— Не хочу марать о тебя сталь! — произнесла она с испепеляющим презрением.
Аббад захихикал, как безумец.
— Умри, как хочешь, большая женщина!
Он кинулся на нее, вложив всю силу в вертикальный удар, намереваясь рассечь царицу от плеча до пояса.
Большая левая ладонь Акилы схватила запястье Аббада и остановила клинок. Глаза Аббада вытаращились от удивления, но у него не было времени восхищаться силой женщины, когда она пропустила свое правое предплечье ему под локоть, схватилась правой кистью за свое левое предплечье и обвила правой ногой его ноги.
Складывая вместе силу рук, плеч и спины, Акила нагнулась вперед, используя предплечье узурпатора как рычаг, а его локоть как ось. Если бы Аббад успел побыстрее упасть на пол, он бы выиграл секунду для действий, но стальное бедро Акилы как раз этого и не давало ему сделать. Было слышно, как последовательно подаются кости предплечья, как выламывается локоть, как разрывается плечевой сустав и ломается посередине кость плеча.
Аббад заорал и выхватил левой рукой из ножен свой кинжал. Смертоносная сталь метнулась к боку женщины, но правая рука Акилы, уже свободная, резко опустилась и схватила запястье Аббада, когда острый клинок уже успел оцарапать кожу над правым бедром.
Правая рука Аббада бесполезно болталась, а Акила обвила своей левой рукой его шею, в приливе ярости оторвала Аббада от пола и поднесла его лицо почти вплотную к своему. Она дико улыбнулась Аббаду и принялась душить. Глаза его выкатились еще больше, сделались красными, и сначала из ушей, а затем из носа и изо рта брызнула кровь. Кинжал выпал из ослабевшей руки. Акила бросила его тело у своих ног, и, как обезглавленная змея, оно еще извивалось и билось некоторое время, пока кровь пеной выходила изо рта.
Конан присвистнул при виде такого подвига.
— Кром, женщина! Напоминай, чтобы я не попадался тебе под горячую руку!
Она не обратила внимание на это замечание и подошла к мертвой Ломби. Там она опустилась на колени, смочила руки в крови убитой и провела на лице вторую линию рядом с первой. Паина повторила этот ритуал.
Конан отрезал кусок ткани от одежды Аббада и вытер меч, затем вложил его в ножны. Оглядевшись вокруг, киммериец обнаружил, что все рабочие и рабы бежали с завода, кроме огромных с маленькими головами рабов, которые стояли разинув рты, так как никто не объяснил им, что надо делать.
Конан нашел громадный главный клапан с шестью прикованными рабами.
— Крутите! — заорал он.
Рабы уставились на него, в их глазах не отразился даже жалкий проблеск понимания.
— Кром, Ллир и вся их кровь! — выругался киммериец, хватаясь за ворот и дергая его. Акила и Паина присоединили свои усилия. Ворот не шелохнулся.
— Я не могу вам помочь?
Конан обернулся и увидел Амрама, который стоял, заложив руки за спину, с подчеркнутым выражением невинности на лице.
— Я как раз подумал о том, когда ты появишься, — сказал киммериец.
— Я могу поинтересоваться, зачем вы все это делаете? — спросил Амрам.
— Нам велел сделать так колдун по имени Арсаций, который сейчас сражается там, наверху, с чем-то, что называет Противником, — ответил Конан, ткнув пальцем вверх.
— Арсаций! — произнес щуплый человек, поморщившись. — С ним сейчас я не хотел бы встречаться.
— Тебе и не надо, — сказал Конан. — Просто заставь рабов перекрыть подачу паров в город.
— Ладно.
Щуплый человек произнес несколько каких-то странных слов, и рабы взялись своими уродливыми руками за ворот и принялись толкать. Клапан явна редко закручивали, поскольку он, протестуя, громко заскрипел. Рабы налегали, будто матросы, выбирающие шпилем якорь, и постепенно постоянное шипение на заводе начало стихать. Через несколько минут оно прекратилось полностью.
— Хорошо, — произнес Конан. — Теперь вели им сломать его.
— Прошу прощения? — вежливо переспросил Амрам.
— Пусть они сломают ворот, Сэт тебя побери, — крикнул киммериец. — Я хочу, чтобы этот механизм не работал!
— Не надо так кричать, — фыркнул щуплый человечек. — Достаточно ясные инструкции.
Он произнес еще несколько слов на том же языке, что и раньше. Рабы перебрались на одну сторону ворота настолько, насколько позволяли им цепи, уперлись в него плечами и натужились изо всех сил. Послышался скрежет металла, и ворот начал сгибаться. Затем он оторвался от оси и со звоном упал на пол.
— Это вас удовлетворит? — поинтересовался Амрам.
— Этого хотел Арсаций, — сказал Конан. — Теперь сюда могут спуститься демоны бури и разрушить подземный город.
Амрам закрыл глаза, и казалось, будто он не может проглотить что-то большое.
— Ты говоришь — демоны бури? — выговорил он наконец дрожащим голосом. — Нам нельзя здесь оставаться!
— И так же ясно, что мы не можем вернуться! — сказал Конан. — Не в тот же ужас, что мы оставили в храме наверху!
— И мне уже надоела пустыня! — произнесла Акила, надвигаясь на колдуна-хамелеона. — Так что, Амрам, или Фираги, или кто бы ты ни был, веди нас к реке!
— Да, — сказал он, выставив перед собой руки. — Да, я думаю, что это лучше всего. Но разрушить этот удивительный древний город с его богатствами и тайнами! Какая потеря!
— Этому городу давно пора погибнуть, — заявил Конан. — Забудь об этом и веди.
— Тогда за мной, — произнес Амрам.
Друзья поспешили за ним, и, когда они бежали по темному коридору, Амрам не переставал горестно причитать.
— Пять лет я к этому стремился! Я сделался бы так богат, что не вообразить даже скупцу. Знания Джанагара сразу забросили бы меня в маги высшего разряда!
— Где настоящие колдуны быстренько бы тебя обобрали, после чего снова сбросили бы на прежнее место, — презрительно заметила Акила.
— Кроме того, — добавил Конан, — ты неплохо здесь устроился для беглого кофитского раба. — Он похлопал по толстому мешку, привешенному к поясу Амрама. — За время пребывания здесь ты даже приобрел кое-какие ценности.
— Да, некоторые безделушки, — сказал щуплый человечек, небрежно отмахиваясь. — Может быть, хватит, чтобы устроиться на новом месте после всех этих жертв.
— Если это опалы, — многозначительно произнес Конан, — то ты хорошо устроился на весь остаток жизни.
— Вы же, конечно, не лишите меня этого маленького утешения?
Конан рассмеялся.
— Нет. Сейчас мне нужна лишь река.
Они продвигались по погрузившемуся в темноту городу, который освещали теперь лишь тускло мерцающие грибы. Жители города сидели на корточках, сжавшись кучками и объятые ужасом, и оплакивали злую судьбу, обрушившуюся на их древний город.
— Уходите! — крикнул им Конан. — Если у вас есть дух, чтобы жить, бегите к реке. Джанагара больше нет!
