Марина хватала воздух ртом, пыталась зацепиться за быстро пробегающую реальность, отыскать глазами в темноте кого-нибудь, кто бы вытащил ее из этого ада. Она едва не захлебнулась от внезапно попавшей в рот воды. Громко закашлялась, пытаясь выкашлять жидкость из легких, и снова погрузилась в непонятно откуда взявшийся мрачный океан, переполненный пустоты.
Движение вниз резко остановилось. Из крепкого сжатых губ — чтобы вода не попала! — вырвался стон облегчения, когда под ногами образовалась твердая поверхность. Одежда сильно намокла и висела клочьями, изорванная в процессе погружения. В туфлях хлюпала вода. Марина перевела дух и, повернувшись, уткнулась взглядом в деревянную дверь. Она решила не спрашивать, что это и откуда это взялось, потому что: а) никто ней не ответит; б) неважно, что, где и каким образом, когда единственное одолевающее тебя желание это поскорее выбраться из этого дурдома, причем, живой и невредимой.
Марина оттолкнула от себя двери и вошла внутрь огромного помещения, похожее на концертный зал — правда, без кресел и роскошных диванов. Большая сцена, скрытая огромной красной шторой. Окна, за которым царила такая темень, что сложно даже разглядеть звезды на ночном небе. Тихое шуршание ткани навевало одновременно тоску и ужас, сковывающий сердце. Остальные комнаты оказались кем-то заперты, открытой оставалась лишь сцена, и Марина, нисколько не раздумывая, направилась к ней, надеясь отыскать выход.
Где-то громко тикали часы. Маятник над головой ходил из стороны в сторону, поблескивая от падающих на него лучей огромного светильника. Крутая лестница вела наверх. Марина, нарушая воцарившуюся тишину постукиванием своих каблучков, поднялась вверх и прошла по длинному деревянному полу вдоль до упора. Затем открыла еще одну дверь, за которой раздавалась тихая классическая музыка.
Граммофон резко замолчал. Пластинка издала жалобный звук, и потом в очередной раз все стихло. Внизу, на огромной цирковой арене, вовсю шло представление — призрачные существа в красивых легких одеждах отплясывали под пульсирующие звуки тишины, превращаясь то в игристого скакуна, то в молодого человека с цилиндром на голове.
Марина, чувствуя одновременно разливающийся по венам страх и поглощающее сознание любопытство, в нерешительности остановилась, вглядываясь в сумрачную картинку. Собравшись с силами, она, пошатываясь на каблуках, вернулась обратно на сцену, где те же призрачные существа кому-то громко рукоплескали. На середину вышел мужчина в темном костюме — тот, что сбросил Марину в вырытый глубокий котлован — и низко поклонился невидимым зрителям.
— Поздравляем наших соотечественников! За пару лет они построили не только атомную электростанцию и снабдили электричеством ближайшие города республики, но и возвели необычайно красивый город атомщиков! Да здравствует город Припять! — и призрачные существа из зала подхватили:
— Да здравствует город Припять!
— М-да уж, да здравствует Припять, — передразнила их Марина, стоя поодаль от сцены. — Если бы вы знали, что может случится через каких-то пару лет с вашей Припятью, наверняка бы ее не здравствовали… хотя о чем это я? Причем здесь Припять и что я вообще здесь делаю?
Глава XIII
“Васенька, что же мне делать? Я не хочу без тебя жить!”
…Она и не заметила, как минуло пять лет. Страсти понемногу улеглись, жизнь постепенно вернулась в спокойное русло. Стоя у трельяжа, девушка со светлыми волосами умело завязывала небольшой бант, убрав руки за голову. Ей не хотелось смотреть на себя в зеркало — бледное лицо напоминало древнеегипетскую мумию с впавшими от бессонных ночей глазами. Раиса уже забыла как выглядела раньше, до случившейся с нею беды. Она вновь бросила взгляд на худую фигурку в простеньком клетчатом платьице, с передником, на котором был изображен веселый торт с мультяшными глазами, и обычных хлопчатобумажных колготках.
