона продолжила, уже в одиночку:
— Невинная жертва открыла эти врата, Бард. И лишь добровольная жертва закроет их.
Вновь взревели семь голов чудища.
И Роланд понял.
У них был только он.
«Я не хочу умирать».
Облизнув губы, Роланд осторожно, очень осторожно положил на траву Терпеливую.
«Не хочу умирать».
Первый шаг был самый трудный за всю его жизнь. Второй и третий были ничуть не легче.
«Ты об этом вряд ли узнаешь, дядя Тони, но есть работа, которую я довел до конца».
Он прошел между Ребеккой и миссис Рут. Между Матерью и Хроной.
«Только пусть это будет не очень больно».
И тут что-то маленькое и тяжелое проскочило между его ногами. Он пошатнулся, устоял и увидел, как Том бросился в воздух, шипя и фыркая.
Огромные передние лапы отделили Тома от головы, глядевшей уже только одним глазом, и небрежным движением разорвали кота пополам.
И лишь плеснула кровь на землю, Богиня крикнула:
— Свершилось!
И Врата Тьмы исчезли.
— Нет! — взвизгнул Адепт Тьмы. — Это же просто кот!
Богиня улыбнулась, и Адепт Тьмы дрогнул.
— «Просто котов» не бывает, — сказала Богиня.
Единым движением Дару выхватила меч и бросилась в битву. Золотой клинок летел вокруг ее головы сияющей дугой.
Битва происходила слишком быстро, чтобы Роланд мог за ней уследить. К тому же до него доносились лишь отзвуки мощных ударов с двух сторон. Им сейчас владела единственная мысль: он все еще жив.
Роланд поднял с земли Терпеливую, и привычное ощущение гитары в руках помогло ему окончательно убедиться, что он еще на этом свете.
Когда чудище наконец рухнуло, у него оставались только две головы. Оно сразу рассыпалось в прах и исчезло, оставив пятно на траве и вонь, которую тут же развеял восточный ветер. Дева стояла посреди пятна, опираясь на меч, в заляпанной черной кровью золотой броне, сверкая глазами и оскалив зубы. Она запрокинула голову и рассмеялась.
Адепт Тьмы попятился, все его тело скорежилось от страха. Он не отрывал глаз от Богини и потому, споткнувшись об Эвана, упал. Секунду они лежали лицом к лицу, Адепты Тьмы и Света, а потом Эван, собрав оставшиеся крохи силы, вогнал маленький кинжал Света в сердце Тьмы.
Адепт Тьмы взвыл и умер.
Роланд не видел, как Ребекка переместилась. Только что она стояла рядом с Хроной, и вот она уже на коленях возле Эвана, и его изломанное тело покоится в ее объятиях.
Голова его бессильно склонилась к ней на плечо, и он не мог, хотя и пытался, поднять руку, чтобы погладить ее по щеке.
— Прости меня, Леди. — Его бархатный голос теперь звучал хрипло. — Я был слеп.
Она потрепала его по волосам.
— Тут нечего прощать.
Он вздохнул, пытаясь отвоевать у боли хоть несколько секунд жизни.
— Я рад, — он встретился с ней глазами, — что ты со мной в миг моей кончины.
— Какой кончины? — Она наклонилась и поцелуем разгладила морщинки боли у его бровей. — Концов нет, есть только начала. Этот Круг всегда идет по кругу.
Он выдавил слабую улыбку.
— Банальность из печенья с предсказаниями, — шепнул он.
Мать улыбнулась, и весь мир ответил песней.
— Может быть, — сказала она.
У Роланда по щекам текли слезы, но сердце забилось вновь.
«Надо было понимать, что она не даст ему умереть».
И когда через минуту Эван стоял рядом с ним, раскрыв объятия, Роланд прильнул к нему и обнял изо всех сил.
— Я думал, ты убит, — всхлипнул он в теплое плечо Эвана.
— Я тоже так думал, — ответил Эван ему в волосы. — А потом я думал, что убит ты.
— Он же меня даже не любил!
Эван понял.
— Кто их знает, котов. Мы почтим его память, ибо он был могучим воином в битве с Тьмой. Но теперь все кончилось. Мы победили.
— Кончилось? — Роланд взглянул Эвану в глаза. — Кончилось?
Адепт кивнул.
— Кончилось, — повторил Роланд еще раз. Только сейчас он осмыслил все происшедшее, и колени у него подкосились.
Эван поддержал его, пока он не овладел собой.
— Мы победили.
Эван кивнул, улыбаясь.
— И мир снова в равновесии?
— Нет! — Перед ним стояла Хрона. — Мир не в равновесии, пока Свет не вернется к себе.
Эван последний раз стиснул плечи Роланда и подошел к Ребекке. Он встал на колено и склонил голову.
— Я не стал бы спрашивать, Леди, но я дал слово. Пойдешь ли ты со мной?
Роланд был ошеломлен не меньше Эвана, когда Богиня ответила, и слова исходили из всех трех ртов:
— Да. Так будет исправлена прискорбная ошибка.
Хрона искренне рассмеялась, глядя на их лица, и, когда Ребекка подняла Эвана на ноги, сказала:
— Думаю, вы хотите объяснений.
Поскольку Эван утратил дар речи, Роланд выдавил из себя единственное слово:
— Ага.
И тут же съежился, надеясь, что не привлек к себе внимание Богини.
К счастью, заговорила одна только Хрона. Тоже не сахар, но не так страшно, как когда они говорят одновременно.
— Вечна только Богиня. А тела, что мы носим, смертны. Когда они умирают, хранящаяся в них ипостась совершает переход. Когда умирает тело Матери, ипостась немедленно переносится в новый сосуд — девочку, у которой только начались менструации. Последний раз это совпало с катастрофой, убившей родителей Ребекки. Травма вызвала у Ребекки кровь, а Матери нужен был сосуд… А в момент перехода ипостась действует, а Мать — целительница. Вот она и исцелила.
