Следя за его приближением, Вадим машинально и чуть нервно вытер сразу взмокший лоб, провёл ладонью под очками, убирая раздражающие струйки пота. Про салфетки он, конечно же, забыл. Не до того.
Медленно, но неуклонно растущая ярость против взлохмаченной рваной тряпки из полиэтилена (кажется, так?) залила мышцы человека таким металлическим напряжением, что где-то внутри шевельнулся даже истерический смешок: ах как это грандиозно и к месту — богатырище против лоскута, до которого дотронься — и расползётся на дыры, как истлевшая ветошь…
Нелепость нелепостью, но Вадим непроизвольно вздрогнул от желания немедленно наброситься на пакет и раскромсать его на такие мелкие ошметья, чтобы они уж точно не могли причинить кому бы то ни было вреда… Вновь всплыла в воображении человеческая маска словно из чёрного металла — маска, старательно затираемая в течение последних часов, но всё же настырно преследующая его.
Пакет вдруг пьяно отвалился к краю платформы и дёрнулся — раз, другой. Кажется, ветер, играя неожиданной игрушкой, не заметил, как сдунул её к металлической трубе, торчащей рядом с мусорной урной.
Вадим насторожённо приблизился, не понимая, что происходит. И разглядел. Одна смятая ручка пакета уцелела, и ветер именно её ухитрился накинуть на короткую трубу и теперь не то забавлялся, раздувая дырявое чрево игрушки, не то сердился, стараясь сорвать её с необычного крючка. Пакет трепетал отчаянно, и было что-то живое в его дёрганье, точно дикого зверя посадили на цепь, а он тщетно рвётся на волю.
Вадим подошёл уже спокойно. В том, что ничего чрезвычайного не происходит, его убедило поведение Ниро. Пёс обогнал хозяина и, лапой прижав пакет к бетону, обнюхал его. После чего вернулся к киоску, который, с точки зрения разгадываемых запахов, был гораздо интереснее.
Машинально отерев липкий пот с лица (и подосадовав: "Что я сегодня весь как будто плавлюсь? Сроду так не потел. Вроде, и ночь попрохладнее, чем обычно…"), Вадим брезгливо снял со столбика пакет и ногой затолкал его в урну.
Секунды две поспорив с собой, на ходу привести себя в порядок и продезинфицировать ободранную щёку — или присесть, пожал плечами: "Минута — всё, что мне надо. Минуту у меня займёт скамейка. А сколько времени потеряю, доставая из кармана то одно, то другое? И бежать придётся, то и дело останавливаясь. Да ладно — одна минута!"
Он присел на скамейку, встревоженно огляделся в поисках Ниро и успокоился: пёс слегка ошалел от огромного поля расследования и с ненасытным любопытством изучал ряд скамеек недалеко от хозяина.
На развёрнутых салфетках Вадим разложил приобретённое гигиеническо-медицинское хозяйство. Намочив салфетку лосьоном, одной рукой неловко держа зеркальце и фонарик, другой он приготовился протирать царапины.
Рука с зажатой в пальцах салфеткой медленно опустилась сама.
Вадим тупо смотрел на отражение в зеркальце. Света луны достаточно, чтобы видеть всё.
Ему вдруг захотелось обязательно найти фразу, которая могла бы выразить сиюминутное настроение. Он ещё чувствовал вкус этого настроения, хотя постепенно оно сменялось целой гаммой других чувств, ещё более ярких и легко определяемых.
Нашёл. Суховато, но точно. "Констатация факта". Не совсем чувство, конечно. И даже вообще не чувство. Фиг с ним.
Главное, подсознание и раньше ведало об этом факте, но сознание не хотело соглашаться с его определением, не хотело соглашаться с необычным, хоть и реальным эпизодом, не включённым в опыт обыденной жизни.
Из-за очков, по коричневым, подсыхающим разводам, текла кровь.
До сих пор Вадим был уверен, что стирает с лица пот.
38.
Деловито вмятый в мусор чёрный пакет не спеша расправлялся. Отпечаток кроссовки Вадима, порвавшей пакет ещё в паре мест, уже разгладился. Теперь странный предмет рос, изредка опадая, словно уставая от трудной работы и набираясь сил. Низ его оказался наверху и вскоре вздулся выше краёв урны.
На некоторое время пакет притих, затем решительно наполнился воздухом, собираясь покинуть вонючую тюрьму. Он уже расцвёл над урной не то грибом, не то облаком — маленьким ядерным взрывом, как вдруг что-то дёрнуло его вниз. Полностью пакет не осел — распластался по краям урны, попритих, изучая неожиданное положение. Положение, как оказалось, хуже некуда.
Приминая испугавший его предмет, Вадим сдвинул в урне кучу набранного за день мусора. Не повезло злосчастной ручке пакета. Сначала ветер стреножил её — накинул на столбик. Теперь разбитая бутылка притиснула оскаленным краем, причём самый длинный выступ оскала, похожий на острый клык, пронзил тонкую плёнку и пришпилил пакет к скомканной коробке из-под пиццы. Легонько, на пробу, подёргавшись, пакет убедился, что разорвётся ещё больше в любую сторону, и утих, осел на мусоре.
…Вадим помедлил и чуть приподнял очки. Предсказать, что кровь удерживалась нижним краем оправы, нетрудно. "Это урок, — наставительно внушил себе Вадим. — Тебе преподали наглядный урок, что бывает в случае использования экскаватора в песочнице. Ведь в подземелье наверняка был шанс обойтись и без помощи Зверя. Вот и расплачивайся за потерю самообладания и панику. Скажи спасибо, что хоть небольно и вообще не ослеп".
Он снова моргнул, проверяя утешительные выводы. Будто ветер гнал пыль и запорошил глаза. И правда, помеха едва ощутима. И Вадим предпочёл не думать, на что же сейчас похожи его глаза. Одна только мысль, что снимает очки и смотрит в зеркальце, — и его обдавало могильным холодом.
Первую пачку салфеток израсходовал сразу. Невольно принюхиваясь к терпкому запаху лосьона, Вадим косился на здание автовокзала. Сходить, что ли, поискать туалеты? На первом этаже вода ещё должна быть — хоть с рук смыть приторный парфюмный аромат.
Глухое погромыхивание, сопровождаемое бульканьем, отвлекло.
Ниро бежал к хозяину, высоко задрав морду, но пластиковая длинная бутылка всё равно барабанила по бетонной платформе так энергично, что Вадим заторопился навстречу псу.
— Откуда ты её взял? — спросил Вадим, присаживаясь на корточки. — На скамейках нашёл? Или где? Смотри-ка, почти полная…
Пёс выпустил бутылку из зубов и облизнулся. Дышал он, как обычно, часто и сосредоточенно, но Вадиму показалось, что дыхание Ниро слишком горячо. К новому другу он пока ещё привыкал, об особенностях собачьего организма пока понятия не имел. И всё же… Вспомнил весь путь, который они прошли в немыслимой духоте, и рука сама принялась отвинчивать крышечку. Минералка "вскипела" и рванула наверх. Ниро сунул морду под руки хозяина, облизал пузырчатые потёки.
— Подожди, в ладонь налью — легче будет. Только с рук лосьон смою, а то ведь и пить не сможешь.