Двухкомнатная квартира в центре Киева была обставлена простенько: слегка покосившийся от времени диван, пару обтянутых старой тканью кресел, мебельная стенка с книгами и сервантом, а в спальне — одноместная кровать, тумбочка и двухстворчатый шифоньер. Летнюю одежду Рая вешала на спинку стула, а трусики и носки сушила на ребристой батарее.
“Меня все устраивает. Это моя новая жизнь. Я привыкну к ней, вот увидишь… Васенька…”
И слезы по привычке полились из глаз. Раиса раздраженно смахнула их и, подхватив дамскую сумочку, внутри которой лежали валерьянка в таблетках, многочисленные носовые платки, необходимые гигиенические средства, помада и кошелек. Она бережно хранила каждую копейку, боясь признаться самой себе, что не тратит зарплату потому что жизнь давно перестала иметь для нее смысл. Когда Васи не стало, и умерла их совместная дочка, девушка из цветущей красавицы превратилась в покойницу с безжизненным выражением лица.
— О, наша Раечка пришла! — дама в цветастом халате распахнула объятия, когда Рая вошла на территорию кондитерского цеха. — Как ты, золотце мое? Ты все так же плачешь и не спишь по ночам? О, моя хорошая…
— Не надо! — отдернула ее девушка. — Я же просила меня не жалеть! Жалость не вернет мне моего Васеньку и Наташеньку!
И она поспешила покинуть нелицеприятную компанию, чтобы не видеть жалость в блестевших от слез глазах. Чтобы не выслушивать, как ей, бедняжке, тяжко, что с ней произошло такое горе…
— Не жалейте меня, а если будете жалеть, уйду! — в первый день работы пригрозила Раиса девушкам. — Нет смысла скрывать, кто я и откуда! Вы и так знаете, что произошло, и я не прошу меня жалеть! Просто… когда-то я была… счастлива…
Слезы капали не только на передник, замаранный кремом, но и на тесто для торта. Рая раз за разом смахивала их рукой в перчатке, оставляя белесые от муки следы на щеках.
Пальцы сами обхватили ручку острого ножа. Лезвие угрожающе блеснуло. В голову пришла мысль резко резануть по запястью, прервать бесконечный цикл невыносимых страданий.
— С тобою все в порядке?..
Раиса очнулась и заметила ужас на лицах девушек. А потом в страхе отбросила нож, который, громко звеня, упал на пол.
Голова раскалывалась от боли на куски, лоб горел адским пламенем, а глаза бегали туда-сюда. Рая пыталась прийти в себя. Шепчущий на ухо голос, раздающийся откуда-то, со стороны, исчез так же внезапно, как и появился. Отголоски девичьего смеха, слышимый на самой грани восприятия, постепенно растворились, оставаясь в памяти дурным сном.
— Мне что-то нехорошо, пожалуй, пойду домой! — она схватила сумку и выбежала из помещения.
Слезы брызнули из глаз, заслоняя взор. Автомобили вместе с пешеходами превратились в мрачное размытое пятно. Даже светофор невозможно было разглядеть, и хрупкую девушку чудом не сбила проезжавшая мимо машина. Громкий визг колес и сирены заставил Раису прийти в себя. Зайдя за угол панельного дома, она приложила руку к разгоряченному лбу и сделала вдох-выдох, пытаясь привести нервы в порядок.
Дома исхудалая от бесконечных страданий девушка рухнула на постель и уткнулась носом в подушку. Гробовая тишина, царившая в квартире, больно давила не только на уши, вызывая пульсирующий писк, раскалывавший голову напополам, но и на психику, что постоянно рвала душу и сердце на куски.
Рая не заметила, как, прикрыв веки, погрузилась в сон, напоминавший безграничную темноту. А потом резко распахнула глаза и уставилась в ослепляющий свет в конце темного коридора. Закрыв лицо руками, девушка направилась вперед, а затем, в один миг все исчезло. Раиса в недоумении освободила лицо и в ужасе заметила, что каким-то невероятным образом оказалась в цветущем городе, каким была Припять до аварии. Призрачные существа размытыми движениями передвигались по еще живым улицам, автомобили напоминали всадников апокалипсиса, заставляя испуганно отскочить. Сгустки мрака, притаившиеся в мелких щелях асфальта, собрались воедино, в стройную мужскую фигуру.
