— Что бы это ни было, Такари, ты поступила правильно, — сказал Галаэрон, беря ее за руки. Он не знал, что случилось с мечом Кула, и не был уверен, что когда-либо хотел знать, но по ясности ее глаз он мог видеть, что она не была захвачена своей тенью. — Я просто счастлив, что ты все еще здесь.
Такари улыбнулся той беззаботной улыбкой купидона, которую он помнил со всех тех лет, проведенных на Южной Границе Пустыни. Галаэрон не мог устоять. Он поцеловал ее так же крепко, как Вала целовала его, хотя на этот раз удивление толпы приняло форму шокированного шепота, а не сердечного смеха. Для Галаэрона это не имело значения. Он любил Такари и Валу, и на пути к спасению Эверески совершил столько ошибок, что ему было все равно, что они подумают. Он не стал бы сдерживать свои чувства, чтобы угодить кому-либо, по крайней мере, этому он научился.
— Гхм, — кашлянул знакомый голос лорда Дуирсара. — Если позволите, я вам помешаю.
Галаэрон и Такари расстались, неохотно, и он поклонился эльфийскому лорду.
— Благодарю вас. Теперь, когда ты, кажется, чувствуешь себя лучше…
Дуирсар вызвал нервный смешок у собравшихся, повернувшись к ним и изогнув одну из своих седых бровей:
— Мне пришло в голову, что со смертью Кииньона Колбатина Эвереска нуждается в новом Мастере Обороны.
Галаэрон был бы прекрасным командиром, — сказала Лаэраль Серебряная Рука. — Он уже однажды спас город.
— Слушайте, слушайте! — закричал Дексон, прихрамывая позади Кейи на своей все еще иссохшей ноге. — Я могу сказать тебе, что ваши дети уже рассказывают истории о том, как он заманил фаэриммов на смерть.
Пока ваасанец говорил, Кейя, Джерили и другие командиры эльфийских рот стояли на коленях на камнях двора. Они выхватили мечи и повернули их остриями к Галаэрону, затем коснулись ими земли в знак верности. Даже высший маг из Эвермита, тот, к которому присоединился Галаэрон, восстанавливая последние нити мифала, опустился на колено и склонил голову. Однако от внимания Галаэрона не ускользнуло, что на самом деле только люди выражали свое одобрение. За исключением Такари и его сестры Кейи, эльфы неохотно встречались с ним глазами, и многие из них, казалось, не могли оторвать взгляда от темного полосатого неба.
— Что скажешь, Галаэрон? — Лорд Дуирсар положил руку на плечо Галаэрона. — Ты поведешь защитников Эверески, тех немногих, кто остался?
— Милорд, я не знаю, что сказать.
Вместо того, чтобы встать на колени и принять назначение, Галаэрон повернулся и посмотрел в глаза верховному магу. Там он не нашел даже неуверенности и опасений, которые наполняли глаза остальных, только отвращение, страх и недоверие. Из всех эльфов, собравшихся во дворе, высший маг наиболее отчетливо ощутил прикосновение тени Галаэрона, и именно в его глазах Галаэрон мог прочесть свое будущее в Эвереске. Он склонил голову перед магом не с горечью или гневом, а с признательностью и согласием, затем снова повернулся к лорду Дуирсару.
— Лорд Дуирсар, я, конечно, буду служить Эвереске до тех пор, пока мы не увидим последних фаэриммов и их рабов разума, изгнанных из Шараэдима. Он посмотрел в сторону Такари и позволил своему взгляду задержаться там, пока не увидел понимание в ее глазах, затем повернулся к Вале. — Но я дал слово Вале, что прослежу, чтобы темные мечи, которые мы позаимствовали, благополучно вернулись в свои семьи в Ваасе.
У Дуирсара отвисла челюсть, и по собранию пронесся шепот недоверия. Ни один эльф не посмел бы отказать лорду Дуирсару, по крайней мере, ни один эльф, который был гражданином Эверески.
— Галаэрон! — Прошипела Вала. — В этом нет необходимости…
— Я эльф, — оборвал ее Галаэрон. Его взгляд метнулся к верховному магу. — Я держу свои обещания.
Даже Вала не могла не заметить благодарности и облегчения на лице верховного мага.
— Надеюсь, вы понимаете, милорд, — сказала Вала. — Для моего народа очень важно, чтобы оружие было возвращено тем, кто его одолжил.
