Краем глаза я заметил, как один из его стоявших соратников гневно дернулся в мою сторону. Однако Влад порывисто вскинул руку, останавливая его.
— Раз уж проиграл поединок, — жестко продолжил я, — прими это достойно. Нечего подкарауливать нас по углам и прикрываться чужими кулаками. Как видишь, они с легкостью могут обернуться против тебя!
Не говоря ни слова, Голицын мрачно, с явным презрением прошелся глазами по упавшей на колени толпе. Некоторые стояли смиренно, словно опасаясь, что стоит дернуться — и они снова ощутят ту сумасшедшую разрывающую боль, воображаемую, но вместе с тем такую мучительную. Другие же, как Стас, отчаянно тужились, пытаясь встать — однако были не в силах этого сделать. Оранжевые волны прочно, будто гвозди, прибивали их к полу — так что подняться они не могли. В конце концов, я их поставил не для того, чтобы они поднялись.
— Что, совсем ничего не боишься? — процедил их мастер, с досадой отворачиваясь от своих людей. — Думаешь, твои фокусы делают тебя неуязвимым?
— Кто сильный тот и прав, да? — усмехнулся я. — А прав сейчас я. Это не я, а вы стоите передо мной на коленях, — я оглядел спартанцев, как покорно стоящих, так и сердито дергающихся в безуспешных попытках встать, но вместо этого лишь полирующих брюками пол. — Запомните это хорошенько, если однажды захотите выступить против меня.
Договорив, я коротко кивнул Генке и Зорину. Оставив мастера и его коленопреклоненный орден, мы пересекли спортзал и вышли на улицу.
Дверь захлопнулась, и стук еще некоторое время казался в огромном зале самым громким звуком. Те, кто усиленно пытались подняться с колен, наконец порывисто с них вскочили и тут же чуть не рухнули обратно — ноги будто разучились стоять за эту пару минут. Остальные же все еще неподвижно протирали собою пол, словно впав в ступор, как грешники в молитвенном экстазе.
— Встали живо! — прикрикнул на них Влад и сердито отвернулся.
Мягко говоря, собрание вышло из-под контроля — и вместо своей силы Спарта сегодня продемонстрировала обратное. Унижение вышло знатным, но такое обычно причиняли не им, а они. Рядом раздались шаги, и подошел его приятель, чуть ли не единственный, кому хватило мозгов поставить ментальный щит.
— Что будем делать? — тихо спросил он. — Опять ждать их в том спортзале?
— Нет, — отрезал Голицын. — У Королевства есть менталист, и мне тоже нужен.
— Но она же у них ничего не делает. Даже ни в одном поединке…
— А он у нас будет! — зло перебил Влад. — Пока его не трогаем, иначе не вернется.
— Да он и так не вернется.
От уверенности в голосе приятеля Голицын аж поморщился. Он уже и сам понял, что надо было по-другому — но обычно срабатывало и так.
— А куда он денется? — проворчал Влад. — Королевство ему не светит — с таким-то гонором! Можно делать ставки, как долго он там продержится.
— Месяца два? — предположил его приятель.
— Ты шутишь? — отмахнулся Влад. — Ему повезет, если его сегодня же оттуда не выставят. И куда ему? Не в Ковен же, в самом деле… А без ордена тут делать нечего, все возможности пролетят мимо. Он же не дурак, должен понимать…
Все еще морщась, Голицын оглядел поднявшуюся на ногу толпу, помятую и растерянную — их будто побили всех разом, наставив синяков на коленях, которые они сейчас дружно потирали.
— Ну а со спортзалом что? — спросил рядом приятель. — Пусть занимается?
— А вот зала у него не будет, — отчеканил Влад. — Уж об этом-то я позабочусь!
— Не боишься? — спросил Зорин, как только по песчаной тропинке мы втроем направились прочь от спортзала Спарты.
— Минимум треть новичков уйдут, — отозвался я. — Остальные же — стая дрессированных обезьян, причем плохо дрессированных. Потому что их плохо дрессируют. Когда до них это дойдет, претензии будут ему, а не мне.
— Хотел бы я на это посмотреть, — злорадно проворчал рядом Генка.
— Ну а его самого? — спросил шагающий с другой стороны одногруппник.
