Ознакомительная версия.
— Это бессмысленно, – нашёл в себе силы разлепить губы тан. – Мы похожи на новорождённых котят. Какой бой, ты сошла с ума?
— Предлагаешь просто сдаться?
Халт пожал плечами. Он не видел никакой разницы. Конечно, он будет сражаться до последнего, даже без малейшей надежды на победу. Просто потому, что иначе невозможно. Но это просто оттягивание момента смерти.
— Сколько у нас времени?
— Минут пять в лучшем случае.
— Ванда, скажи, что мне делать? Я не смогу победить адепта Хаоса, – простонал сын Глойфрида, хватаясь за голову.
— Хедин тебя забери! Хватит ныть! – процедила та. – У тебя есть целых пять минут, а ты, вместо того, чтобы подготовиться к бою, теряешь время!
У Халта же адреналиновый кураж сменился апатией: все бесполезно, бессмысленно. Столько живых существ положили, но все равно проиграли! Хреновый из него вышел тан. Ни воинов не сберёг, ни свою любовь.
Старуха, поняв, что чего‑то добиться сейчас от него невозможно, взяла командование в свои руки. Всем спасённым гномам и магическим существам прика зала перебраться на зрительские ряды, после чего отгородила их непосредственно от поля битвы защитным заклинанием. Это не их бой, и никакой шальной огненный шар не должен их ранить. Адептов Ордена расставила по окружности, скомандовав держать магический купол: во–первых, к черносолнцевцу нельзя пускать подмогу, а, во–вторых, не хватало ещё между делом разгромить половину Антракаса! Сама она вместе с Мадрасом приготовилась встретить альва.
— Халт, ради всех богов, займись артефактом! Мы, даже вдвоём с Мадрасом, слабаки перед адептом Хаоса, так что сможем лишь задержать его, но не убить. У тебя будет сколько‑то времени, пока мы живы, чтобы уничтожить чёрный шар.
— Но если я не Великий воин, то шар может просто взорваться, уничтожив Антракас!
— Тогда сделай так, чтобы он не взорвался! – рявкнула Ванда, и в эту секунду на Арене возник Флип, а несколько мгновений спустя – альв. Грифон мотнул головой, кидая шар через половину поля Халту, и это был хороший пас, чётко в руки. В то же время Ванда закрыла потомка Хагена щитом, принявшим на себя смерч, выпущенный рукой хаосита.
— Мадрас! Бей! – заорала она, понимая, что сопротивляется почему‑то одна, но тот не шелохнулся. Наоборот, он сделал несколько шагов назад, ближе к тану, обнявшему артефакт, как родное дитя. Тот почувствовал, что взгляд чёрных глаз давит его своей тяжестью, и удержать её сложнее, чем каменный чёрный шар, полный сжатой силы, будто спрессованной вселенной, стремящейся вырваться на свободу разжавшейся пружиной.
Мадрас неуловимым движением сбросил с себя плащ, а вместе с ним и личину. Кожа начала стремительно светлеть, тело чуть обрюзгло, на чёрных волосах проступила седина, да и сами они становились русыми. Перед таном стоял не подтянутый грозный маг, а добряк лет шестидесяти пяти с невесть откуда взявшейся бородкой.
— Фух! Ну наконец‑то! – облегчённо пробормотал он себе под но с, будто сбросив после долгой дороги неудобные ботинки. – Так‑то гораздо лучше, сударь мой архимаг.
Его не интересовала битва, разгоравшаяся сзади, и за свою жизнь он явно не переживал.
— Ты дал слово исполнить то, что я попрошу, – тихо произнёс он. – Отдай мне чёрный шар.
— Кто ты?
— Тебе это знать не обязательно. Можешь называть меня просто мессир.
— Зачем тебе шар? Ты на стороне Хаоса? – обескураженно спросил сын Глойфрида.
Мессир фыркнул. Хаос, Хедин, Ракот… плевать он хотел на них на всех!