Хотя он и был ошеломлен отказом Галаэрона, лорд Дуирсар, тем не менее, был достаточно мудр, чтобы распознать предложенный изящный выход. Он вежливо кивнул и улыбнулся.
— С моей стороны было невежливо не подумать об этом. Я совершенно уверен, что мы сможем найти кого-нибудь другого.
Он сделал паузу на мгновение, затем повернулся к Кейе и сказал:
— А как насчет вас, юная леди Нихмеду? Нам тоже нужно будет найти нового командира для вашей роты?
Дексон захромал вперед, совершенно не обращая внимания на надлежащий этикет, как мог бы только ваасанец, и прорычал:
— С вашего разрешения, милорд, мы будем жить здесь, до тех пор, пока вы сможете меня терпеть, то есть.
Лорд Дуирсар повернулся к Вале и спросил:
— Это устроит Гранитную Башню?
— Он волен делать все, что ему заблагорассудится, — сказала Вала. Она протянула руку и ущипнула Дексона за смуглую щеку. — При условии, что он даст ребенку ваасанское имя.
— По крайней мере, первое, — пообещала Кейя.
— Очень хорошо, — сказал Дуирсар, поворачиваясь к Дексону. — Тогда для нас будет честью «терпеть тебя» до конца твоей жизни, мой друг.
Дексон ухмыльнулся и заключил лорда Дуирсара в медвежьи объятия. Пока эльфийский лорд пытался освободиться, Вала повернулась к Такари и сказала:
— И ты тоже вольна поступать, как тебе заблагорассудится.
Такари нахмурилась.
— Вольна? — Спросила она. — Конечно, я вольна. Я Си'Тель'Квессир.
— Позволь мне сформулировать это по-другому, — сказала Вала. — Как мать ребенка Кула и владелица его темного меча, у тебя есть дом с нами в Ваасе.
— С вами? — Сказала Такари, широко улыбнулась и подошла, чтобы встать рядом с Валой и Галаэроном. — Мы все идём в Ваасу, чтобы жить в Гранитной Башне ... вместе?
— Если хотите, да.
Вала взглянула на Галаэрона, как будто ища спасения, но, конечно, он только улыбнулся и использовал язык пальцев, чтобы поблагодарить ее. Она побледнела, но быстро взяла себя в руки и взяла Такари под руку.
— У нас в Ваасе есть очень интересные обычаи, — сказала Вала, прищурившись на Галаэрона. — Наши мужчины спят в снегу.
ЭПИЛОГ
3 Элеасиаса, Год Дикой магии
Не успел Анклав Шейдов перестать шататься, как пришел вызов Малигрису, Синему Сюзерену Анаврока. Хотя потребовалось огромное усилие воли, чтобы сопротивляться зову Высочайшего, драколич задержался на своем насесте, наблюдая, растворится ли нить тени, которая бежала между анклавом и темным озером внизу, или опрокинутая гора поднимется на свое прежнее место высоко в небе. Когда ни того, ни другого не произошло, Малигрис соизволил ответить. Подняв свое великолепие с вершины, где он отдыхал, он полетел в город. Прежде чем войти в пещеру, где его всегда встречал Высочайший, Малигрис осмотрел анклав и обнаружил, что великолепный мегаполис за ночь превратился в унылый город лачуг и жилых домов. Дворец Высочайшего, чье величие внушало благоговейный трепет даже ему, в свете солнца Анаврока был немногим больше бесплодного поля, с отдельно стоящей аркой, отмечающей вход, и несколькими лестницами, ведущими вниз, в землю. Когда Малигрис, наконец, вошел в Ворота Пещеры, он обнаружил Теламонта Тантула, ожидающего с кучей свежеотрубленных голов, достаточно большой, чтобы вместить дракона. Вонь была ужасной, но это изменится через десять лет обращения. Хотя он старался не показывать этого, Малигрис был впечатлен. В следующий раз, когда проклятые жрецы Культа Дракона явятся в его логово с каким-нибудь поручением, он с удовольствием посмотрит на их лица, когда они посмотрят на его новое гнездо. Малигрис был так благодарен, что вместо того, чтобы заставить Высочайшего прийти к нему, как обычно, драколич приземлился перед тенью. Платиновый блеск глаз Теламонта казался менее ярким, что было еще одним признаком его усталости.