— А сам он, — ответил я, — как я понял, ничего не делает, только языком мелет. На какое-то время этой паузы хватит.
— А потом? — уточнил Зорин.
— А потом мы будем готовы.
За спинами хлопнула дверь, и раздались взбудораженные голоса. Некоторые студенты, чуть похрамывая, покидали спортзал, видимо, передумав становиться спартанцами. Так что тут я оказался прав.
Желтая тропинка, петляя среди зелени, уверенно вела нас в другой конец парка. Быстрым шагом мы шли в сторону спортзала Королевства, где уже тоже началось собрание. Зорина, как выяснилось, пригласили и туда — поэтому путь мы продолжили втроем.
— Ты правда, — он вновь повернул голову ко мне, — нигде не учился раньше?
Я молча кивнул.
— Техника, которую ты сейчас использовал, — продолжил внезапно разговорившийся одногруппник, — называется “кукловод”. Это очень продвинутый раздел ментальной магии.
— А ты откуда знаешь? — удивился я.
— Старший брат, когда учился здесь, дружил с менталистом. Тот часто у нас в гостях бывал. Так я такого наслушался… Думал, все менталисты одинаковые, но ты на него совсем не похож, — серьезно добавил он.
— Это в смысле хорошо или плохо? — уточнил Генка.
— Брата полгода по допросам таскали из-за него, — ответил Зорин. — Хорошо это или плохо?
— А что случилось-то? — спросил я.
Несколько мгновений одногруппник задумчиво шагал рядом.
— Предал всех этот менталист. А больше я не знаю.
Наконец тропинка вывела нас к еще одному спортзалу, похожему на огромной деревянный терем — для полноты картины не хватало только резных башенок на крыше. В окнах было видно множество людей, однако тишина стояла такая, будто все головы и плечи внутри лишь декорации. Всей компанией мы подошли к двери, и нам неожиданно перегородил дорогу парень, разгуливавший у входа как охранник, а на ступеньках крыльца со скучающим видом сидел и второй. Ну логично: путь в любое королевство начинается с ворот.
— Вы куда? — строго спросил первый.
— На собрание, — ответил я.
— А приглашения есть? — тут же уточнил он.
Мы кивнули.
— Покажите, — официально потребовал он.
Мы вытянули из карманов конверты с золотистой каймой — бережно сложенный у Генки и заметно помявшиеся у меня и Зорина — и показали лежавшие внутри бланки с нашими именами. Однако даже после этого местный охранник не пустил нас к двери.
— Вы опоздали, — сурово заметил он.
Да мы уже и сами поняли, что опоздали.
— А мы не пускаем тех, кто опоздали, — отчеканил он таким тоном, словно мы должны были заломить руки и глубоко раскаяться. — Уходите!
— А когда снова прийти? — растерялся Генка.
— Через год, если пригласят, — отрезал парень.
Второй, сидевший на крыльце и уже некоторое время сверливший меня глазами, торопливо подскочил к нему.
— Это менталист, — не слишком тихо зашептал он. — Марк сказал его пустить!
— Ну ладно, — без особой охоты произнес первый. — Ты один, — его глаза остановились на мне, — проходи.
На несколько секунд в воздухе повисла тишина. Генка растерянно переступил с ноги на ногу, Зорин внезапно ухмыльнулся, словно чего-то подобного и ждал.
— Нет, — сказал я, — один не пойду.
Местные охранники переглянулись и снова зашептались, но на этот раз мы уже не слышали, о чем. Наконец первый с кислым лицом повернулся к нам.
— Ладно, — хмуро выдал он, — проходите все…
Второй молча, как вышколенный лакей, распахнул перед нами тремя дверь.
— Как хорошо-то иметь редкий дар! — еле слышно хмыкнул Генка. — Всем нужен…
— Быть нужным еще не значит быть своим, — философски заметил разговорившийся одногруппник.
Следом мы вошли в просторное помещение, которое меньше всего напоминало спортзал. Внутри не было ни матов, ни тренировочных манекенов, ни прочего инвентаря — лишь в два длинных ряда с проходом посередине стояли стулья, занятые соискателями и членами Королевства. Народу тут было даже больше, чем в Спарте — похоже, ближний круг у местного мастера был куда шире, чем говорила Нина. Причем сидели здесь не только парни, но и девушки — отбор явно шел не по половому признаку.