— Вот ещё! Я на собственной стороне! Не переживай, Хаосу эта штучка не достанется, так что можешь мне довериться. В конце концов, ты ведь хотел предотвратить освобождение Лероннэ? Обещаю, что не потрачу артефакт на такую глупость.
— Я… мне нужно подумать… – выдавил из себя Халт. С одной стороны, желания отдавать чёрный шар этому старику не было никакого, но он понимал, что своё обещание обязан выполнить. С другой – может, и правда, отдать его этому архимагу: все лучше, чем укокошить Антракас и себя, пытаясь «разрядить». С третьей стороны, тан не знал, кто такой этот мессир и что он намерен делать. Не получится ли так, что лекарство окажется хуже самой болезни?
На другой половине арены адепт Хаоса яростно обрушивал убийственные заклинания на Ванду и Халта, так что старуха отбивалась без продыха за двоих. Огненные струи сменялись ледяными иглами, те превращались в тончайшие плети, разрезающие живое и мёртвое пополам, плети сплетались в сети, которые вспыхивали жалящими искрами. Эта сумасшедшая фантасмагория, кажется, могла продолжаться вечно, сменяя одну смерть на другую, отплясывая бешеный танец на краю гибели. Очевидно, альв хотел измотать единственного защитника, чтобы покончить уже с обоими. Старика он благоразумно пока не трогал, рассчитывая вырвать артефакт из рук Халта и тут же исчезнуть, а не вступать в битву с архимагом.
Усталость Ванды сказывалась: ей уже досталось от удара плетью, а искра прожгла кожу на плече, но до тана ни одно заклинание не долетело. Высокий, худощавый адепт Хаоса даже не вспотел. И хотя саркастическая улыбка уже давно не кривила его губы, он не сомневался, что перевес на его стороне. Но тут раздался громогласный рык, от которого содрогнулись внутренности. Нервно хлестнув хвостом себя по бокам, прыгнул Флип, приземлившись между старухой и альвом. Трибуны взревели. Халт некстати подумал, что сегодня воскресенье: традиционный день игр. Вот только игроки поменялись местами. Освобождённые магические животные и гномы стали зрителями, а тот, кто сидел в особой ложе, – бьётся на Арене. Лишь чёрный шар, будто истинный властитель, не изменил себе: и раньше и теперь он был центром игры, ради него умирали и убивали, и он холодно принимал жертвы.
Никто не видел, что именно делает Флип, но вихри и камнепады исчезали, не долетая до цели, а самого верховного черносолнцевца начало трясти от неведомых сил, которыми управлял белый грифон. Ванда осела на истоптанный и взрыхлённый песок, и, хотя жизнь в ней ещё теплилась, силы оставили окончательно.
Тан же вёл свою собственную битву: с шаром, с мессиром, но в первую очередь, с самим собой. Именно от него зависел результат боя, но он просто не представлял, что делать. Как вскрыть артефакт? Как его обезвредить? Он взмолился:
«Хедин всемогущий, помоги мне! Взываю к тебе, как потомок твоего ученика, Хагена. Услышь меня! Спаси нас!»
Халту почудилось, будто каменный шар потеплел, а окружающий мир подёрнулся рябью.
«Хедин, Ракот, Орлангур… услышьте меня, хоть кто‑нибудь! Сыну Глойфрида, потомку Хагена нужна ваша помощь против Хаоса!»
Шар уже явственно стал горячим, но тан продолжал прижимать его к груди, и тут будто дым вышел из артефакта, окутывая своего нынешнего хозяина. Халта оглушила тишина. Куда‑то делся Мадрас (или как его зовут на самом деле?), грифон с черносолнцевцем, Ванда и зрители, зато перед ним предстал человек, которого доселе не было. Поначалу показалось, что расцвет его остался позади и он уже идёт по дороге старости, однако, приглядевшись, тан понял, что это лишь иллюзия. Посеребрённые виски и жёсткий взгляд только маскировали тугие мышцы и спящую мощь былого воина. Сын Глойфрида предпочёл бы сразиться со взбесившейся амфисбеной, чем с этим «стариком».
Ознакомительная версия.
